прикрытого крана на кухне. Он сидел угрюмо и неподвижно, пока взгляд его не наткнулся на разбросанные подушки того самого диванчика, на который он так грубо швырнул Нэнси.
Превозмогая себя, он поднялся, поправил диван и, тяжело ступая, стал подниматься наверх. В дверях спальни он остановился и заглянул в темную глубину комнаты. Нэнси сидела в ногах кровати около сумки с одеждой, которую он сюда принес. Рядом, на полу, стоял ее чемодан. И он подумал, что не стал бы ее винить, если бы она сейчас собрала вещи и ушла из дома.
Эрик помялся в дверях и подошел к жене.
— Прости меня, Нэнси, — сказал он.
Она не двинулась, как будто и не слышала его. Он опустил ладонь на ее голову.
— Мне жаль, что так вышло, — прошептал он.
Продолжая сидеть, она отвернулась и крепко обхватила себя руками.
— Тебе есть о чем сожалеть.
Он снял ладонь с ее головы, и рука тяжелой плетью повисла вдоль тела. Он ждал. Она молчала. Он подыскивал нужные слова, но чувствовал себя пустым сосудом, в котором для нее не осталось ни капли. Постояв еще немного, он вышел из комнаты и уединился внизу.
В понедельник днем он отправился излить душу Майку.
Круглая, как дирижабль, искрящаяся счастьем Барб открыла ему дверь. Но, увидев его угрюмую мину, быстро сказала:
— Он внизу, в гараже. Меняет масло в грузовике.
Майк в промасленной спецовке лежал в яме под пикапом.
— Привет, Майк, — сказал Эрик безрадостно и прикрыл дверь.
— А, это ты, младший братишка!
— Я.
— Подожди минутку, я только солью масло.
Последовало кряхтение, металлический скрежет, а затем плеск струи масла, стекающего в канистру. Вместе со стуком упавших на цементный пол пассатижей появилась голова Майка в красной кепке с развернутым назад козырьком.
— Выбрался побродяжить?
— Угадал. — Эрик натянуто улыбнулся.
— А вид у тебя как у отхлестанного спаниеля, — сообщил Майк, выбрался из ямы и стал вытирать руки тряпкой.
— Мне надо с тобой поговорить.
— Ого! Значит дело серьезное.
— Да, непростое.
— Тогда подожди, я подложу дровишек в печь.
Похожая на бочонок печурка стояла в углу и излучала тепло. Майк приоткрыл скрипящую дверцу топки, сунул в нее пару тополиных поленьев, вернулся к Эрику и перевернул вверх дном зеленое пластиковое ведро.
— Присаживайся, — пригласил он и сел на трал, откинувшись и вытянув ноги. — И рассказывай хоть целый день, я никуда не спешу. Валяй.
Эрик сидел с окаменевшим лицом, уставившись на верстак. Он не знал, с чего начать разговор. Наконец его озабоченный взгляд встретился с глазами Майка.
— Помнишь, как нас наказывал отец, когда мы были малышами, как стегал по заднице?
— Угу... «Надери их как следует».
— Мне бы хотелось, чтобы он выдрал меня сейчас.
— И что же такого ты натворил, чтобы мечтать об этом?
Эрик тяжело перевел дыхание и честно признался:
— Я завязал роман с Мэгги Пиерсон.
Майк высоко поднял брови, отчего его уши, казалось, теснее прижались к голове. Он помолчал, повернул козырек своей кепки вперед и наконец заговорил:
— Та-ак, теперь я понимаю, почему ты вспомнил старика отца, но мне кажется, что трепка тут мало поможет.
— Это уж точно. Мне надо было с кем-то поделиться, потому что жизнь становится невыносимой.
— И как давно это началось?
— Всего лишь с неделю назад.
— А сейчас? Кончилось?
— Я не знаю.
— Да ну?
— Вот так-то.
Они долго сидели молча, потом Майк спросил:
— Ты собираешься снова встретиться с ней?
— Не знаю. Мы договорились пока не встречаться. Поостыть друг от друга и подумать.
— Нэнси знает?
— Подозревает. Эти выходные с ней были чудовищными.
Майк глубоко вздохнул, снял кепку, почесал в затылке и снова нахлобучил ее, низко надвинув козырек на глаза. Эрик подался ему навстречу.
Майк задумчиво изучал лицо брата.
— Я был уверен, что это случится, с той самой минуты, когда она вернулась в наш город. Я знал ваши школьные дела и знал, что они возобновятся.
— Ты знал? — На лице Эрика отразилось удивление. — Ни черта ты не знал и знать не мог.
— Чему ты так удивляешься? Помнишь, вы взяли тогда мою машину. А у меня с Барб тоже что-то наклевывалось, и мы без труда догадались, что с вами случилось.
— Черт! Везет же людям. Вы даже не знаете, как вам повезло. Когда я смотрю на тебя и на Барб, на вашу семью, как у вас все складывается, то часто думаю, почему в свое время не уцепился за Мэгги. Может, и мне бы перепало такое же счастье.
— Не обольщайся, это не только удача. Это тяжелый труд и постоянные уступки друг другу, постоянное преодоление самих себя.
— Да, я знаю, — кивнул Эрик не очень уверенно.
— А как насчет Нэнси?
Эрик покачал головой.
— Полный туман.
— Это как?
— В самый неподходящий момент она возвращается домой и заявляет, что может стоит подумать, не завести ли ребеночка. Может, это будет и не так уж плохо. Я решил проверить и трахнул ее, не дав времени предохраниться от беременности. С тех пор мы не разговариваем.
— Ты хочешь сказать, что изнасиловал ее?
— Да, можно сказать и так.
Майк взглянул на брата из-под низко сдвинутого козырька и покачал головой.
— Плохо дело, парень.
— Да.
— О чем ты только думал?
— Не знаю. Я чувствовал себя виноватым перед ней за измену с Мэгги и, к тому же был зол и напуган, что после всех этих бесконечных отговорок она вдруг заговорила о
