Избранное (из разных книг)

Но я отвлекся. Склока между тем уже неслась под полными парами на угольях благословенных тем, звенящих в каждом ухе комарами. Уж кто-то, нависая над плечом, кричал, что лимита тут ни при чем – во всем виновны кооперативы; другой к ответу требовал жидов, а некто в шляпе был на все готов: «Стрелять!» – кричал и хорошел на диво. Уже мадам в панамке, словно танк, неслась в атаку, и прыщавый панк, рыча, гремел железками на встречу, и звал истошно лысый старовер «отца народов» для принятья мер, чтобы «отец» единство обеспечил.
А поезд наш уж нанизал на ось и Лосиноостровскую, и Лось, и где-то возле станции Перловской две нити распороли небеса, и магниевый отсвет заплясал на лицах, будто вынутых из Босха.
Когда грозой настигнут был вагон, уж было впору звать войска ООН, но дело отложила непогода: все бросились задраивать ковчег, и пьяный пролетарий-печенег пал навзничь по закону бутерброда. В Подлипках вышли панк и враг жидов – и тот, который был на все готов, «Вечерку» вынув, впился в некрологи. Панамка стала кушать абрикос, а лысый через Болшево понес свои сто песен об усатом боге. Он шел под ливнем, божий человек, наискосок пересекая площадь, вдоль рыночных рядов и магазина «Хлеб» – по нашей с ним, о господи, по общей – Родине…
А что, мой друг, идут ли там дожди, поют ли птицы и растет трава ли? Прожив полжизни, я теперь почти не верю в это – и уже едва ли поверю в жизнь на том конце земли. Нам, здешним, и без Мебиуса ясно: за Брестом перевернуто пространство и вклеено изнанкой в Сахалин. Но ты, с кем пил вчера на посошок, решился и насквозь его прошел, оставшимся оставив их вопросы, их злую тяжбу с собственной судьбой, гнев праведный, и праведные слезы, и этот диалог многоголосый, переходящий плавно в мордобой.
А мне в придачу – душу, на лотке лежащую меж йогуртом и киви, и бедный мозг с иголкою в виске, свернувшийся улиткой на листке – на краешке неведомой стихии…

Театр «Черные ходики»

Прибытие

МУЖЧИНА. Гражданин, вы не подскажете, как пройти к… (Шепчет на ухо.)

ГРАЖДАНИН. Это здесь. Занимай очередь.

МУЖЧИНА(в ужасе). Это все к ней?

ГРАЖДАНИН. К ней, к ней…

ГОЛОС ИЗ ПРИЕМНОЙ. Посланные к … матери за март прошлого года – идите на …! Не надо шуметь!

ГАЛИЛЕЙ. Земля вертится! Земля вертится!

СОСЕД. Гражданин, вы чего шумите после одиннадцати?

ГАЛИЛЕЙ. Земля вертится.

СОСЕД. Ну допустим – и что?

ГАЛИЛЕЙ. Как что? Это же все меняет!

СОСЕД. Это ничего не меняет. Не надо шуметь.

ГАЛИЛЕЙ. Я вам сейчас объясню. Вот вы небось думаете, что Земля стоит на месте?

СОСЕД. А хоть бы прохаживалась.

ГАЛИЛЕЙ. А она вертится!

СОСЕД. Кто вам сказал?

ГАЛИЛЕЙ. Я сам.

СОСЕД(после паузы). Знаете что, идите спать, уже поздно.

ГАЛИЛЕЙ. Хотите, я дам вам три рубля?

СОСЕД. Хочу.

ГАЛИЛЕЙ. Нате – только слушайте.

СОСЕД. Ну, короче.

ГАЛИЛЕЙ(волнуясь). Земля – вертится. Вот так и еще вот так.

СОСЕД. Хозяин, за такое надо бы добавить.

ГАЛИЛЕЙ. Но у меня больше нет.

СОСЕД. Тогда извини. На три рубля ты уже давно показал.

ГАЛИЛЕЙ. Что же мне делать?

СОСЕД. Иди отдыхать, пока дают.

ГАЛИЛЕЙ. Но она же вертится!

СОСЕД. Ну что вы как маленький.

ГАЛИЛЕЙ. Вертится! Вертится! Вертится!

СОСЕД. Гражданин, предупреждаю последний раз: будете шуметь – позвоню в инквизицию.

Занавес

У врат

ДУША. Где это я?

АРХАНГЕЛ. В раю.

ДУША. А почему колючая проволока?

АРХАНГЕЛ. Разговорчики в раю!

Занавес

Сеанс

ГИПНОТИЗЕР. Вам хорошо-о…

ПАЦИЕНТ. Плохо мне.

ГИПНОТИЗЕР. Вам хорошо, хорошо-о-о…

ПАЦИЕНТ. Очень плохо.

ГИПНОТИЗЕР. Это вам кажется, что вам плохо, а вам – хорошо-о-о!

ПАЦИЕНТ. Это вам «хорошо-о-о», а мне жуть как плохо!