фразу «Ось Берлин – Рим» по отношению к их союзу.
1 Он был произведен в генералы после Талаверы.
2 Сюда золото доставили несколько недель тому назад.
3 Об этом говорится в книге Альвареса дель Вайо «Последний оптимист», и я лично считаю, что его рассказу можно верить, поскольку в то время (и вплоть до конца 1937 года) Прието ни в коем случае не был антикоммунистом.
Книга четвертая
ОСАДА МАДРИДА
Глава 38
28 октября дипломаты снова встретились в зале Локарно Форин Офис. В своей многословной речи Майский возмущенно повторил, что страны, которые решили просто снабжать правительство Испании (то есть Советский Союз), «не считают себя связанными условиями соглашения о невмешательстве» более, чем Германия, Италия и Португалия. Конгресс британских тред-юнионов и лейбористская партия поддержали русских в их стремлении отказаться от политики невмешательства. К тому времени призыв «Оружие для Испании!» объединил левых как в Британии, так и повсюду в мире1. Ларго Кабальеро выступил по радио Мадрида. «Пришло время нанести врагу смертельный удар, – начал он. – Наши силы растут. В нашем распоряжении – прекрасное высококачественное оружие. У нас есть мощные танки и самолеты. Прислушайтесь, товарищи! На рассвете наши артиллерия и бронепоезда откроют огонь. Немедленно вступит в бой авиация. Танки пойдут на врага в его самых уязвимых точках». Мадрид уже и раньше слышал такие оптимистические предсказания. Тем не менее на этот раз Ларго Кабальеро говорил правду: прибыли советские танки и самолеты.
Наступление началось на рассвете 29 октября. Группа советских танков, под командованием опытного танкиста генерала Павлова, смела кавалерию националистов. Танки действовали в новом стиле «блицкрига», который разработал в Германии полковник Гудериан, а в СССР с удовольствием взял на вооружение маршал Тухачевский. Суть ее заключалась в том, что танки действовали мощной ударной группой, а не растягивались в линию, как предпочитали французы, для поддержки пехоты2. На узких улочках Эскиваса разразилось странное экзотическое сражение между танками и всадниками. Поскольку Пятый полк запаздывал с поддержкой, танкам вскоре пришлось отойти. После этой атаки националисты пришли к выводу, что с юга Мадрид укреплен надежнее, чем они думали.
На следующий день – хотя новости об атаке русских танков пока так и не поступили – Нейрат, немецкий министр иностранных дел, спешно передал инструкцию Канарису, который под своим любимым именем Гильермо недавно прибыл в Испанию и с удовольствием гонял на машине по пустынным и ухабистым дорогам. «Ввиду того что помощь красным может возрасти, – сказал Нейрат, – немецкое правительство не считает, что тактика боевых действий белых испанцев, на земле и в воздухе, может принести успех». Далее он проинструктировал Канариса сделать Франко формальное предложение, предоставив ему мощное подкрепление. Если Франко согласится получить его, то руководить им будет немецкий командир. Кроме того, Франко должен будет гарантировать, что военные действия станут носить более систематический и активный характер. Франко принял эти условия. И 6 ноября в Севилью прибыл так называемый легион «Кондор». Командовал им генерал фон Шперрле, а начальником штаба был полковник Рихтгофен. На первых порах часть состояла из четырех бомбардировочных эскадрилий по двенадцать бомбардировщиков в каждой, такой же эскадрильи истребителей и эскадрильи, в которую входили амфибии, самолеты- разведчики и экспериментальные модели. В дополнение легиону была придана часть с зенитным и противотанковым вооружением и два танковых взвода по четыре танка в каждом3. Личный состав этих сил насчитывал 6500 человек. Как ни странно, вооружение, оборудование и техника были довольно примитивными. Многие «кондоры» не имели радиосвязи. Пулеметы надо было перезаряжать вручную. Бомбардировщиками были «Юнкерсы-52», а истребителями «Хейнкели-51» и «Мессершмитты- 109». К легиону была также приписана «Группа Северного моря» из специалистов артиллерийского, минного и сигнального дела. Они базировались на линкорах «Германия» и «Адмирал Шеер». Поскольку именно в это время Россия решила оказать помощь республике, Германия усилила и реорганизовала свою. В силу мрачной иронии судьбы советским и немецким офицерам, которые за несколько лет до прихода Гитлера к власти тайно учились вместе на равнинах Белоруссии, теперь пришлось на деле применять полученные знания в крупнейшей военной игре испанской кампании, жертвами которой оказались простые испанцы.
Благодаря новой помощи их немецких союзников генералы националистов преисполнились глубокой уверенности в своих силах. Мола взял командование над всем Мадридским фронтом, который, как он считал, должен осуществить последний штурм. Свою штаб-квартиру он разбил в Авиле. Когда группа иностранных журналистов спросила, какая из его четырех колонн возьмет Мадрид, он произнес слова, которые с тех пор повторялись несчетное количество раз: это будет «пятая колонна» тайных сторонников националистов в самом городе. С 29 октября начались интенсивные бомбардировки Мадрида, в какой-то степени для того, чтобы удовлетворить интересы немецких советников, которые хотели увидеть реакцию гражданского населения. 30 октября на Хетафе было предпринято мощное наступление – среди трупов насчитали шестьдесят детей. С этого дня на окраинах Мадрида происходили постоянные стычки, а 6 ноября Африканская армия захватила небольшую деревню, которая, по словам журналистов, было «ключом» к Мадриду. 4 ноября пал аэропорт Хетафе. На следующий день националисты заняли пригородные кварталы Алькоркон и Леганес, где располагались автобусная и трамвайная станции Мадрида.
Франко объявил, что окончательное освобождение столицы уже близко, и предупредил мадридцев, что они должны сидеть по домам, неприкосновенность которых «наша доблестная и благородная армия будет уважать». Этим словам сопутствовала угроза, что «мы выясним всех виновных, и только на них падет меч закона». Список будущих арестантов уже был готов, а в Авиле сформирована будущая муниципальная администрация завоеванного города. Конвои грузовиков с продовольствием держались сразу же за артиллерийскими позициями. Радио Лиссабона даже передало описание, как Франко на белом коне въезжает в Мадрид.
После радостных надежд, вспыхнувших после атаки русских танков, на стороне республиканцев наступило повсеместное уныние. Улицы столицы были заполнены толпами беженцев, которые гнали свой скот, несли скарб и домашних животных. В критический час правительство было реорганизовано, и теперь в него вошли анархисты, как месяц назад в Женералитат Каталонии. Гарсиа Оливер стал министром юстиции, стекольщик Хуан Пейро – министром промышленности, Хуан Лопес Санчес – министром торговли, а Федерика Монтсень, близорукая женщина-интеллектуал из Барселоны, – министром здравоохранения. То, что лидеры рабочего класса вошли в правительство, почти не вызвало удивления. В остальных министерствах, которых было от тринадцати до восемнадцати, почти все осталось по-старому. Асанья возражал против участия анархистов в правительстве, но в ходе телефонного разговора был вынужден согласиться. Гарсиа Оливер, может, единственный неподдельный анархист, которому выпало заниматься юстицией, сразу же поразил даже республиканцев эффективностью своих действий. Но главной его заботой, едва только он занял кабинет, стало уничтожение в министерстве юстиции архивных дел заключенных. Что он и сделал. Потом было сказано, что все эти компрометирующие досье сгорели во время воздушного налета. Анархистская газета «Солидаридад обреро» назвала день 4 ноября «самым потрясающим в политической истории страны» и объявила, что правительство «отказалось быть угнетателем рабочего класса». Все требования Национального совета, а не правительства были немедленно отброшены. Из Парижа социалист Аракистайн объяснил, что UGT стала претворять в жизнь революционный социализм, a CNT признана государством как «инструмент борьбы». Но отец Федерики Монтсень сказал дочери, что это означает «ликвидацию анархизма. Придя к власти, вы не сможете отказаться от нее».
Анархисты не стали заново открывать огонь по кабинету. Наоборот – и они поддались господствующему
