самым лучшим студентом во всем колледже, я был капитаном нескольких спортивных команд. И все-таки меня так и не приняли ни в математический кружок, ни в литературный, ни в Колвилловское общество. Меня это так огорчало! Я не понимал, почему они меня не принимают. Второе мое жизненное разочарование, Джесси, было связано с тем, что говорили мне наши учителя. Один из них был профессором религии и преподавал у нас в 6 «А», и никем из преподавателей я так не восхищался. Иногда я даже приходил к нему домой, чтобы разобраться в каком-нибудь религиозном вопросе; я думал, что ему это нравится. Он частенько награждал меня званием сумасшедшего, но это было в шутку, вы знаете, как обычно говорят. Но однажды он обозвал меня сумасшедшим всерьез. Он сказал: «У тебя ограниченный ум, Браш, упрямый ограниченный ум. И не стоит тратить на тебя время». Да, он так и сказал. «Я умываю руки, — сказал он, — потому что из тебя ничего не получится». Представьте, что вам кто-нибудь скажет такое! «Убирайся, — сказал он мне. — Убирайся отсюда! И больше не беспокой меня». Вы понимаете, как это было ужасно. Иногда я вспоминаю об этом, особенно тон, каким он мне все это высказал. У меня даже пот на лбу выступил. Мне жить не хотелось с таким клеймом. Я нигде не пригожусь — там, где надо думать, я имею в виду. Больше я не верил ни единому его слову, что он говорил на лекциях. Я сам стал искать добрые мысли, и делал это постоянно. Я изучал предметы так, как мне это нравилось и как считал нужным я сам. Вот так. А третье… Я не хочу говорить о нем сейчас, но я обязательно о нем расскажу вам, Джесси. Я не хочу, чтобы у вас создалось впечатление, что я — ничтожество или что-нибудь в этом роде, потому что на самом деле в глубине души я считаю себя счастливейшим человеком из всех, кого я когда-либо встречал. Иногда мне кажется, что всеобщие несчастия обходят меня. Вот хотя бы сегодня в этом лагере я встретил такого несчастного человека, что это на меня, кажется, начало переходить. Но потом я увидел вас, и на сердце у меня стало легче…
Браш замолчал, а немного спустя добавил запинаясь:
— Вот поэтому… Мне кажется… у нас с вами все так и получилось.
Джесси произнесла уже без прежней жесткости и даже слегка улыбнулась:
— Вы столько наговорили.
— Да, я понимаю, — горячо согласился Браш, — но по некоторым причинам я должен был все это высказать сразу.
Он с воодушевлением посмотрел на нее, потом встал и выговорил:
— Разрешите мне подарить вам что-нибудь на память обо мне. Эти часы, они последней модели и лучшие из всех, что у меня были когда-нибудь… — Он снял с руки часы и протянул ей.
Джесси быстро встала с кушетки, шагнула в сторону.
— Нет-нет! — сказала она. — Я никогда не беру подарков. Я не люблю этого! Вовсе не потому, что я не люблю людей… но… я не люблю брать подарки. Спасибо вам за добрые слова, но… Мистер Браш, мы с вами еще не настолько друзья, и мне, извините, пока не нравятся ваши притязания. Хотя мне было очень интересно вас послушать, — добавила она, увидев, что Браш упал духом. — Я говорю это вовсе не для того, чтобы вежливо выставить вас вон. Мне в самом деле очень понравилось все, что вы говорили.
— Тогда, может быть, и вы тоже расскажете мне что-нибудь о себе? — спросил погрустневший Браш, застегивая часы на руке.
Джесси стала расхаживать туда и сюда по комнате, словно хотела придать естественность тому, что собиралась сказать.
— Хорошо. Я сирота. Меня подобрали в поле. Сначала я жила в приюте. Это недалеко от Кливленда, штат Огайо. Некоторые считают, что я похожа на славянку. Я не знаю. Я не думаю, что это имеет значение. Когда мне было десять лет, меня взяли к себе старый сапожник-немец и его жена. Они умерли, когда я училась на втором курсе, и с того времени я сама зарабатываю себе на жизнь — подрабатываю в отеле. Моя будущая специальность — биология, и в один прекрасный день я стану либо учителем, либо врачом.
— И вы не верите, что… — начал испуганно Браш. — Вы считаете, что все вокруг нас — результат эволюции, а не?..
— Безусловно. Я считаю, что дело обстоит именно так.
Тогда Браш выдавил почти шепотом:
— Значит, вы полагаете, что все, о чем написано в Библии, ложь? А вы никогда не задумывались, что разница между обладающим душой человеком и обезьяной, прыгающей по деревьям, велика, как сам мир?
Наступило молчание, ужаснувшее Браша не меньше, чем ее слова. И тогда он в отчаянии решился на другой роковой вопрос:
— И вы, наверное, считаете, что женщина должна курить?
Джесси остановилась и посмотрела на него:
— А вы считаете, что это очень важно?
— Да, я считаю, что это чрезвычайно важно.
— А я — нет. — Она пожала плечами. — Сама я не курю. Но мне нравится видеть, что женщины могут делать то же, что и мужчины, с не меньшей серьезностью.
Она посмотрела Брашу в глаза. Она видела, как он поражен.
— Я просто удивлена тем, что вы считаете это очень важным. А я уже было начала вас считать единственным умным человеком из всех, кого я встречала.
Глядя в пол, Браш произнес:
— В ноябре у меня будет отпуск. Можно, я приеду к вам в Мак-Кеновский колледж?
Джесси снова начала расхаживать по комнате.
— Вы, конечно, можете делать все, что вам угодно, — сказала она. — Но ничего хорошего не получится. Нам не о чем будет говорить, если у вас такие идеи. И потом… Я живу одна. В последние годы, во всяком случае, я могу обеспечить только себя… Кроме того, у меня просто не найдется свободного времени на новую дружбу. Я работаю старшей официанткой в обеденном зале, а остальное время отдаю учебе.
— Но приехать-то я могу?
— Да, конечно, как и всякий другой человек.
— Я полагаю… у вас найдется тогда минутка-другая погулять со мной? Или пообедать, или что-нибудь еще?
— Пожалуй.
— Ну что же, до свиданья, — сказал Браш, протягивая руку.
— До свиданья. Вы все делаете так серьезно, что мне даже неловко. Мы знакомы всего час или полтора, а у вас вид, словно теряете лучшего друга.
— Мне надо хорошенько подумать обо всем этом. До свиданья.
— До свиданья.
Исполненный раздумий, Браш вышел в коридор. Но вдруг повернул назад и с неожиданной силой сказал в открытую дверь:
— Но вы хотя бы можете пообещать мне, что подумаете о моих словах? Я не понимаю, как такая красивая девушка может верить, что Библия лжет, и что мы произошли от обезьян, и что девушкам положено курить табак. Что станет с миром, если он будет следовать этим идеям? Почему вы считаете себя нормальным человеком, если вы придерживаетесь таких взглядов?
— Я подумаю об этом, — устало и с легкой досадой сказала Джесси, снова принимаясь приводить комнату в порядок.
Покончив с уборкой, Джесси пошла в свою комнату и села в кресло. Она твердо положила руки на подлокотники и стала пристально рассматривать стену перед собой. Время от времени она бормотала: «Он сумасшедший». Потом убедилась, что ей сегодня не уснуть, сменила обувь и отправилась погулять к озеру.
Браш вернулся в палатку с биркой «Феликс» и лег в постель. Он с трудом заснул, но вскоре, однако, был разбужен сильным шумом. Дик Робертс бился на своей кровати. Сдавленным голосом, все громче и громче, он кричал: «Я не могу… Я не могу…» В неясном свете луны, проникавшем в палатку снаружи, Браш увидел и других ее обитателей, которые, подняв головы, перепуганные, взирали на Дика Робертса.
