киностудия и где снимают фильмы, чтобы заработать деньги на Одессе-маме.
— Дядя Миша, вы рассказываете, как будто были там швейцаром и все видели своими глазами, — вставил на всякий случай я, может быть, только для того, чтобы сообщить о своем неослабном внимании к рассказу.
— Я вам отвечу коротко. Во-первых, я хорошо знаю эту историю. Во-вторых, знаю Сеню, приятеля моего сына. Первой, правда, вспоминается Циля, идущая по нашему двору в зеленом платье… И мне совершенно не нужно быть швейцаром, чтобы рассказать, как выглядит эта пара в тот или иной момент. Могу я идти дальше или мне лучше сыграть партию в домино?
— Тогда поехали. Циля, переводчик и Сеня поднимаются в лифте на 12 этаж. Потом они идут по коридору: впереди на этот раз переводчик, за ним Циля, позади всех Сеня. Звонок в дверь — Циля вынула сумочку из кулька и еще больше выпрямилась.
Американка не вышла — она выскочила. Дама лет 35, одета как для улицы, но волосы почему-то дыбом. Переводчик ей что-то сказал, кивнул на женщину в зеленом. Все дальнейшее произошло в секунды. Американская бизнесменша, даже не взглянув на Цилю, вырвала у нее свою сумку и тут же хлопнула перед ее носом дверью.
Режиссер крикнул: 'Стоп!', актеры вмиг прекратили игру, съемка приостановилась. Циля открыла рот, она хлопала глазами, в руках ее был пустой целлофановый кулек…
Назад шли так: Сеня впереди, а сзади, рядом, Циля и переводчик, который что-то ей говорил. До Сени донеслось:
— Вы уж извините, она второй день со своим бойфрендом лается, так что ей не до сумочки было…
Вечером, дома, оба супруга молчали, говорила только их маленькая дочь, Соня. На их еле светящийся огонек заглянули приятели, Цилина сотрудница, Поля и ее муж, Виля. Небольшой стол, разговоры, то, се… Потом Виля что-то рассказывал Циле (оба курили) на кухне, Сеня остался с Полей, лучшей Цилиной подругой.
Поля ахала:
— Нет, ты представляешь! Ни словечка, хотя бы улыбнулась! Даже в номер не пригласила! По нашим меркам Цилин жест это героизм, у нас об этом в газетах пишут, а по ихним… или у них такого никогда не бывает? Она даже в сумочку не заглянула! Хлоп дверью — и песец!
Сеня кивал. Кивал, кивал… И вдруг встрепенулся:
— Поля, я, признаться, в эту ситуэйшн не вникал (тут он соврал), ну, вернула сумочку с бабками и вернула, ее дело (крутил Сеня, крутил, но знал, что делает). Но скажи мне — она наверняка расписывала тебе эту сцену… Я ведь Цильку знаю, она каждое дело обставляет, как, примерно, вручение посольских грамот президенту страны; просто так — не ваша ли, мол? — она бы сумочку не принесла… Так скажи мне — как она представляла ту встречу?
— Ой, это, конечно, было бы кино! — Поля не подозревала, что выдает Цилину тайну. — Она действительно хотела все разыграть как по нотам.
— Как же? — Сеня деланно зевнул.
— Ну, она войдет в номер, переводчик все расскажет, американка, понятно, всплеснет руками: 'Не может быть! Боже, какой сюрприз!', ну и т. д. И бросится к Циле. Та вручит, как ты сказал, сумочку. Американка мельком, тактично заглядывает в нее, будто ищет помаду, видит: все в порядке, даже не тронуто. Тогда она долго смотрит на Цилю и в конце концов спрашивает:
— 'Кто вы? Кто?!..'
Цилька была уверена, что американка ее обязательно об этом спросит. И тогда Циля исчерпывающе и чтобы осадить заокеанскую…
В гостиную вернулись Циля и Виля. Потек прежний приятнейший, меж давних приятелей, разговор, но, между нами, Сеня не мог дождаться конца вечера.
И когда гости уже уходили, когда все толпились в прихожей, Сеня приостановил Полю и шепотом спросил, что же именно должна была исчерпывающее сказать в номере американки Циля?
— Ой, — заподозрила что-то Поля, — ну что это тебя так интересует? Все равно ведь ничего не вышло! Спроси у нее сам.
— Она, наверно, давно об этом забыла.
— Это Цилька-то забыла! Да она чуть не сутки это репетировала! Значит, так: американка, по ее фантазии, должна была спросить: 'Кто же вы, кто?!'. А Циля бы ей ответила с достоинством, как с плаката — ну, ты знаешь Цильку:
— 'Кто я? — тут она сделала бы паузу. — Я — ПРОСТОЙ СОВЕТСКИЙ ЭКОНОМИСТ!'
И убила бы, конечно, этой фразой американку. Пусть знает, с кем они тут имеют дело!
— О чем это вы там шепчетесь? — перебил их разговор голос Цили.
— О том, Циля, — как-то устало ответил Сеня, — что в жизни человека, несмотря ни на что, есть все же прекрасные моменты, и ради них… — Но какие именно, Сеня не договорил, потому что Виля уже открыл дверь.
Такова Циля: зеленые глаза, зеленое платье, браслеты того же цвета, и зеленые камни в ушах.
ГРАБИТЕЛИ, НО ХОРОШИЕ
Дядя Миша не сразу подступает к рассказу. Сначала он должен высказать то, что у него накипело, что просится наружу. Я приближался к парку Кольберта, старик увидел меня.
— Кого я вижу! — закричал он издали. — Как ваше хау ар ю? Сейчас меня высадят, тут одни гроссмейстеры! Кроме моего напарника!
Минут через десять он подсел ко мне.
— Дядя Миша, — спросил я, — вы газеты читаете?
— Я их вначале читал — чтобы знать, где нахожусь, — ответил он, — но они у меня в руках прямо- таки горели огнем, и я их оставил.
— Как так горели?
— Синим пламенем. Это такие газеты. В них сплошная паника! Нет ни одной спокойной строки! Смотрите сами. То вот-вот упадет в океане остров, который под водой уже как решето, и огромная волна слизнет Нью Йорк, как корова языком. То скоро совсем не будет воды, потому что этой зимой не было снега и на месте города откроют филиал пустыни Сахара. Покупайте верблюдов! То на нас летит астероид. И тут же реклама зонтиков. То сообщается, что чуть ли не половина Америки — агенты Аль-Каиды, и пора заказывать гробы; адрес фирмы прилагается.
А террористы! А белый порошок! А убийцы на каждом шагу, дети с пистолетами, маньяки, насильники, грабители, поджигатели. И обязательно кто-то сбежал из тюрьмы… Это же не газеты, это же сводки происшествий в полицейском управлении!
Так им мало здешних страхов — у меня и от них мороз по коже — они еще собирают их со всего света и втискивают в ту газету, что я купил себе на завтрак. У меня кусок в горло не лезет: я думаю, что он уже отравлен. Мне нужно пить чай, а я бегу к окну — не летит ли на меня ракета из Пакистана или из Ирана?
Что такое? Зачем такая паника? Это Америка, куда я сбежал ради мира на земле, или какой-нибудь Парагвай? Или у журналистов такая нужда в моем квотере, что они наставляют на меня свою газету, как гранатомет? Я им отдам его за так…
Нет, знаете, за что бы я заплатил им из своих малых денег?
— ?
— Я ее прямо вижу, эту газету. Вот я имею завтрак, я ее открываю, а там спокойные заголовки: 'А вы заметили, что липа отцвела?'. Или: 'Тротуары Столицы Мира еще замусорены, но Блумберг что-нибудь придумает. Он у нас парень что надо!'. Или: 'Скоро полнолуние. Не забудьте выйти на улицу, луна вам высветит новенький пенни'. Или: 'До конца света — миллиард лет. Спешите делать добро!'. Или: 'Завтра будет жарко, но у пива температура та же, что вчера'.
