республиканским бомбардировщикам подняться в воздух. Они безжалостно разметали итальянские механизированные колонны. Среди погибших оказался генерал Луицци, начальник штаба Роатты, убитый зажигательной бомбой. Листер поднял свою дивизию в контрнаступление. Первыми рванулись советские танки генерала Павлова, а за ними пошла пехота. Триуэге был отбит в штыковом бою бригадами Тельмана и Эль Кампесино. Множество итальянцев сдались. Наступление республиканцев продолжилось вдоль дороги на Бриуэгу. Батальон Гарибальди пошел на штурм своих соотечественников в замке Ибарры и в сумерках захватил его. На следующий день, 13 марта, правительство республики телеграфировало в Лигу Наций, что захваченные документы и заявления итальянских пленных безоговорочно доказывают «присутствие в Испании регулярных воинских соединений итальянской армии в нарушение статьи 10 соглашения»3. Генерал Роатта перебросил к замку две своих дивизии – «Черные рубашки» Росси и «Литторио» Бергондзоли. 14-го числа танки Павлова по дороге от Триуэге вышли к кафедральному городу Сигуэнсе, захватили обильные военные трофеи и, будь при них пехота, могли бы взять и сам город. На три дня, с 15-го до 17 марта, в сражении наступила передышка. Роатта каждодневно издавал приказы, но почти ничего не делал, предпочитая жаловаться на продолжающуюся пассивность Оргаса у Харамы4.
18 марта весь республиканский фронт у Гвадалахары перешел в наступление. То был несчастливый момент для итальянцев. И в это же утро Роатта отправился в Саламанку просить Франко о помощи и потребовать, чтобы Оргас любой ценой начал наступление. В половине второго 80 республиканских самолетов обрушили бомбовый груз на окрестности Бриуэги. Затем открыла огонь тяжелая артиллерия республики. В два часа дивизии Листера и Сиприано Меры при поддержке 70 танков Павлова начали атаку. Один с востока, а другой с запада стали смыкать вокруг города кольцо окружения. Они почти достигли своей цели, когда итальянцы получили приказ отступать и настолько быстро исполнили его, что фактически это было бегство по единственной дороге, еще остававшейся открытой для них. Преследование продолжалось несколько миль. Москардо тоже получил приказ отступить к Хадраке.
В этой печальной для них битве при Гвадалахаре итальянцы потеряли около 2000 убитыми и 4000 ранеными, 300 попали в плен. Потери Москардо были незначительными. Республика потеряла убитыми и ранеными почти столько же, как и итальянцы, и всего несколько человек пленными. После сражения страстные апологеты республики утверждали, что это была крупнейшая победа над Муссолини. Эрнест Хемингуэй, который в это время в сопровождении американского матадора Сидни Франклина прибыл в Испанию, писал: «Я четыре дня изучал ход этого сражения, вместе с командирами, которые руководили им, побывал на поле боя и могу уверенно утверждать, что Бриуэга займет место в военной истории рядом с другими мировыми решающими сражениями»5. Герберт Мэттью из «Нью-Йорк таймс» считал, что Гвадалахара была для фашизма тем же, что поражение под Байленом для Наполеона. Военные оказались более точны в оценках, сравнивая эти бои с действиями на Харамском фронте и дороге на Ла- Корунью. Националисты попытались завершить окружение Мадрида, которое было остановлено. С политической точки зрения отступление итальянцев и неопровержимые доказательства того, что на стороне националистов воюют регулярные итальянские части, имели для республики большое пропагандистское значение. Сражение доказывало, что итальянцы обладают самой современной военной техникой. В то же время оно стало убедительным уроком. Так не следовало вести наступление механизированных частей. Итальянцы не стремились вступить в боевой контакт с противником, а погоду вообще не приняли во внимание.
Поражение при Гвадалахаре настолько разгневало Муссолини, что он заявил: «До окончательной победы ни один итальянец не вернется живым из Испании». Он поносил испанцев, которые «в решающие дни не сделали ни одного выстрела». Фалангист Фернандес Куэста (позже министр у националистов) заметил Анхелю Басе, агенту Прието, который навестил его в тюрьме, чтобы обсудить идею мирного компромисса: «Поражение итальянцев у Гвадалахары было единственным удовлетворением, которое он испытал во время войны». Канталупо, итальянский посол в Саламанке, впал в такую немилость, что его быстро отозвали. Ход сражения изучали генеральные штабы стран Европы (особенно Франции) и пришли к выводу, что моторизованные соединения оказались не так эффективны, как сначала предполагалось. Немцы же воздержались от выводов, может быть, потому, что презирали итальянцев как солдат.
1 Был создан комитет по связям между коммунистами и социалистами. Стоит отметить, что в то время Прието поддерживал союз этих двух политических сил. Он считал, что Россия единственная, кто оказывает помощь республике. Тем не менее большинство функционеров социалистической партии были против такого решения.
2 Паччарди был ранен на Харамском фронте.
3 Среди документов, захваченных в Гвадалахаре, было много нелицеприятных писем от итальянских жен и матерей. Одна из жен писала своему воюющему мужу: «Какой у меня был прекрасный медовый месяц! Два дня брака – и двадцать пять месяцев бесконечного ожидания. Я понимаю, что первым делом страна, а любовь потом, но я эгоистка, и у меня есть на то причины, ибо ты одним из первых добровольцев отправился в Африку и одним из последних вернулся. Молю Бога, чтобы в один прекрасный день Он научил тебя, что можно и служить стране, и зарабатывать на хлеб для своей семьи». Пишет мать: «Дорогой Армандо, я могу только молить Бога и всех святых оберегать тебя, и, если ты вернешься в добром здравии, мы отправимся в Рим и откроем там магазин». В других документах – список тех трусов, которые наносили себе ранения, чтобы спастись от службы, или бинтовали несуществующие раны.
Эти завербованные и плохо оплачиваемые наемники, которые были принесены в жертву амбициям Муссолини, были самыми жалкими из участников Гражданской войны в Испании.
4 На самом деле Оргас в своем секторе предпринял несколько попыток перейти в наступление, но все они не принесли успеха. Ирландцы О'Даффи в первый раз вступили в бой 13 марта; среди убитых был старший сержант Гассели из Дублина и двое легионеров из Керри.
5 Эти строчки из «Испанской войны» были опубликованы в июне 1937 года. Автор «Смерти после полудня» принимал активное участие в испанских событиях на стороне республиканцев. Он не ограничивался обязанностями простого репортера, а обучал молодых испанцев стрельбе из ружей. Первое посещение Хемингуэем 13-й интербригады стало большим событием, и генерал Лукач отправил послание в соседнюю деревню, потребовав, чтобы все ее девушки присутствовали на банкете, который он дает.
Глава 47
Гвадалахара положила конец серии стычек вокруг Мадрида. Если не считать непрекращающихся бомбардировок, в столице царило спокойствие. Профессор Дж. Б.С. Холдейн прибыл в город, чтобы дать консультации в случае газовой атаки1. Больше всего защитников города беспокоил вопрос о поставках продовольствия. Обитатели Валенсии хорошо питались, и гости города часто заказывали по десять изысканных блюд, но в Мадриде почти забыли, что такое мясо. Иностранным гостям приходилось питаться кониной, хотя Хемингуэй как-то раздобыл в отеле «Флорида» три банки икры и половину головки камамбера. В Университетском городке яростно боролись с такими врагами, как «неграмотность и крысы». У каждого отряда были свои школы, где учили читать и писать.
Интернациональные бригады впервые получили возможность отдохнуть от боев. В ходе боевых действий добровольцы выяснили, что «война идей» во многом напоминает любой другой военный конфликт. В Испании, как и повсюду, были путаница с приказами, отказы оружия в критические моменты, неясность местопребывания врага и своей штаб-квартиры, отсутствие табака, усталость и нервные срывы2. Один неизвестный член Британского батальона писал:
С самого начала бесшабашные добровольцы доставляли властям беспокойство – и если бы только пьянством. Но теперь хлопоты из-за них стали постоянным явлением3. Тем волонтерам, которые хотели вернуться домой, не давали разрешения на
