1994 г. хранил все свои капиталы в аргентинских песо, должен был остаться к концу указанного периода с суммой, покупательная способность которой эквивалентна 1/13 пенни. Уильям Истерли, экономист Всемирного банка, отметил: «Пытаться обеспечить нормальный рост при высокой инфляции — все равно, что пытаться выиграть олимпийское золото в беге на короткие дистанции, прыгая на одной ноге».
Отклонения от обменного курса. Для того чтобы понять еще один способ, которым развивающиеся страны могут попасть в неприятности, придется на короткое время отклониться от основной линии повествования. Когда страны начинают торговать друг с другом, возникает необходимость в обмене валют по какому-то курсу. Если доллар США — всего лишь клочок бумаги и японская йена — тоже клочок бумаги, то в каком соотношении клочки американской бумаги следует обменивать на клочки японской бумаги? Во времена золотого стандарта все эти вопросы решались намного проще. Страны приравнивали свои валюты к определенному количеству золота и таким образом четко определяли обменные курсы своих валют. (Это напоминает одну из задачек для учеников третьего класса: если унция золота стоит в США 35 дол., а во Франции — 350 фр., то каков обменный курс между долларом и франком?) Теперь золотой стандарт канул в прошлое, и выяснение обменных курсов стало намного более сложным делом. Впрочем, у нас есть исходная точка для развертывания логического рассуждения. Японская йена обладает стоимостью потому, что ее можно использовать для покупки товаров; по той же причине стоимостью обладает и доллар. Итак, теоретически нам следует обменять один доллар на столько йен, сколько их необходимо для покупки такого же количества товаров, какое можно купить на один доллар. Если корзина товаров повседневного потребления в США стоит 25 дол., а в России та же самая корзина товаров стоит 350 р., то, вероятно, 25 дол. стоят примерно 350 р. (т. е. 1 дол. должен стоить примерно 14 р.). Такова теория паритета покупательной способности, или ППС.
Но тут возникает некое отклонение: в краткосрочной перспективе обменные курсы могут существенно не совпадать со значениями, указываемыми ППС. В нашем случае это придает важность двум моментам. Во-первых, у правительств есть по меньшей мере некоторый контроль над обменным курсом своей валюты; во-вторых, этот обменный курс может оказывать глубокое воздействие на экономику. Давайте сначала разберемся со вторым из этих обстоятельств. Представьте, что вы приезжаете в ваш любимый отель в Париже и обнаруживаете, что номера там вдвое подорожали по сравнению с вашим последним приездом в столицу Франции. Вы выражаете недовольство менеджеру отеля, а тот отвечает, что цены номеров в течение нескольких лет остаются неизменными. И он говорит чистую правду. Изменился обменный курс между евро и долларом. Доллар ослабел, или обесценился по отношению к евро. Это означает, что на каждый ваш доллар теперь можно купить меньше евро, чем во время вашей прошлой поездки во Францию. (Стоимость евро за тот же срок, напротив, повысилась.) Поэтому пребывание в отеле становится для вас дороже. Для каждого человека, приехавшего в Париж из любого другого города Франции, отель стоит как обычно. Обменный курс в зависимости от направления его изменения может делать иностранные товары дешевле или дороже.
Здесь обнаруживается важный момент. Если американский доллар слаб, т. е. его можно обменять на меньшее, чем обычно, количество йен или евро, то иностранные товары для американцев становятся дороже. Это касается и отеля в Париже, и сумок от Gucci, и машин «Toyota». Но тут есть некий побочный эффект: во всем остальном мире американские товары начинают казаться менее дорогими. Допустим, компания Ford решила установить на машину «Taurus» в США цену 25 тыс. дол. Если стоимость евро относительно доллара повысилась, т. е. на каждое евро можно купить больше долларов, чем обычно, то для парижских покупателей автомобилей машины «Taurus» дешевеют, хотя Ford все равно получает 25 тыс. дол. за каждую проданную во Франции машину этой марки. Но хорошие новости для компании Ford на этом не заканчиваются. Слабый доллар делает импортные товары более дорогими для американцев. В США цены на машины «Toyota» и «Mercedes» растут с каждым днем, что делает машины «Ford» более дешевыми по сравнению с импортными автомобилями. (Или же Toyota и Mercedes могут снизить цены на свои машины и репатриировать в Японию и Германию меньшие прибыли.) В любом случае Ford получает конкурентное преимущество.
Говоря в целом, слабая валюта хороша для экспортеров и очень плоха для импортеров. В 1992 г., когда доллар был сравнительно слабым, одна из опубликованных в «New York Times» статей начиналась словами: «Падающий доллар отбросил богатейшую экономику мира на самую нижнюю позицию среди промышленно развитых стран» [156]. Сильный доллар производит противоположный эффект. В 2001 г., когда доллар достиг одного из наивысших уровней в своей истории, заголовок статьи в «Wall Street Journal» гласил: «Высокопоставленный сотрудник компании General Motors говорит, что для американских компаний доллар стал слишком дорогим». Оставайтесь со мной, ибо далее будет показано, как обменные курсы дают плохим правительствам еще одну возможность пустить экономику их стран под откос.
Переоцененные валюты. Политика правительства оказывает влияние на обменные курсы. Как любят формулировать проблему экономисты, самым главным является вопрос: «Вводить ли плавающий курс или не вводить?». «Плавающий курс» — всего лишь термин, позволяющий сказать, что стоимости валюты дозволено колебаться в зависимости от действия рыночных сил. Валюты с плавающим курсом, такие как доллар, евро или йена, постоянно меняют свою стоимость по отношению друг к другу в процессе обмена на международном валютном рынке. Банки и брокерские дома ежедневно покупают и продают огромные суммы долларов по тому курсу, который продиктован соотношением спроса и предложения. Сколько йен стоит доллар в любой конкретный момент? Столько, сколько люди готовы заплатить за доллар. В результате цены валют постоянно колеблются; вполне вероятно, что к концу ваших каникул во Франции вы обнаружите, что доллар подорожал по сравнению с началом отпуска. Скачки обменных курсов могут усложнять жизнь компаниям, пытающимся вести бизнес в международных масштабах. Пока это оказалось недостатком, но не фатальным дефектом плавающих курсов.
Но есть страны вроде Аргентины, которую мы выбрали на роль инфляционного мальчиша-плохиша. В смысле монетарной политики Аргентина ведет себя точно так же, как человек, который подставляет вас три раза подряд, а затем пытается уверить в том, что уж в следующий-то раз поведет себя совершенно иначе. Не станет он вести себя иначе, и об этом знают все. Так вот, когда Аргентина, наконец, действительно собралась всерьез бороться с инфляцией, ее центральному банку пришлось сделать нечто поистине радикальное. Что он и сделал. В сущности, центральный банк Аргентины нанял США на роль своего компаньона. В конце 1990-х годов темпы инфляции в Аргентине превышали 1000 % в год. В 1991 г. Аргентина объявила о том, что отказывается от управления своей собственной денежной политикой. Никакой новой эмиссии денег. Вместо этого правительство создало особый инструмент — валютное управление (currency board) [157] — с жесткими правилами, которые должны были гарантировать, что отныне и впредь каждый аргентинский песо будет стоить один доллар США. Для того чтобы сделать это возможным (и внушить доверие миру), новый валютный режим должен был гарантировать обеспеченность каждого находящегося в обращении песо одним долларом США, хранящимся в резерве. Таким образом, в стране дозволялось выпускать новые песо только в том случае, если для их обеспечения в хранилищах появлялись новые доллары. Более того, каждый аргентинский песо должен был конвертироваться в доллар по первому требованию. Собственно говоря, Аргентина учредила своего рода золотой стандарт, в котором функцию золота выполнял доллар США.
Какое-то время эта схема работала. Инфляция резко снизилась до двузначных цифр, а затем и до однозначных. Увы, цена этих достижений была огромна. Помните все те замечательные вещи, которые может делать Алан Гринспен для тонкого регулирования экономики? Правительство Аргентины ничего подобного делать не могло; оно отреклось от контроля над предложением денег во имя борьбы с инфляцией. Не имела Аргентина и какой-либо независимой власти над обменным курсом: песо было жестко привязано к доллару. Если доллар был в силе, в силе было и песо. Если доллар слабел, слабело и песо.
В конце концов за отсутствие контроля над предложением денег и обменным курсом пришлось дорого заплатить. С конца 1990-х годов начался глубокий спад аргентинской экономики, власти не могли воспользоваться обычными инструментами борьбы с ним. Честно говоря, система валютного управления усугубляет любой спад. В связи с тем что инвесторы теряют доверие к экономике, они начинают требовать обмена своих песо на доллары, так как, по заверениям правительства, они могли это сделать. По мере того
