табло. Это нормально. Обычная рутина. Он прошел к экрану и прочел светящуюся под точкой надпись:
«Флауэр». Он отпил кофе и стал ждать, как он ждал все эти дни. С помощью ручного компьютера он включил библиотеку, откинулся на спинку кресла и через некоторое время понял, что он прочел уже четыре страницы, даже не осознав, что же прочитал. Он поднял голову: на задание отправлялась следующая группа.
В комнату вошли два человека: Норт и Мэйги — его люди. Гаррис подтянул ноги и предложил им сесть. Мэйги сел, а Норт прошел к экрану, чтобы оценить обстановку. Внезапно все изображения на экранах остановились, кто-то отключил систему информации. Гаррис встал, за ним Мэйги. Но вот изображение снова пришло в движение, только теперь расширился сектор обзора. От большой красной точки — корабля регульцев — отделилась маленькая.
— Ну вот, — пробормотал Мэйги. В комнате повисла гнетущая тишина. Гаррис проглотил глоток в горле. Красная точка направлялась не к планете, а к их кораблю, сюда. На экране вспыхнули слова:
«Зеленый код».
— Просится на борт, — заметил Норт. Они все прекрасно знали кодовые знаки и сигналы. Значит, они летят сюда. К горлу Гарриса подступила тошнота. Он выругался.
— Видимо, наши союзники снова хотят действовать сообща с нами, — сказал Норт.
— Эксперт-регулец, — сказал Мэйги, — вот кто летит к нам. Это Эверсон сосватал нам регульца.
Кох отпил из чашки — там был сой — дань уважения к регульцам и обвел глазами комнату: делегация регульцев и его люди. Старший регулец сидел в своей тележке, молодые регульцы сидели прямо на ковре за ним. Впрочем, при их коротких ногах не было большой разницы в том, сидят они или стоят. С его стороны присутствовали Дегас, Эверсон и два помощника. Со стороны первых двух он ждал полезных советов, а вторые два играли роль простых статистов для уравновешивания количества. Один из них, правда, вел протокол совещания.
— Бай Кох, — почтительно сказал старший регулец Сут. Его щелевидный рот изобразил подобие улыбки. — Я очень рад, что мы собрались на переговоры после кризиса.
— Бай Сут, — Кох посмотрел на регульца искоса, будучи не в силах поверить, что он когда-то знал его — настолько он изменился. Метаморфоза была разительной — и все же Сут еще не достиг размеров бая Чарна.
— Мы рады, — продолжил Кох, — мы будем рады, — тут же поправился он, — если эта встреча окажется продуктивной. Примите наши добрые пожелания новому руководству регульцев. Ноздри вспыхнули, улыбка перешла в свист: эксперты утверждали, что это эквивалент смеха.
— Между нами было некоторое непонимание, расхождение. В частности, между нашими подчиненными…
— Ты имеешь в виду мой пропавший челнок? Глаза сверкнули. Нет, бай Сут вовсе не это имел в виду, однако он прикрыл все новой улыбкой.
— Я имею в виду отношения между нами и вашим кораблем «Флауэр», куда мы просили доступ. Я утверждаю, что мы должны наладить более тесное сотрудничество… для взаимной безопасности.
— Ты не ответил на мой вопрос, бай.
Ноздри закрылись — это гнев.
— Зачем нам отвлекаться на отношения между молодыми? Разве мы несем ответственность за челноки, которые взлетают и садятся без наших непосредственных указаний? Я хотел бы поговорить о более важных делах, но если ты предпочитаешь настаивать…
— Бай, ты забываешь о том, что тебе говорилось неоднократно: наши молодые становятся взрослыми гораздо раньше, чем ваши. Мы не убиваем своих молодых и не считаем потерю корабля, который пилотировался нашим молодым, незначительным событием.
— Я повторяю, мне бы хотелось обсудить более важные дела. Сейчас было самое время прервать встречу, либо продолжить ее. Кох задумался.
— И все-таки, мне бы хотелось услышать твой ответ, бай Сут.
— Нет. Я игнорирую твой вопрос, бай. Ты вмешиваешься в наши дела, но оскорбляешься, когда мы вдруг вмешиваемся в твои. Регул с трудом шевельнулся в своем кресле-повозке, протянул руку к молодому регулу, который прислуживал ему. Тот сразу вложил в нее чашку с соем.
— Бай Кох, — сказал Сут, получив чашку, — нас обоих должно беспокоить, что наше сотрудничество сходит к минимуму. Я полагаю, что это обусловлено смертью бая Чарна и доктора Алдина, — он перевел глаза-щели на Эверсона и изобразил улыбку. — Но мы возлагаем надежды на появление в совете нового члена — доктора Эверсона, — затем он перевел глаза на Дегаса и тут же отвел их. — Мы бы хотели сделать все, чтобы установить взаимопонимание. Мы союзники. Этого нельзя отрицать. И пока мы союзники, необходимо устранять все трения между нами. Я не говорю об убийстве взрослого регульца — бая Чарна. Я не говорю о том, что с его телом обошлись без должного почтения. Я не говорю о нарушении соглашения между нами. Я уверен, что упоминание обо всем этом не сможет улучшить наши отношения. Однако нужно сделать все, чтобы подобное не происходило: во имя нынешних отношений и будущих тоже. У нас хорошая память, но мы можем забыть обо всем, если мы сейчас придем к соглашению. Как относятся мри к тому, что вы сейчас делаете, бай Кох? Кох не позволил никаким эмоциям отразиться на его лице.
«Многое ли ему известно?» — с тревогой подумал он, а вслух сказал: — Мы надеемся на мирное урегулирование разногласий с мри, бай Сут.
— Да? Опыт регульцев говорит, что это напрасные надежды.
— Наши эксперты утверждают обратное.
— У нас двухтысячелетний опыт общения с мри. Он намного превышает ваш опыт. Поведение мри невозможно предсказать. Они вообще не понимают некоторых слов, в частности, они не знают слова «переговоры». А если нет переговоров, то какие действия возможно предпринимать?
Кох задумался… и не только о мри… посмотрел на Эверсона, на Сута.
— Вернусь к вопросу, которого ты избегаешь, бай. Среди вас есть эксперт по мри?
Из щелевидного рта донесся свист, то есть — смех.
— Он сидит перед тобой, бай Кох. Я — эксперт. Я принадлежу к роду Хораг, который использовал мри, как наемников в течение двух тысяч лет. Род Аланей не имеет такого опыта. Они — дилетанты. С тех пор, как я стал взрослым регульцем, можете по всем вопросам относительно мри обращаться ко мне.
— И ты специалист по их языку?
— У них, к сожалению, два языка, бай. Они упрямо не желают посвящать чужих в свой язык и предпочитают общаться с ними на языке регульцев, исковерканном до крайности. Да и чего другого можно ждать от расы, обладающей столь несовершенной памятью?
— Это означает, что они не желают допускать в свою среду чужих.
— Что это означает, могут знать только они сами, бай. Но ни ты, ни даже я не можем даже предположить, каковы их мысли, так как мы не мри.
— Нет, нет, бай Сут. Ты же специалист по мри, ты знаешь о них все. Ноздри закрылись и вспыхнули.
— У меня много информации, бай. А без нее можно наделать много роковых ошибок. Уверяю тебя, что мы так и не смогли перевести слово «переговоры» на язык мри. Они его просто не понимают. Вспомни, когда мы наняли мри для войны, они ни разу не свернули с этого пути. Мри можно убить, но не уговорить его сдаться. Торговля тоже не относится к числу понятий, которыми пользуются мри. Они — наемники, но слово «наемники» — наше слово, не их.
— Бай прав, — вступил в разговор Эверсон. — Они себя называют по-другому и имеют в виду под этим совсем не то, что мы. Ноздри регульца расширились. Кох смотрел и думал, какие эмоции регулец научился читать на лицах людей.
— Ты пришел сюда для определенной цели, бай. Можешь ты объяснить ее нам?
— Понимание, взаимное понимание и защита.
— Мы не предаем своих союзников, если тебя беспокоит именно это. И не убиваем их. Удар пришелся в цель. Ноздри затрепетали.
— Бай, мы рады услышать это. А как вы намереваетесь придти к мирному соглашению с мри? Ведь они никогда не отступают, а регульцы никогда не забывают.
