Наморщив нос и стараясь не касаться руками паутины и плесени, Эверилл шагнула в пугающую темноту. Эта темнота была совсем другая, чем темнота, царившая в комнате, — зияющий перед Эверилл мрак был таким безмолвным и неподвижным, что она готова была поверить, что впереди в коридоре скрываются полчища крыс или каких-то других мерзких тварей, затаивших дыхание и ждущих, посмеет ли она войти туда.
При этой мысли дрожь пробежала у нее по спине, но, решив, что размышления на эту тему только повредят ей, Эверилл медленно стала продвигаться вперед. Достигнув первого поворота, она свернула в сторону комнаты, в которой, по ее мнению, располагался Кейд. В ней Эверилл играла в детстве. Она часто ходила этим путем и считала, что знает его наизусть. Но в детстве она никогда не ходила по этому коридору без свечи и теперь подумала, что в то время она была гораздо умнее.
Пол коридора ничем не был устлан, и Эверилл брезгливо поморщилась, ощутив под ногами затвердевшую грязь и экскременты. Наверное, лучше было все же обуться и одеться…
Едва эта мысль успела прийти Эверилл в голову, как она на что-то наступила. Это что-то было мягким, и, памятуя о дохлых крысах и даже о живых, Эверилл взвизгнула и невольно бросилась вперед. Пробежав несколько футов, она остановилась, поняв, что ведет себя совершенно глупо.
Стоя неподвижно в полной темноте, она подождала, пока сердце перестанет бешено колотиться, и напрягла слух. Не услышав ничего, кроме собственного дыхания, Эверилл закусила губу, напряженно размышляя о том, далеко ли она забежала. Не пробежала ли мимо двери в комнату Кейда? Не могла же она забежать так далеко? Проклятие! Эверилл совершенно не знала, где она находится.
Глава 6
— Ты слышишь?
Кейд поднял брови. Они сидели и спокойно разговаривали в его комнате с того времени, как поднялись наверх, отпраздновав помолвку. Уиллу пришелся по душе союз друга и сестры, да и Кейд чувствовал себя довольным. Эверилл ему нравилась, он с удовольствием беседовал с ней, считал ее привлекательной, а теперь, когда знал, что она не тот милый слабый цветок, каким он считал ее раньше, он был счастлив взять ее в жены. Любая девушка, которая выжила, принимая в детстве холодные ванны, имеющие целью смирить ее нрав, будет прекрасно переносить шотландские зимы.
— Это похоже на…
— На поросячий визг? — предположил Кейд, устремив взгляд на стену, из-за которой доносился этот звук.
— Да, — пробормотал Уилл и подошел к стене.
Кейд с интересом наблюдал, как друг остановился перед камином и пересчитал несколько плит. Он что-то сделал со стеной, и стена со скрипом раздвинулась.
— Что ты делаешь?… — начал было Кейд, но замолчал, потому что Уилл поднял руку, призывая к молчанию.
На его лице появилось выражение озабоченности. Кейд был уже рядом с Уиллом, когда услышал голос, доносящийся из потайного хода в стене. Он прислушался и застыл, узнав голос Эверилл.
С кем она разговаривала? Она бормотала, что никогда не найдет комнату Кейда и свою собственную, что она навсегда заблудилась в стенах.
Когда Уилл стал закрывать проход, Кейд воскликнул:
— Что ты делаешь?! Эверилл там заблудилась.
Нахмурившись, он толкнул стену, но она не поддавалась.
— Думаю, ты не будешь против, если я удалюсь, — пробормотал Уилл. — Сестра, очевидно, хотела с тобой поговорить.
Он снова повернулся к стене и протянул руку к плите, которую уже трогал для того, чтобы открыть потайной ход, но Кейд перехватил его руку.
— Да, тебе, наверное, лучше уйти. Она, видимо, хочет поговорить о свадьбе и смутится, если увидит тебя здесь.
Уилл кивнул, потом указал на плиту, с которой возился, когда открывал стену:
— Здесь внизу есть рычаг. Потяни кверху, и вход откроется.
Кейд кивнул, подождал, пока Уилл покинет комнату, и, снова повернувшись к стене, нашел нужный рычаг. Потянул его кверху, и плита немного отодвинулась. Он замер, услышав, что Эверилл все еще что-то бормочет, потом толкнул плиту сильнее, и отверстие стало шире. Кейд шагнул в тоннель.
Он думал, что увидит Эверилл, но увидел только густой мрак.
— Эверилл! — позвал Кейд.
— Кейд?
Его имя было произнесено со вздохом облегчения. Эверилл бросилась к нему. Она налетела на него и слегка обняла. Однако в следующее мгновение испугалась и отступила.
— Прошу прощения, милорд. Просто я испугалась, что мне суждено вечно бродить в этом тоннеле, как страшному привидению. — Она вдруг замолчала и быстро посмотрела на него. — Как вы смогли открыть потайную дверь?
— Я услышал ваш крик… — просто сказал он.
— Да, но ведь вы не знаете…
— Вы рассказывали мне о тоннелях в ту первую ночь, когда я очнулся.
— Ах да.
Эверилл, судя по всему, не заметила, что он так и не ответил на ее вопрос. С коротким вздохом облегчения она проскользнула мимо него в комнату.
Кейд пошел за ней, закрыв за собой вход в тоннель. Господи, на кого она была похожа! В волосах паутина, лицо грязное, и ночная рубашка тоже. Очень тонкая, почти прозрачная, она не оставляла места для воображения, заметил Кейд, и когда Эверилл обернулась к нему, он заставил себя отвести глаза.
— Бесс сказала, вы говорили с моим отцом о том, что хотите жениться на мне, — с волнением сказала она.
Кейд кивнул:
— Да. А вы хотите выйти за меня замуж?
— Нет, — быстро ответила Эверилл. — То есть я не этого не хочу, — нетерпеливо пояснила она, потом добавила: — И вы сами не захотите, когда узнаете правду.
При этих словах брови у Кейда полезли вверх.
— Что это за правда?
Эверилл колебалась, вид у нее был совершенно несчастный.
— То, что я некрасивая, милорд.
У Кейда словно гора упала с плеч. Он ведь подумал, что речь идет о чем-то таком, чего он не знает. Чего не знает даже Уилл. Он подумал, что Эверилл уже влюблена в кого-то или совершила какой-то опрометчивый шаг в прошлом. Он обрадовался, узнав, что ни о чем таком нет и речи, просто дело в том, что она уверена в своей непривлекательности, о которой ей постоянно твердили… и все из-за глупых предрассудков.
Сегодня вечером Кейд решил, что когда они поженятся, он постарается вызвать в ней самоуважение и убедить ее, что все сказанное предыдущими претендентами было неправдой. Но кажется, придется заняться этим теперь же, а не в будущем. Для этого он откашлялся и сказал:
— Вы не безобразны.
Эверилл взглянула на Кейда и горестно вздохнула. Ей следовало быть готовой к этому. Он не может видеть ее и, наверное, не хочет верить в то, что ее слова — правда. Ей и самой хотелось, чтобы это была неправда. Но это была правда, и она не могла позволить Кейду жениться на ней — он должен понять, что совершает опрометчивый шаг.
— Очень любезно с вашей стороны так говорить, милорд, и я высоко ценю это, — мягко заверила она его, а потом заметила: — Но вы еще не восстановили зрение… поэтому и не заметили, что волосы у меня
