– Меня мать вообще-то послала узнать, как вам наши занавесочки.
– Ваши занавесочки? – озадачилась я. Странно, ведь совсем недавно другая соседка утверждала, что это ее занавески. – Хорошие занавесочки.
Рыжая молчала, жадно рассматривая содержимое моей раскрытой сумки. Я тоже молчала, всем своим видом выражая крайнюю степень неудовольствия. Как выгнать настырную посетительницу и вместе с тем не потерять свое достоинство мага перед провинциалкой, я не знала.
– Так вам помочь разобрать вещи? – нетерпеливо спросила Сита, жадно глядя на мои пожитки.
– Нет, но если ты хочешь поработать у меня горничной на общественных началах, то приходи завтра, – ответила я. – Постель застелить, пол подмести, посуду помыть.
– Я что, служанка? – взвизгнула девушка.
Я пожала плечами, начиная распаковывать тюк с книгами, надеясь, что соседку это не заинтересует.
– Я, наверное, пойду, – наконец сказала она.
– Иди, иди, – не оборачиваясь, сказала я.
Когда за Ситой захлопнулась входная дверь, я принялась зачаровывать двери комнаты от назойливых посетителей. За этим занятием меня застал Отто, бережно держащий в руках чугунок, из которого поднимался ароматный пар.
– А кто это от нас только что вышел? – спросил он, поставив еду на стол. – Вот это фигурка, так бы и обнял!
Я одарила полугнома злобным взглядом.
– Это наша соседка, дочка Саты.
– Понятно, – глубокомысленно ответил Отто.
– Что тебе понятно? – разозлилась я.
– Стандартная женская реакция: какая она гадкая, потому что ее фигура красивее моей.
– Ха-ха. С каких это пор ты стал специалистом в женской психологии?
– Значит, я прав, – сказал друг. Помолчал и заметил: – Ты в чертеже на дверях ошибку сделала.
– Без тебя разберусь, специалист! – буркнула я, пытаясь открыть дверь.
Она не поддавалась. Я потянула на себя сильнее. Дверь словно вросла в косяк. Я пнула ее ногой и села рядом плакать. За столом Отто невозмутимо ел кашу.
Через несколько минут слезы иссякли – как можно полноценно рыдать, когда рядом кто-то с аппетитом лопает кашу со шкварками?
– Отто, – сказала я с укором, – ты бесчувственная скотина!
– Нет, – чавкая, ответил полугном, – я тебе искренне сочувствую, но очень кушать хочется. Ты плачь, плачь, мне каши больше достанется.
Я быстро поднялась с пола и кинулась за ложкой.
– Ты выел все шкварки! – закричала я, заглядывая в горшок.
– Не все, – возразил друг, роясь ложкой в каше, – смотри: вот, немного осталось. Вкуснотища!
Я торопливо ела, пытаясь доесть самые лакомые кусочки прежде, чем Отто отправит их себе в рот. Жизнь проходила в борьбе, но все же налаживалась.
После еды мы взломали дверь – никакими магическими средствами она не открывалась, – и полугном, засучив рукава, взялся за топор.
– За что я тебя уважаю, – сказал он немного погодя, вытирая пот, – так это за то, что если ты колдуешь, так колдуешь крепко!
Я молча рассматривала то, что осталось от моей двери.
– Придется тебе переезжать в другую комнату, – сказал Отто. – Дверь я тебе вряд ли быстро отремонтирую, тут плотник нужен. Только советую хорошо подумать, прежде чем начнешь еще что-то делать, потому что свою спальню я тебе в случае чего не отдам.
Весь вечер мы занимались обустройством нового жилища, заперев входную дверь от любопытствующих горожан. Те же толпились у окон, с любопытством заглядывая и бурно обсуждая разбитое стекло и изувеченную дверь, но напрямую к нам обращаться боялись. Я хотела было разогнать любопытствующих, но так и не придумала, что я им скажу. Брысь отсюда, не мешайте нам? Так местные этого просто не поймут – в отсутствие развлекательных мероприятий наш приезд – это просто событие года! Впрочем, через какое- то время народ сам разошелся, не дождавшись больше ничего интересного.
Утром меня разбудил Отто. Я открыла глаза, почувствовав, как ожесточенно он тянет меня за ногу.
– Вставай, сегодня наш первый рабочий день. Просыпать никак нельзя! Нам сказали в девять быть у Мастера!
– Рань какая несусветная, – пробурчала я, глядя в окно. На улице было пасмурно и серо.
– Я уже воды из колодца набрал, – слишком радостно для такого утра сообщил полугном. – Она ледяная! Так бодрит!
Я побрызгала кончиками пальцев себе в лицо водой и решила, что на этом мой долг перед гигиеной выполнен. Мы отправились в «Самое лучшее» завтракать. Несмотря на утро – время, не популярное для посещения питейных заведений, – кабак был полон. Хозяин услужливо подвел нас к единственному свободному столику и поставил две тарелки с яичницей. Народ молча смотрел, как мы едим, готовясь задавать вопросы. Как только Отто отложил вилку, кто-то, самый смелый, спросил:
– Вы надолго к нам?
– До травника, – ответил Отто.
– А вы будете очень заняты? – робко спросил крупный усатый мужчина, сидящий за соседним столиком.
– А что? – поинтересовалась я.
Народ замялся.
– Вот Мастер Фил, к нему как ни обратишься, а он все занят и занят. Заказы берет очень редко, и иногда за необходимыми артефактами аж в Чистяково приходится ездить, а там все втридорога, и дорога опять же, – пожаловались жители.
– К нам можно обращаться, – важно сказал полугном. – Мы все сделаем, скоро в нашей мастерской вы сможете увидеть наши расценки и получить консультацию по всем вопросам. А теперь нам пора, спасибо за внимание.
– Интересно, – сказала я, когда мы шли к дому Мастера Фила, – когда ты собираешься выполнять частные заказы? У нас и так дел невпроворот. Ты еще не забыл, что нам нужно обеспечить артефактами от нежити все население этого края?
– А жить ты на что будешь? Обеспечение артефактами – это наша официальная работа, и половину зарплаты мы должны отдавать. – Тут Отто издал душераздирающий вздох, впрочем, как всегда, стоило ему только вспомнить о денежных потерях. – А вот индивидуальные заказы – это индивидуальные заказы для индивидуального желудка, а не на благо университетской казны!
Мастер Фил ждал нас в своей маленькой, донельзя захламленной прихожей. Какие-то вещи, тряпки, стопки журналов, детали непонятных машин образовывали огромные кучи. Лишь в одном месте хлама было меньше всего, и здесь на чистом участке стены гордо висел диплом Университета.
– Садитесь, – приказал руководитель нашей практики.
Мы в растерянности оглянулись. Куда садиться? На кучи барахла? Чтобы в нем утонуть или испачкаться?
– Спасибо, – ответил Отто. – Мы лучше постоим из уважения к вам.
Фил подвигал своими кустистыми бровями, подумал и сказал:
– Брат и сестра, значит. Так-так… Что-то вы непохожи.
– Странно, не так ли? – пробормотал Отто.
– У нас отцы разные, – сказала я. – Вот такая вот грустная история.
– Понятно, понятно. Значит, так, если хотите, чтобы я подписал вам практику, ведите себя прилично. Каждое утро в десять будете у меня на пятиминутке, потом пойдете работать к себе в мастерскую. Насколько я знаю, Университет вам дал задание.
– Дал, – согласились мы.
– Хорошо, будете, значит, работать. За каждый полученный индивидуальный заказ будете платить мне
