мере, дома у нас в подвалах точно такое же освещение.
Я подтянул связанные в запястьях руки к груди, приподнялся, поднял голову, ожидая увидеть своего братца в очередной позорной юбке, но… Это что еще за смазливая рожа?!!
Вот он стоит, чертов блондинчик… ненавижу блондинов, особенно тех, кто так пренебрежительно, как на грязь под ногами, смотрит на меня сверху вниз. Вот я как сейчас встану да сломаю твой расчудесный носик своим каблуком… Нет, черты лица были на диво идеальны, куда там Натаниэлю Аффа, самому красивому эльфу! Если это темный, то я лесная фея. Ха-ха. Вот теперь совсем не смешно. Вот он стоит, такой напыженный, будто сейчас лопнет, легко постукивает носком своего начищенного сапожка перед моим носом, а деревянной палочкой — по раскрытой ладони правой руки…
Крэш ваэл дх-х-хойнеее… — вот так бы и прошипел ему в рожу, если бы он чуть пониже был. Говорит такие гадости ни в чем неповинному ботинку, по крайней мере, неэтично.
— Вы зря вернулись домой, принц, — наверное, ему казалось, что его голос слаще пения соловья. По мне, так ужаснее карканья ни одна ворона не воспроизведет! — Время, когда вы могли это сделать, давно прошло.
— Тебя спросить забыл, — процедил я сквозь зубы, оттолкнулся от пола связанными руками и сел, раскидав ноги в стороны. Хм, а они не знают разве, что я и ими тоже здорово махаться могу? Вам же хуже, ребята…
Их здесь было четверо: трое охранников, по совместительству грузчиком и носильщиков на полставки, и этот лощеный тип. На них — оружия с три средних склада, у него — лишь тонкая деревянная палочка и небольшой нож на поясе. Псих. Или на самом деле не темный, ибо у нас даже дети знают, что без нормального оружия не то что из дому, из кровати вылезать нельзя. Да и ложиться тоже, к кому бы то ни было.
— Ты куда мой Алие-Дхе Джайна дел, придурок?
Он легко замахнулся и рассек мне щеку своим прутиком. В ответ я подскочил и вдарил ему в челюсть, как и хотел, обитым железом носком сапога. Как он живописно задрал ноги кверху!
Я как раз успел обернуться, чтобы встретить трех телохранителей лицо к лицу. Мой окал их, по- видимому, напугал довольно сильно, потому что первый из них затормозил, и тут же получил ребром ладони по шее и согнулся пополам. Я от души добавил ему коленом в живот. Спасаясь от оставшихся двух, пока жертва моих острых и худых коленок еще не завалилась на пол, я перепрыгнул через него, как через козла. То есть, он и в реале козел, но я имел в виду спортивный снаряд.
Не думаю, что вы нуждаетесь в подробном описании всех финтов и выкрутасов, что я сотворил, гораздо интереснее то, что делал блондинчик. А он, зараза, в это время поднялся на ноги, утер белоснежным рукавом кровь с разбитой губы, довольно резво подбежал в угол и нажал ногой в полу какую- то определенную плитку. Тут же с тихим шорканьем часть пола, по счастью, в дальнем от меня угле разъехалась в стороны. Блондинчик поспешил туда.
В круглом огромном бассейне вровень с краями деревянной внутренней обшивки не плескалась, а лежала прозрачная гелеобразная масса. Блондинчик поспешил к концу наших разборок.
Второму охраннику я в мясо расколотил лицо, и поломал несколько ребер, а вот третьему не повезло совсем. Я его лягнул так, что тот полетел в сторону открытого колодца и ухнул туда. Раздался жуткий вопль, от водной глади, на которой даже круги не расходились, пошел пар. У меня мурашки прошли по коже, ноги сразу стали ватными, сердце бешено застучало, крича 'Не хочу останавливаться!'.
Я понял, где мы находились, что это за круглая комната с мягким зеленоватым цветом без намека на какую-либо мебель, но с огромным бассейном на половину пола. И что это за жидкость в нем плещется, в деревянной обшивке, и это была далеко не вода.
У Дроу нет кладбищ, и погребальный обряд довольно странен для других рас. Как и Черные, мы считаем, что занимать под такое дело территорию — полная фигня. К тому же, в стране, где любой владеет навыками неромагии, это небезопасно и очень соблазнительно. Поэтому трупы утилизируются так, чтобы от них даже пепла не осталось, как при кремации, которую почему-то так любят дриады и гномы.
Мы закупаем и производим столько масла лэнья в год, сколько производят и покупают другие страны во всем мире вместе взятые. Только этим товаром мы обмениваемся с темными эльфами в обмен драгоценные камни и прочая. И только мы вообще с ними торгуем.
Лэнья можно обозвать другим словом, только одним, — смерть. Эта кислота даже в малой концентрации сжигает все, что попадется у нее на пути, кроме дерева одной редкой породы. Дриады сколотили состояние на экспорте его древесины, ибо, несмотря на опасность и редкость лэнья, оно очень популярно.
Используя специальные добавки, можно придавать ему иные свойства, так как например эссенция камелии делает его потрясающим инструментом в огранке драгоценных камней. Лэнья нашла применение везде, куда ни посмотри, но только в одном она не годится — нет такого реагента, который бы позволил нанести её на стальное оружие так, чтобы она не потеряла своих убийственных свойств.
В природе это вещество встречается только с нейтрализатором в цветах одного растения, и в таком виде неопасно вообще. А вот если их отделить…
В бассейне плескалась лэнья в чистом виде, почти стопроцентная кислота.
И мне захотелось повторить весь нецензурный лексикон Nekritos, и добить трольим и гномьим заодно.
Все же я очень гибкий и быстрый, и реакция у меня отменная. В пору гордиться этим… если выживу, конечно.
Я каким-то чудом успел уклониться от его деревянной палочки, так подозрительно блестевшей. Капля сорвалась с самого кончика и прожгла мой ремень, вернее, железную пряжку. Потом палочка скользнула по рукаву, с легкостью проделав в нем дырищу, чудом, не иначе, не задев кожи, и почти уперлась мне в шею. И все же… мне посчастливилось отскочить.
Наверное, весь страх и ужас был написан у меня на лице, потому что блондин начал противно смеяться.
— Что же ты сейчас будешь делать? — елейным голоском спросил он.
Что-что… было бы чем, зарезался… шутка, конечно, но ситуация паршивая. Я поправлюсь — самая паршивая! Масло плотной пленкой обволакивает деревяшку, не стекает, излишки сорвались на мой ремень. С какой бы стороны я к нему не подошел, везде меня ждет эта зараза, ибо реакция у него что надо. Было бы у меня хоть что-то деревянное… даже не из драга, пусть из какой-нибудь другой древесины… оно не так быстро проедает дерево вообще. Я бы мог его отвлечь и пихнуть в бассейн, но так… Нет, шансов нет.
Бежать? Кто сказал, что мне это позволят? Ха!
И я опустил руки. Натурально, просто встал по стойке смирно, и все, что мне оставалось — убивать его взглядом. Блондинчик снова захохотал.
И тут кот-то опять стукнул меня по макушке…
Прошло двадцать дней, две трети из них я провел в своем особняке. Под конец месяца ко мне заявился отец и орал так громко и так долго, что я испугался, как бы он голос себе не сорвал. Я такой, сякой и этакий, и дурак и придурок, и безответственный олух.
— Знаешь, в такие моменты я жалею, что ты когда-то имел счастье влюбиться!
Я отвернулся.
— Ваше величество, вас это не касается.
— Теперь ты так со мной разговариваешь, да? Куда подевалась вся твоя проклятая самоуверенность? Ты ведь сам понимаешь, что не прав, и все равно дуешься, хотя видят боги, ты сам виноват…
— Замолчите! — не выдержал я. — Знаешь, — глубоко вздохнув, продолжил я, — мне все равно, что тебе наговорила Рин, или даже если это был мэтр. Сиринити взрослая, она сама разберется, да и ты тоже не дурак, отец… я устал, я хочу отдохнуть. А что касается наи Веорики, то её личное дело. Насколько мне известно, она изъявила желание уйти еще раньше, чем я об этом подумал. Папа, я устал… — мой голос стал таким тихим, удрученным, но он полностью соответствовал моему состоянию. — Я не хочу этим больше заниматься, по крайней мере, сейчас. За пару месяцев ничего не измениться, а следующий международный конгресс еще не скоро. Что касается Совета Семи, на их мнение мне наплевать уже давно, пусть хоть слюнями изойдут. Я не наследую трон, ведь юридически я все-таки уже не принц. Это лишь пустые слова. А
