тишина Нет, все
К рассвету облачность начала подниматься, видимость улучшилась, началась мощнейшая артподготовка Тысячи снарядов обрушились на вражеские позиции. Впереди, за передним краем, закипело, поднялось какое-то месиво из огня, дыма, пыли. Через час метеорным — дождем располосовали небо реактивные снаряды дивизионов «катюш». А противник молчал, не отвечал ни артиллерийским, ни минометным огнем. Что он задумал, почему затаился? Может быть, заранее вывел свои главные силы из-под удара и введет их в сражение в решающий момент? Чего только не передумаешь в такие минуты!..
Но вот артиллерийский вал покатился дальше, послышалось громкое «Ура!». Наши части ринулись в атаку. И туг заговорила вражеская артиллерия, в цепях атакующих стали густо ложиться мины. Наши орудия переносят огонь на артиллерийские позиции врага, но пехота уже прижата к земле, ее продвижение остановлено.
Постепенно погода несколько улучшилась, командиры дивизий штурмовиков и бомбардировщиков попросили разрешить им действовать мелкими группами. Я доложил маршалу Жукову. Ответ был коротким:
— Хорошо, организуйте.
Над полем боя появились группы наших штурмовиков, а затем и бомбардировщиков. Но поправить положение они не смогли. К полудню стало ясно, что атака захлебнулась, ее надо готовить сначала Незначительное продвижение вперед — вот и весь более чем скромный итог первого дня операции на рогачевском направлении. Несмотря на все усилия, дальше второй позиции обороны врага нашим войскам дойти не удалось. Да, оборону здесь противник укрепил основательно, видимо, учел опыт сражения под Курском. Умело он использовал и особенности местности, благоприятные для маскировки артиллерийских и минометных позиций, долговременных огневых точек и дзотов. Значительная часть из них обнаружила себя лишь с переходом наших войск в атаку.
В то же время поступили сообщения о том, что на паричском направлении армии генералов Батова и Лучинского, поддержанные авиацией, взломали вражескую оборону на тридцатикилометровом участке фронта и продвинулись на запад до 10 километров. А введенный в прорыв 1-й гвардейский танковый корпус вышел в район Кнышевичей, что в 20 километрах от исходного рубежа.
За первый день операции авиаторы сделали 3191 самолето-вылет[18] . И это несмотря на неблагоприятные в целом метеорологические условия Два массированных удара по обороне врага нанесли бомбардировщики, действовали и штурмовики. Все шло по плану, как вдруг… Сколько таких «вдруг' бывает на войне!
В самый разгар боя в первый день операции мне доложили, что наши штурмовики ударили по лесу, где находился… командующий фронтом. Он ехал с наблюдательного пункта, остановил машину в лесу и решил отдохнуть. Зашла шестерка штурмовиков и ударила Весь автомобиль изрешечен, а Рокоссовский невредим.
Когда сообщили эту весть, у меня мороз пошел по коже. На запрос: «Чьи штурмовики?» — пришло разъяснение: 300-й дивизии. Оказалось, экипажи, ведомые штурманом 382-го полка Вяземским, потеряли ориентировку… и все же решили сбросить бомбы Я дал команду немедленно отстранить все экипажи от полетов. Послали в дивизию группу офицеров для разбора происшествия.
Раздался телефонный звонок, и послышался голос Рокоссовского:
— Ты что там делаешь в трехсотой дивизии? Имей в виду: летчики пусть воюют. Накажи непосредственных виновников своей властью. Но жестокости проявлять не нужно.
Я уже говорил, что нет ничего страшнее на фронте, чем удар по своим. А тут произошло из ряда вон выходящее событие. Наши офицеры еще раз проверили готовность экипажей, и я разрешил им летать за линию фронта. Впоследствии дивизия хорошо проявила себя в боях, доблестно действовала до конца войны, участвовала в Берлинской операции.
Когда мы встретились с Рокоссовским, он спросил:
— Что предпринял?
— Все летчики, кроме провинившихся, продолжают боевую работу, — ответил я. — Результаты расследования представлены на ваше рассмотрение.
— Пусть воюют все, никого не наказывай, — подытожил разговор командующий фронтом.
Проанализировав итога первого дня, приняли новое решение. Ночникам усилить налеты на указанные цели в обороне противника. На утро запланировали массированные удары в полосах наступающих армий.
На рогачевском направлении атака была назначена на раннее утро. Однако и в этот раз решительного перелома добиться не удалось, несмотря на новые способы прорыва. Наши войска с трудом преодолевали исключительно ожесточенное сопротивление противника Наступление развивалось крайне медленно, и уже к 10 — 11 часам утра стало ясно, что дальнейшее использование здесь 9-го танкового корпуса нецелесообразно: в сложившейся обстановке подвижная группа успеха не добьется, понесет лишь большие потери. Видя это, генерал Горбатов попросил разрешения изменить направление удара и выполнить отработанный им ввод 9-го танкового корпуса севернее назначенного участка прорыва. Правда, там танкам предстояло с ходу форсировать реку Друть и двигаться по лесисто-болотистой местности. Зато оборона противника на том участке значительно слабее.
Маршал Жуков выслушал мнение командира 9-го танкового корпуса генерала Б. Бахарова и поддержал предложение Горбатова. Мое внимание он обратил на особую роль авиации в обеспечении прорыва и в поддержке боевых действий ударной группы. Дело в том, что на этом участке нашей артиллерии практически не было, и все должны были вершить бомбардировщики и штурмовики.
Быстро оценив обстановку, я решил выделить для поддержки танкистов три авиакорпуса: 3-й бомбардировочный генерала А. Каравацкого, 4-й штурмовой генерала Г. Байдукова и 6-й истребительный генерала И. Дзусова. Решение немедленно довели до командиров.
В назначенный срок по переднему краю противника и его последующим рубежам обрушили удары штурмовики и бомбардировщики. При непрерывной поддержке с воздуха танкисты прорвали вражескую оборону у реки Друть и устремились вперед, вслед за авиационным огневым валом.
Боевые порядки наших войск были надежно прикрыты истребителями. Летчики 6 иак с честью выполнили постав-ленную задачу, не допускали вражеские бомбардировщики к танковым частям.
В первый день операции наши штурмовики встретили организованное противодействие истребителей и наземных средств ПВО противника. Многие самолеты получали над целью по семь — десять прямых попаданий снарядов зенитной артиллерии. Несмотря на это, летчики добирались до своих аэродромов и производили посадку. Вот какими живучими были «илы». Инженерно-технический состав трудился круглосуточно, восстанавливая поврежденные машины.
Несмотря на то что высота облачности не превышала 100 метров, а видимость — трех километров, «крылатые танки» наносили большие потери противнику. Группа старшего лейтенанта Оркина в составе двенадцати Ил-2, действуя в сложных метеоусловиях и без прикрытия истребителей, точно в назначенное время разгромила артиллерийские и минометные батареи противника в районе поселков Святое Озеро и Хапаны, что в шести километрах от Рогачева.
В ночь на 26 июня гитлеровское командование, учитывая быстрое продвижение наших танков, форсировавших реку Друть и вышедших на оперативный простор, начало отвод своих частей за Березину. Мы направили туда несколько групп Пе-2 и Ил-2 для ударов по вражеским колоннам и переправам. В тот день было сделано около трех тысяч самолето-вылетов.
Группы штурмовиков, ведомые капитанами Колесниковым и Давыдовым, старшим лейтенантом Гуровым и лейтенантом Фроловым, атаковали с интервалами в четыре-пять минут колонну автомашин и танков противника на дороге Жлобин — Бобруйск.
Каждая четверка сделала три захода. В результате было уничтожено два танка, пятнадцать автомашин, до 100 солдат и офицеров, подавлен огонь шести зенитных орудий.
По оценке командования 48-й армии, наши штурмовики с задачей справились отлично. Экипажи наблюдали несколько взрывов, движение на дороге остановилось.
На правом крыле фронта успешно действовала эскадрилья Пе-2 капитана П. Н. Ксюнина За два вылета она уничтожила и повредила до 24 автомашин с войсками и грузами противника. Бомбометание велось с
