часто бывает, а наоборот – нет. Хоть бы пива давали, тогда и он смог бы переступить внутренний барьер. А во-вторых, прийти к такому фургону за едой означало расписаться в собственной неспособности добыть хавчика.
И потом, почему дают только поесть? А одежда что, не нужна бездомному? А ботинки? А сигареты те же? Лекарства всякие. Да и поговорить просто. Чтобы кто-нибудь спросил: «Как у тебя, друг, дела, что душу гнетет?» Хрен бы Витек стал рассказывать им о своих делах, но приятно было бы, что поинтересовались. Вот это была бы помощь так помощь! А так – одна похлебка. Тогда и писать надо – «Социальная похлебка», а не «Социальная помощь».
Подавив опасения, Витек подошел поближе. «Не станут же они похищать меня здесь при всем народе», – подумал он. Автобус был не похож на вчерашний фургон – размерами он заметно превосходил его и имел окна. Бомжей приглашали внутрь, и Витек вошел, оглядываясь на дверь. Но она, вопреки опасениям, не захлопнулась тотчас же, а осталась открытой. Внутри бомжам давали пластиковый стаканчик с вермишелью быстрого приготовления. Готовили тут же – заливали в стаканчик горячую воду из большого термоса. Три минуты – и еда готова. Можно было выбрать вместо вермишели гречневую кашу или картофельное пюре, но Витек взял вермишель – хотелось супа. Он уже и забыл, когда в последний раз его ел. Кажется, еще в прежней жизни.
Конечно, на суп вермишель походила мало, но кишки прогрела. Она закончилась так быстро, как будто он втянул ее одним глотком. Витек с благодарностью посмотрел на миловидную девушку и длинноволосого парня, управлявшихся с приготовлением еды. Те были в обычной одежде, а не в синих комбинезонах, как вчерашние уроды.
– А еще можно? – попросил Витек.
– Не полагается! – ответил парень, стараясь, чтобы голос звучал строго, но это получилось не очень убедительно.
Девушка взглянула на Витька и, увидев в его глазах просьбу, как у охотничьей собаки, молча протянула еще один стаканчик.
В этот раз он ел медленнее и осматривался по сторонам. Кроме парня и девушки в автобусе были еще водитель и настоящий священник в рясе с большим крестом на груди. Водитель безучастно курил в окно, а священник на заднем сиденье вполголоса разговаривал с какой-то бомжихой пришибленного вида.
– А у вас много еще таких автобусов? – спросил Витек у девушки.
– Есть несколько, – ответила она, не отрываясь от работы.
– И где вас можно найти?
– У вокзалов или у метро.
«Надо будет почаще наведываться к вокзалам», – подумал Витек.
– А есть у вас «Газели» без окон?
Девушка посмотрела на него с удивлением:
– Я не видела.
– И ночью по Садовому вы не ездите?
– Когда ночью?
– В два часа, например.
– В это время мы уже спим.
Парень, молча слушавший расспросы Витька, вмешался:
– Вы уже поели? – спросил он. – Там очередь, – и кивнул на дверь.
– Да, спасибо!
Витек встал. Рядом со священником как раз никого не оказалось. Витек в нерешительности потоптался на месте и посмотрел на него. Тот поймал его взгляд и жестом пригласил подойти. Он приблизился. Священник был молод – лет около двадцати пяти. Волосы у него были слегка рыжеватые, зато бороду он имел густую и черную.
Витьку никогда раньше не приходилось разговаривать с батюшками, и он не знал, с чего начать. Но начал тот.
– Православный? – спросил он.
– Да, – ответил Витек.
– Крещеный? Он кивнул.
– Согрешил? – спросил батюшка.
Но Витек его почти не слушал. Он сравнивал цвет волос священника на голове и на бороде. «Ряженый или настоящий? – думал он. – Как проверить?»
И ничего не мог придумать.
– Согрешил, – ответил он.
– Как? – спросил батюшка.
«Кверху каком», – едва не сказал он непочтительно, но вовремя сдержался. Он подумал, что если рассказывать о всех своих грехах, то не хватит и суток. Хочет ли тот о них услышать или спрашивает просто так? Есть на нем один грех, который простить нельзя, а раз нельзя, то что толку о нем говорить? Только прошлое бередить.
Вместо ответа Витек вдруг поднял руку и дернул священника за бороду. Борода держалась крепко. Голова батюшки наклонилась вниз, словно он кивком ответил на какой-то вопрос собеседника. Гримаса боли и гнева на мгновение появилась на его лице, но тут же исчезла. Священник владел собой хорошо. Он только отшатнулся назад от опасного верующего и погладил бороду в том месте, где ее дернул Витек.
– Ты зачем это сделал, раб Божий? – спросил он укоризненно, и Витьку стало стыдно.
– Простите, падре, – промямлил он.
– Я не падре, а отче, – поправил священник.
– Виноват, отче, – сказал Витек, – помутнение нашло.
– Так у тебя с головой нелады? – с сочувствием спросил батюшка.
Витек кивнул:
– Иногда бывают.
– Тогда ступай себе с Богом. После приходи.
Витек вышел из автобуса. Уже стемнело. Очередь еще увеличилась. Он посмотрел на надпись «Социальная помощь» на боку автобуса и провел по ней рукой. Это была наклейка. Синие буквы на прозрачной пленке. Лепи на любую машину – и ты муниципальный служащий. Только надо знать, где такую пленку взять.
Он пошел в сторону Садового. Вряд ли вчерашний фургон станет искать его и сегодня. Он им просто случайно попался на глаза. Но впредь надо быть осторожнее – опасность может прийти отовсюду.
39
В этот раз Витек был начеку. Подойдя к дому, он быстро рисовал знак, то и дело оглядываясь по сторонам, а затем отступал в тень и выжидал несколько минут, изучая тротуар и дорогу. Лишь убедившись, что опасности нет, он быстро шел вперед. Открытые участки, где ночная тень отсутствовала вовсе и спрятаться было негде, он преодолевал бегом. Так же перебегал он и пересечения Садового с боковыми улицами. После этого его спина становилась мокрой, а колени противно дрожали.
Обход Садового со всеми предосторожностями занимал больше времени, чем если бы он не прятался, но другого выхода не было.
Один раз, когда он бежал вдоль длинной сталинки, за ним увязалась свора бродячих собак и своим истошным лаем едва не разбудила всю улицу. Проклиная все на свете, он остановился и стал искать под ногами камень. Но на чисто подметенном тротуаре его не оказалось. Псы чуть отбежали и продолжали брехать. Их было трое и все – безобразные дворняги в тридцатом поколении. Таких уродов ему никогда не хотелось погладить, даже в детстве. Сейчас они заходились в злобном лае, и он подумал, что не зря всегда чувствовал к ним отвращение. Чтобы остановить этот лай, существовало одно проверенное средство. Витек наклонился, развел руки в стороны и побежал на них. Псы завизжали и кинулись врассыпную. Больше они его не преследовали.
Часа через полтора, когда Витек изучал из подворотни проезжую часть, показался вчерашний фургон. Сердце его сжалось. Фургон медленно двигался почти вплотную к тротуару, объезжая припаркованные у обочины автомобили. «Чего-то высматривает, – подумал Витек. – Не меня ли?»
