а семья, о которой все любят рассуждать, совершенно выпала из сферы интересов закона? Почему нет уголовной ответственности за порушенную семью, ведь по большому счету это можно сравнить с убийством человека?
Бесконечные «почему», на которые нет ответа.
Обрастаем ракушками
Время дуэлей прошло, нечистоплотные люди, чувствуя безнаказанность, которую им обеспечивает умение трактовать закон, упражняются в крючкотворстве и с азартом австралопитеков размахивают этой юридической дубиной. Теперь это высший пилотаж, что в этой системе такой анахронизм как личность, когда важно понимать исключительно юридические алгоритмы, хитросплетения, знать судебную практику?..
И что значат в этом контексте постоянные призывы о необходимости повышения юридической грамотности людей? Для чего, прививать страсть к игре, подсаживать их на этот анаболик, давать пропитание бесчисленным сутягам и стряпчим? Так и хочется провести координальную дезинфекцию и повыгонять клопов-клещей-тараканов из избы, из наших голов!
Прописная истина, что культура — это процесс обретения и сохранения вечных ценностей. Десяти заповедей, к примеру. С другой стороны ширится тенденция, когда днище этого корабля обрастает ракушками, навязанными штампами, идолами сознания, особыми клише, которые пародируют действительные ценности. Проще, конечно, не замечать всего этого, а можно видеть, выявлять и говорить об этом. Кто что выбирает…
Нам твердят, что «демократические ценности» — венец достижений человечества. Нас старательно уговаривают, что правовое государство — верх всех наших мечтаний. Утверждают, что закон одинаков для всех… После этих заговоров следует автоматически кивать головой, повторяя мантры, заученные из телевизора. Но можно видеть и понимать другую ситуацию, что закон — это не более, как инструкции сюзерена, спускаемые им для своих вассалов, особые вожжи, которыми проще управлять, а чтобы создавать видимость твоей независимости и комфорта сбрую украшают, на нее вывешивают завлекательные колокольчики. Что судебно-правовая система — не более, чем разветвленная коммерческая структура, и если ты здесь не крутишь рулетку — в любом случае проиграешь. Между ней и нравственностью — огромный диссонанс, морально-этические категории постоянно вступают с ней в конфликт. Это практически единственное, что ставит ее под сомнение. И в итоге получается, что ничего, кроме тех же десяти заповедей нет, а все остальное всего лишь доходное лапшевидное мифотворчество.
Однако как бы там ни было, человеческое проявляется и выходит на первый план, становится вечным сюжетом для произведений искусства. Обманутые мужья справедливой дланью расправляются над подонками-соблазнителями, а калоевы над убийцами своих детей. Это настоящее, это истинное, все остальное — мираж и блеф.
Человек должен следовать, так как велит ему сердце, долг, честь. И никакой коммерциализированный закон здесь не сможет стать этому альтернативой, он предельно далек от каких бы то ни было моральных категорий, ведь их к делу не пришьешь.
Воскресный папа без прав
Что может быть хуже, унизительней для мужчины, чем такое тавро: «воскресный папа». Какую-то тюремную систему свиданий уж очень это напоминает.
Что в силах? Письма в отдел опеки и попечительства. Обещают поговорить/уговорить, попытаться найти новый адрес, но у них тоже ограниченная компетенция.
Исковое заявление в суд, чтобы определить порядок осуществления родительских прав. Определится, но в силу расстояний, всегда его можно просаботировать.
— Это время твоего приезда не удобно, у нас другие планы. Нет, не сегодня. Сегодня никак нельзя. Ребенок занят уроками и не может сейчас с тобой говорить.
А на завтра опять отключенные телефоны…
На одном из юридических форумов увидел возможную и вероятную перспективу. Человек просит совета и помощи: «Мы с женой в разводе. Живем отдельно друг от друга. Я в Краснодаре, она в Казани. Есть ребенок, который проживает с матерью. Я по исполнительному регулярно выплачиваю алименты. В силу отдаленности видеться часто с сыном не могу, только в период отпуска. В прошлый раз (2 года назад) приезжал в отпуск и на протяжении практически всего отпуска «договаривался» с женой, когда мы сможем с сыном увидеться. Она, ссылаясь на занятость, все время переносила. Отдавать мне сына, чтобы мы с ним погуляли днем, а потом я отвез его к ней — отказалась наотрез. Напрямую в свидании не отказывает, но и времени не дает. С горем пополам мне «выделили» 2 часа на свидание. Сейчас история повторяется. Я заранее, предупреждаю, что у меня отпуск, и я приеду. В ответ легкие намеки на то, что они, возможно, уедут».
Ответов по большому счету нет. Есть констатация, что процессы по порядку общения с ребенком являются одними из наиболее сложных в юридической практике, а «власть над ребенком и возможности матери для разрушения семейных отношений между отцом и ребенком безграничны».
Попытаться потягаться и выступить с иском о передаче ребенка отцу, тем более что дочке почти десять? Но это уж совсем утопично. Каждый скажет, что у ребенка должна быть мать, а отец желателен, но не обязателен. Шансы были бы, если мать была алкоголичкой, наркоманкой, антисоциальным элементом… Так ведь она в целом хорошая мать, она начинает новую жизнь, в которой мне нет места, желательно, что и в жизни нашей дочери.
Найти, приехать и забрать? Поступок, но он выльется в лишний повод тебя же окончательно очернить, и после этого ты уж точно никого не увидишь.
Полная безнадега. Что делать? Ждать и надеяться? Лелеять мысли, что по прошествию лет дочь сама все поймет и придет ко мне? А если не так, а если ей будут ежечасно капать о плохом отце, которого нет рядом? А если потом она пройдет мимо и не взглянет в мою сторону?..
У меня отобрали дочь. И в этом цивилизованном обществе, я совершенно не знаю, что делать. И в этом цивилизованном обществе, я понимаю, что у меня, у отца — нет никаких прав.
Писатель в кастенеющем обществе
Когда я говорю людям, далёким от литературы, что балуюсь литературной критикой, как правило, первым делом цепляются за слово критика: «Всё критикуешь…», «Всё бы тебе критиковать», «Кого критикуешь?» — традиционно слышится в ответ. Реплики эти заправлены нескрываемой снисходительной иронией. Критик, филателист, собиратель гербариев, скорее всего, занудный тип, из меньшинств, благо не секс… Наши братья меньшие, короче.
Я вовсе не осуждаю этих людей. Литература для них что-то из разряда балета. То же баснословное с набором клише: «Лебединое озеро», балетные пачки, обтягивающие трико у мужиков или не мужиков вовсе… Заунывно-занудное, в общем. Раньше мечтал и планировал «приобщать». Всовывал журнальчики со своими заметками, которые, как рекламно-брошюрный спам, забрасывались куда-либо. Насильно мил не будешь, и моё такое литературное миссионерство дало задний ход. Другой состав почвы, который не принимал мои зёрна.
Рассуждая о чтении и читателях, в своей колонке в журнале «Медведь» Захар Прилепин пишет, что некоторые форбсоносные наши соотечественники были замечены в качестве книгочеев. Возможно. Но, к примеру, Михаил Прохоров как-то, занявшись правыми делами, в телеинтервью заявил, что не читает художественную литературу. Не потому, что с вершин его двухметрового роста она кажется мелкой, а потому, что с его знанием жизни и опытом всё, о чём пишут в книжках — совершенно неинтересно. Хотя и поддерживает сестру, её издательство, журналы. Зачем, если нет в этом смысла? Или этаким образом снисходительно за щёку треплет да на табурет ставит, вдруг, в конце концов, всё же басню расскажет, потешит?..
Литература — это то, что интересно, она должна быть интересной и занимательной — таков основной тренд дня. Художественная литература, как мы знаем ещё со школьной скамьи, должна обладать ещё чем-
