кинофильма.
Это была встреча с Сергеем Шаргуновым в городской библиотеке. Парень с девушкой, лет немногим за двадцать выделялись. На них обратили внимание все, почему-то с первого взгляда стало понятно, что не за разговорами о литературе сюда пришли. Они заметно волновались, это волнение пытались подавить бойкими разговорами друг с другом.
Потом молодой человек дождался необходимого момента, выстрелил репликой, и через некоторое непродолжительное время они счастливые от чувства выполненного долга покинули зал. Как стало известно, информация о неблагонадежных высказываниях, якобы имевших место в ходе выступления, была оперативно доведена до сведения…
Я понимаю, что власть готовит себе молодежный резерв, кует новые проверенные кадры. Но при этом всегда хочется спросить: почему эти кадры заправляются определенной программой действий, почему им внушается, что верх всех жизненных мечтаний — стать менеджером в крупной компании или чиновником. Ну или, по крайней мере, где-нибудь поближе к лучезарному властному солнышку. После этого даже никому не надо объяснять, что достижение этих целей возможно только через лояльность, через конъюнктурность, через виляние хвостом. Происходит глумливое переформатирование юных личностей, а, как я помню, это практически смертный грех.
Не очень люблю рассуждать о себе, публично рефлексировать. Вероятно, все это в силу гипер— самокритичности… Но сейчас попробую. Три года я работал чиновником, пресс-секретарем, то есть официальным рупором муниципального органа власти, и все это время считал себя достаточно свободным. Это была и внутренняя свобода, которая внешне позиционировалась через свободную форму одежды, а вовсе не галстуккостюм. Помимо этого всегда свободно мог выступать на страницах городской прессы уже в качестве публициста с различного рода собственными домыслами-рассуждениями. К примеру, что-то выходило о выборах, о партийной системе, потом в газетах разворачивались дискуссии. Этому не мешал тот факт, что и предыдущее руководство города, как и сейчас состояло и состоит… С моим прежним руководителем у нас сложились отношения, которые можно определить неологизмом «советования»:
— Андрей, зайди, мне надо с тобой посоветоваться…
— Владимир Николаевич, мне надо с вами посоветоваться, как лучше сделать…
Просто была иная школа у человека, иная стать, способность к компромиссам и дипломатические таланты в полной мере.
Это разговор, конечно, не об абсолютной, но свободе. Теперь об адекватности, ну или о тяге к адекватности.
Для человека пишущего, моя уже бывшая трудовая деятельность была если не верхом мечтаний, то, по крайней мере, достаточно желанной. Но я с первого дня старался не заигрываться, пытался ограждать себя от рабства приятной привычки, всегда знал, что смогу развернуться и уйти. Да куда угодно уйти. Мести улицы, сторожить склады…
Естественно, когда вижу, что той организацией, в которой я работал, интересы которой отстаивал, управляют извне и топают ножками по любому поводу. Когда мне стали говорить: почему ты общаешься с этими журналистами, с этим СМИ, ведь они наши враги?! Когда я последние несколько месяцев вижу, что моему руководителю наушничают, и на стол услужливые анонимы поставляют распечатки всех моих письменных высказываний с добросовестными рукописными комментариями на полях… Когда мне в последний упрек поставили, что я встретил и принял друга, критиковавшего партию власти и так далее. В этой ситуации моя внутренняя свобода и тяга к адекватности на реплику «пиши заявление» отреагировала единственно возможным образом.
А как иначе? Сидеть, подстраиваться под ситуацию, дрожать и трястись за место, сжимать голову в плечи перед любым начальником, мечтать о счастливой пенсии, деградировать и стареть на глазах? Ради чего? Ради уюта, ради условных жизненных благ?
Мне же уютно с ощущением личной свободы и адекватности. С осознанием того, что, по крайней мере, сам для себя я смогу создать личную независимую республику, внутренний «город Солнца».
Эта республика оберегает от страха, от преждевременного старения, от нервного желания подстраиваться под обстоятельства, от желания иных тебя сломать, загнать в какие-то рамки, сделать роботизированным механизмом.
Так для чего этот замес из, казалось бы, не связанных друг с другом тем? Молодая молодежная парочка и кретинизм личной ситуации…
А все для иллюстрации довольно банального умозаключения: в какой-то момент человек начинает соглашаться, свыкаться, привыкать ко всему и оправдывает свои действия, свои поступки этой привычкой. Одно дело, когда позади большая часть жизни и время подводить итоги, другое — когда человек с младых ногтей спешит и тянется к этому. Некоторых уродуют, ломают, соблазняют пряниками, другие сами готовы стараться, выслуживаются соглядатаями, шипят анонимами, шагают стройными колоннами вперед за какой-нибудь морковкой. К сожалению, сейчас для всего этого слишком унавожена почва, и от нее источается пар страха.
Но по наивности, хотелось бы думать иначе, что ощущение молодости нужно сохранять в себе. А молодость призывает бороться, часто идти против течения, высказываться, проявляться, и не становиться серой услужливой тенью с согнутой спиной и вечным выражением лица «чего изволите».
Над вечным покоем полярной звезды
Так, вероятно, случается со многими, и я здесь не исключение: долгое время был практически равнодушен к краеведению, все внимание концентрировалось на гигантских событиях, большой истории. Однако постепенно, со временем к месту, в котором родился и живу, стали возникать все более нежно- трепетные чувства. Выезжая куда-то, всегда есть повод для гордости и ответ на вопрос: зачем ты там сидишь, когда на свете есть столько прекрасных мест?..
Издержки климата здесь с лихвой перекрываются важностью задач, которые стояли и стоят перед городом, а также кладовой широких и открытых человеческих душ, чистых и искренних сердец, которая сохранена в нем. Русский Север — это, по сути, синоним бесконечно прекрасных человеческих типов, на это указывает каждый, кто так или иначе побывал здесь. Северная природа, древняя монастырская намоленная земля чудесным образом спаяна с высшими полетами и восторгами индустриализации советской империи и все это десятилетия насыщалось концентратом гордого и прекраснодушного человеческого материала.
Я твердо уверен, что Северодвинск — это величественное имя, поэтому дико раздражают различные плебейские его производные, типа очень распространенного в последние годы, конюшенного «Севска».
Упоминание о Северодвинске, как о полумистическом центре, где куются шедевры военной мощи страны, есть у Александра Проханова, в частности, в романе «Пятая империя». Он, технократ был крайне воодушевлен, после посещения в конце 2006 года нашего завода, которому дал поэтическое имя «Завод Полярной звезды». Развернутая статья с аналогичным заголовком была опубликована в редактируемой им газете «Завтра».
Во время пребывания в городе в одной из бесед Александром Андреевичем была высказана идея о необходимости написания производственного романа о нашем заводе. Он лично готов лично курировать этот проект, который, без сомнения мог бы стать литературным событием федерального масштаба.
В нашумевшем романе нижегородца Захара Прилепина «Санькя», про одного из героев Лешу Рогова говорится, что родом из Северодвинска. Он отличался «твердым, не напускным спокойствием».
Особенно сильные воспоминания о посещении города в ноябре 96-го года остались у Эдуарда Лимонова. Северодвинск упоминается в целом ряде его книг, таки как «Книга воды», «Анатомия героя», «Ереси». У меня был шанс попасть тогда на его выступление перед студентами в ДИТРе на улице Торцева, но почему-то не ушел с учебной пары, хотя некоторые однокурсники это сделали и о чем не пожалели. Потом через пару недель в газете «Лимонка» прочел отчет об этой поездке Эдуарда Вениаминовича, из которого запомнилось, упоминание о том, что его «местные братки» приглашали в ресторан «Метелица». Туда он не поехал, о чем позже немного жалел.
