Сколько вы бы не пожалели за такую газету?
Я рассмеялся.
— А какую еще свою тему вы бы предложили этой 'спокойной' газете?
— Я? — дядя Миша почесал седую щеку. — Я бы… я бы… О! Про грабителей — читатели ведь еще не отвыкли бы от них, — но хороших. Я имею такую тему!
— Разве бывают…
— Были. Хотите послушать?
— Еще бы!
— Идемте в тень, — сказал дядя Миша, — там как раз освободилось место.
Чтобы яснее: это было, когда врагу у нас желали, 'чтобы он жил на свою зарплату'. Зарплата у инженера (самая смешная должность в Союзе) была 120 р. Так моя история про инженера и она будет, может быть, тоже немножко смешная. Но не такая, как зарплата.
Итак: Адик жил с женой, дочерью и большой собакой в однокомнатной квартире. Неизвестно, кто кого терпел в этой конуре — то ли большая собака троих людей, то ли люди большую собаку. Но они там жили, и долгое время.
На что надеялся наш инженер? Я вам скажу. На бубнового короля! Он был картежником, играл во все игры и думал, что в конце концов бубновый король добавит что-то к его 120-ти. Другого способа добавить он не видел.
Но это его секрет, насчет добавить, а жена знала, что Адик 'расписывает' у Ленчика 'пулю' и что играют они 'ради интереса' по копейке.
А у Ленчика уже играли всерьез. Там появились новые люди и там уже играли всерьез. По рублю. И Адик, азартный человек, проигрался. Он должен был принести в этот дом большие деньги. Какие, я вам скажу в конце.
ГДЕ ИХ ВЗЯТЬ?
Адик нашел себе каторгу. Он отпрашивался на работе (или говорил, что идет туда-то и туда-то), садился в свой 'Жигуль' и ехал к автовокзалу. Там он брал пассажиров до Тирасполя, до Кишинева или до Николаева. Он делал две ездки в день! На той работе, где ему давали его 120 р, его никто не спрашивал, где он пропадает — такая была работа.
Говорят, это когда-то придумал гениальный Сталин, чтобы не было безработицы. На одно рабочее место (и на одну зарплату) он посадил троих — и проблема безработицы была решена!
Наконец-то Адик стал уставать на работе. Жена его спрашивала, что случилось, он говорил, что их шарашкина контора получила срочный заказ из Москвы.
Но когда у инженера началась бессонница, он стал рычать на собаку и у него постоянно тряслись руки, жена отвела его к психиатру. Тот сказал Адику, что его 'срочный заказ' — липа и выпытал из пациента его тайну. Покачал головой. 'Такая нагрузка вам не под силу, — сказал он, — поищите что-нибудь другое'. И выписал таблетки.
— Поищите что-нибудь другое… — тут дядя Миша пожал, чуть наклонив голову, плечами.
Руки у Адика трястись почти перестали — но и подниматься тоже. Ему после таблеток не подходила уже никакая нагрузка. А в том доме, где 'пуля', 'включили счетчик'.
В такое вот 'западное' кино попал из-за карт обыкновенный советский инженер. И что, скажите, ему было делать? Брать, как на западе, пистолет?
У Адика обострился слух, как у лесной совы, которая хочет поймать мышку на ужин. И однажды он одним ухом услышал, что в Кишиневе, там есть табачный комбинат, сигареты, к примеру, 'Мальборо' можно достать по два рубля за пачку, а в Крыму, доложило ему второе ухо, такая пачка стоит около пяти рублей. Ага…
И наш картежник решил: пока у него есть машина, выпутаться одним махом из ловушки, в какую он попал.
Правдами и неправдами он набрал у родственников денег в долг, съездил в Кишинев и накупил-таки задешево сигарет. Набил пачками три мешка и загрузил багажник. Пригласил приятеля из такой же, как у него, 'шараги' прогуляться в Крым и однажды Адиков 'Жигуль' выехал навстречу ветру, удаче и крымскому пейзажу.
Кому в чужом городе можно продать сигареты? Адик знал, кому. Гардеробщикам в ресторанах. И они стали объезжать рестораны. Но ушлые гардеробщики давали кто по два с полтиной, кто по три рубля за пачку.
Ребята вконец измотались, катая от ресторана к ресторану, когда увидели… нет, это нужно рисовать красками.
У входа в ресторан лицом к улице стоял молодой грузин. Но какой! На нем были модные тогда джинсы 'Вранглер' со всеми, как сейчас говорят, прибамбасами, он был в мокасинах последнего выпуска, белоснежная батистовая рубашка была расстегнута, а в черных зарослях на груди посверкивал золотой крест. Руки были в перстнях, молодец стоял гордо, как князь, и если чуть поворачивал голову, так только ради девушки, что проходила мимо. Девушки ненадолго отражались в его зрачках.
И вот в них отразился мятый после машины, небритый и измученный наш Адик.
— Слышь, парень, — услышал князь робкое, чуть ли не рабское, — тебе 'Мальборо' не нужны?
Грузин сверху вниз повел головой.
— Сколько?
— Много.
— Я возьму блок. Неси.
— По пять…
— Я сказал: неси.
— Слышь, парень, а может, еще кому-то нужно много 'Мальборо?
Грузин не ответил. Он только поднял руку с печаткой. Указательный палец отогнулся в сторону сквера слева от ресторана.
— Там. У фонтана. Спроси Милу. Она иногда берет сигареты.
И мятого парня сменила в глазах грузина девушка в коротенькой юбке.
— Дядя Миша, да вы поэт!
— Поэт не я, а Адик. Он как-то на пари поступил в Ленинграде на режиссерский факультет. Но учиться этому несерьезному делу не стал. Ему отсоветовали родители. Он предпочел должность инженера, однокомнатную квартиру и 120 р зарплаты. Поэт он, у меня всего лишь хорошие уши. Он рассказывал эту историю моему сыну, а я слушал. Вам таки интересно?
Адик — он уже был на последнем дыхании — идет в сквер и видит сцену у фонтана. Там стоит пара, очень похожая на семейную, и выясняет отношения. Наш одессит дожидается паузы и подает свою реплику:
— Простите, вы Мила?
— Да, Мила, а что такое? — она все еще сердится.
— Вам 'Мальборо' не нужны? Много.
— Не нужны! — режет его ножом по сердцу мужчина — он все еще в ссоре с женой.
Она же ему отвечает (ситуация 'брито-стрижено):
— А мне нужны!
Короче: мужчина в конце-концов машет рукой и уходит, женщина выкуривает сигарету и заговаривает с Адиком, все еще поминая всякими словами строптивого мужа.
Еще короче: они сидят в Адикиной машине и едут к какой-то тете Клаве, она живет ближе Милы, которая наверняка возьмет половину товара — все-таки по 4, а другую купит сама Мила, потому что одна она всего не потянет, потому что время сейчас тяжелое, а они с мужем выплачивают стоимость дома, купленного пополам со свекровью, муж уже ног не тянет, работая на двух работах, а тетя Клава, тоже их родственница, сказала, что сигареты особенно хорошо продавать за городом, в горах… И Мила трогает
