покрывали огромные, давным-давно лопнувшие волдыри, похожие на грибы-дождевики, — отметины аскомной чумы. Будь эти волдыри свежими, они лопались бы от малейшего прикосновения, рассыпая облака смертоносных спор, переносящих болезнь. Но прошло уже сто лет, как чума свирепствовала здесь, убивая всех подряд.
Кбрас повернулся на своей скамье и увидел, что Талзир широко открыл глаза и сжал губы. Гиндрол, который был на веслах, пока что сидел спиной к причалу.
— Спокойно, — сказал им Кбрас, сам не узнавая свой новый голос. — Помните, им нужен наш камень пустоты. Они не станут убивать нас… пока.
Свирфнеблин, которым был Талзир, выдавил мрачную улыбку.
Одна из неумерших — дроу, у которой лохмотья, оставшиеся от прежнего пышного наряда, болтались на покрытом волдырями теле, — нетвердым шагом спустилась по ступеням и потянулась к ящику в руках у Кбраса. Покачав головой, он отодвинул ящик подальше.
— Это не для тебя, госпожа, — сказал он ей. — Это для твоей Жницы.
От дверей в дальней части пирса послышалось хихиканье. Оттуда вышла женщина-дроу в свободном черном платье и маленькой серой шапочке — знак того, что перед ними краун.
Пальцы ее были украшены серебряными кольцами. На груди висели песочные часы, заполненные белым песком, а на поясе — кинжал с костяной рукоятью в ножнах. Кожа ее была испачкана пеплом погребального костра, смешанного с прогорклым жиром. Когда она приблизилась, Кбрас приказал себе не замечать зловония. В Маэримидре его вечно начинало от этого тошнить.
Он взобрался по ступеням, прижимая к себе ящик. Талзир и Гиндрол последовали за ним. Все трое поклонились подходящей краун. Едва заметно кивнув в ответ, она бросила им под ноги мешок, который был у нее в руке. Раздался характерный звук — стук драгоценных камней друг о друга.
Когда она потянулась к ящику, Кбрас сделал вид, что ему не хочется отдавать его. Он вертел его в руках, чтобы наверняка привлечь к нему внимание краун. На дереве виднелись отметины, словно его кто-то грыз.
— Есть проблемы? — спросила она. Голос ее был холоден.
— На нас напали, — сказал Кбрас. — Бьюлет перепутал ящик со своим завтраком.
— Хорошо, что он не проглотил содержимое, — пропищал Талзир у него за спиной, — а не то у него изрядно разболелось бы брюхо. — Он нервно хихикнул.
Глаза краун сузились.
— Дай сюда.
Кбрас переступил с ноги на ногу:
— Но…
— Дай сюда!
Кбрас подчинился, поднимая ящик. Когда рука краун должна была вот-вот коснуться его, Ночная Тень резко толкнул его вверх. Ее рука прошла сквозь иллюзорную крышку и коснулась камня пустоты. На кратчайший миг глаза ее испуганно расширились, губы дрогнули, готовясь закричать.
И она исчезла.
Повелением мысли Кбрас изменил свой облик. Тело его вдвое увеличилось в размерах, изменило пол, лицо стало подобием того, на которое он только что смотрел. Его жилет сделался платьем, его маска — шапочкой, а кольцо из драконьей кожи у него на пальце превратилось в восемь серебряных колец.
Он высокомерно воззрился на оставшихся «гномов» и прокричал холодным женским голосом:
— Куда он делся? Отвечайте!
Неумершие дроу переводили взгляд с трансформировавшегося Кбраса на место, где только что стояла настоящая краун. Один из них схватил Кбраса за рукав, и Ночная Тень свирепым взглядом заставил его убрать руки прочь.
Гиндрол и Талзир тем временем играли свои роли безупречно. Сопя, нервничая, они старались не встречаться с «краун» взглядами. В нужный момент качнулась лодка, словно в нее ступил кто-то невидимый. Кбрас взглянул в ту сторону:
— Ага. Нервы не выдержали, вот как?
Гиндрол нагнулся подобрать мешок, но Кбрас наступил на него ногой. Он сделал вид, что открывает ящик. Иллюзорная крышка откинулась, и он заглянул внутрь. Камень пустоты казался черной дырой величиной с кулак посредине ящика. Удовлетворенно кивнув, Кбрас изобразил, будто закрывает отсутствующую крышку.
Он убрал ногу с мешка.
— Убирайтесь! — приказал он двоим. Съежившись, они подхватили мешок и полезли обратно в лодку.
Все это было частью спектакля.
Неумершие этого, конечно, не поняли. Ожившие мертвецы, окружавшие Кбраса, не обладали разумом, чтобы сообразить, какой ловкий спектакль разыграли перед ними Ночные Тени. Зато куф-марен, вышедший из ближайшей двери, обладал. Долговязый и тощий, состоящий из окровавленных мышц, грубо прикрепленных к костям, он уставился на Кбраса налитыми кровью глазами. Едва Кбрас встретился с ним взглядом, в глубине его души поднялась паника. У него было ощущение, будто он тонет, барахтается, идет ко дну в кровавом море.
«Господин В Маске, — отчаянно взмолился он, — укрепи меня!»
Паника исчезла, оставив после себя лишь струйку нервного пота, стекающую по его спине. Он сверкнул глазами на оживших мертвецов, которые столпились вокруг и всячески пытались подольститься к нему.
— Расчисти мне дорогу! — приказал он.
Куф-марен кивнул. Существо махнуло рукой, и жертвы чумы, стоявшие на причале, попадали, снова сделавшись безжизненными. Потом оно зашлось сухим отрывистым кашлем. Изо рта его вылетел шлепок мокроты вперемешку с кровью и упал на живот трупа, лежавшего прямо перед Кбрасом. Едкая слюна зашипела, прожигая тело насквозь, до камня под ним.
Куф-марен издал булькающий смешок и потопал по причалу, оставляя за собой кровавые следы.
За спиной Кбраса Гиндрол и Талзир гребли прочь от пристани. Плеск их весел быстро затерялся за лязганьем черепов над головой и стенаниями призраков, снующих в небе.
Кбрас заставил себя расправить плечи и последовал за куф-мареном с высокомерным и уверенным видом. Они шли по разрушенному городу. Повсюду, куда бы Кбрас ни взглянул, валялись жертвы чумы, сохраненные злой магией. При его приближении они поднимались и раболепно кланялись краун, которую он изображал. Некоторые цеплялись за его плащ пальцами в волдырях; он высокомерным жестом стряхивал их.
Кбрас заметил движение в одном из проулков. Он глянул в ту сторону и увидел чудовищную собаку, в четыре раза выше его ростом, состоящую из копошащейся мешанины тел, с зубами из обломков бедренных костей. Существо обнюхало трупы, выбрало один из них и вцепилось в него зубами. Оторвав труп от земли, кошмарный пес замотал головой, во все стороны полетели ошметки плоти. Существо прервало свое отвратительное занятие и оглянулось на Кбраса; из пасти его, будто слюна, капала кровь.
Кбрас отвел взгляд и пошел дальше. Однако вокруг зрелище было не менее ужасным. Вампиры шмыгали по трупам, словно крабы, откусывая лакомые кусочки и высасывая их. Призраки проходили сквозь стены, оставляя за собой морозный след. Могильные черви с палец величиной копошились в ушах и ноздрях валяющихся на земле трупов, мало-помалу превращая их в известь.
Кбрас уже видел все это однажды. Как и тогда, все внутри его переворачивалось от ужаса. Он думал, что готов. В конце концов, с падения Маэримидры прошло уже пять лет. Пять лет, как он бежал от ужасов города, завоеванного одновременно войском Кургота Дьявольское Отродье извне и жрицами-изменницами из Дома Т'зарран изнутри.
«Ты не помер тогда, — сказал он себе угрюмо. — Не помрешь и теперь».
Но мысли его продолжали предательски возвращаться в то время. Он вспоминал все свои промахи, свои почти смертельные ошибки. То, как он стал любовником одной из жриц Кайрансали, к примеру. Как скверно все закончилось! Потом он влачил свой жребий среди горстки уцелевших дроу, прячущихся в развалинах. Все было хорошо, пока они не вздумали напасть на краун — самоубийственная попытка. Кбрас
