некоторых то там, то здесь, когда собирала камни и палки. А потом они исчезли, спрятались под покровом неверных теней леса. Делайла могла бы начать преследование, выследить и бросить им вызов, что было обычным делом для амазонки, но она этого не сделала.
Предупреждение бога не шло у нее из головы. Что, если она убила бы одного из членов собственной команды? Поставить себя в невыгодное положение с самого начала было бы верхом глупости. А она глупила что-то уж слишком часто в последнее время.
Делайла с Нолой предпочли устроиться на ночлег на деревьях. Здесь их было труднее обнаружить, и сложнее к ним подобраться. Прямо сейчас она расположилась на толстой ветви, свесив ноги по сторонам, и крепко сжимала в руках самодельное копье. Деревянные кинжалы, надежно закрепленные ремнями на ногах, поясе и спине, придавали дополнительной уверенности. К счастью, она была обучена оружейному мастерству, и умела превращать в смертоносное оружие почти все, что можно было найти в лесу.
Острая кора вонзалась девушке в ребра, помогая бодрствовать и быть начеку. Чем были заняты сейчас другие?
Чем был занят Лайел?
Лайел… красавчик Лайел. Делайла с трудом могла с ним общаться, однако нескольких их кратких встреч оказалось достаточно, чтобы чрезвычайно и глупо ее пленить. И, надо признаться, она действительно увлеклась. Вампир не был похож ни на кого, с кем она когда-либо встречалась. Амазонка постоянно ловила себя на мыслях о том, как выглядело бы его тело под одеждой, каким было бы его лицо, искаженное страстью, что бы он чувствовал, двигаясь в древнем как мир ритме внутри ее тела.
«Он презирает тебя. Лучше о нем забыть», — увещевала себя Делайла.
Забыть, что у него бледная и гладкая как шелк кожа? Забыть, что у него синие, как сапфиры, глаза, окаймленные длинными черными ресницами, создающими поразительный контраст с белоснежными волосами? Забыть, что он высок с невообразимой ширины плечами, при виде которых у женщин, должно быть, слюнки текли?
Не возможно.
Какие женщины ему нравились? Каких женщин он допускал в свою постель? Делайла слышала о нем уйму историй, но ни слова о его любовницах. Это, безусловно, не означает, что он оставался все эти годы в одиночестве.
На мгновенье в груди кольнуло какое-то дурное чувство. Ревность, вероятно. Делайла хотела бы отрицать это, но не могла. «Мой», — думала она. Возможно, вампир не хотел иметь с ней ничего общего, но, Аид свидетель, другую он тоже не получит. По крайней мере, пока они на этом острове.
«Что на тебя нашло?» — ругала себя амазонка. Мужчины больше не были предметом ее грез, ее мечтаний о любви и смехе, тайных вздохов темными ночами. Теперь они были лишь предметом забав для ее сестер дважды в год, или объектом для уничтожения, если осмеливались угрожать тем, кого она любила. После трагического завершения ее любовного приключения, Делайла больше ни разу не испытывала собственнических чувств к мужчине.
Как часто приходилось ей наблюдать за своими сестрами, вступавшими в драки друг с другом из-за обычного раба, будто он был милой безделушкой, которую им хотелось бы носить. «Он мой», — кричали они, позабыв обо всех заповедях. — «Мою постель он будет согревать сегодня ночью». И кинжалы разили и пускали кровь на телах воительниц. И как часто видела она, как эти «призовые» мужчины просто уходили после любовных утех? Даже не обернувшись на покинутых ими женщин? Не то, чтобы ее сестер это волновало. Но девушка наблюдала и недоумевала, как могли они сами не желать большего друг от друга?
Делайла думала, что после Ворика у нее выработался иммунитет на мужчин, и ее тайная жажда навсегда похоронена. До сих пор. Когда она оседлала плечи вампира, он смотрел ей между ног с таким подлинным жаром, что она почти чувствовала этот огонь. И мысль отдаться ему не вызвала у нее отвращения. Ей хотелось потребовать, чтобы он прикоснулся к ней руками, ртом, чем-нибудь, чем угодно. Она хотела, чтобы он потребовал от неё того же.
Делайла содрогнулась от этих мыслей и утонула в очередной волне всепоглощающего, неумолимого желания. Как бы это было, заняться с ним этим? Был бы он нежным, брал бы её медленно и осторожно? Или его страсть оказалась бы такой же яростной, как обещают его дикие синие глаза? Может быть, даже немного порочной?
— Ты возбуждена, Амазонка? Почему?
Голос Лайела, такой хриплый, такой близкий, будто шепчущий с мольбой, вдруг прервал её мысли, и она не была уверена, не вообразила ли его себе. Девушка напряглась, сжала копье и всмотрелась в темноту, выискивая его, но рассмотрела лишь верхушки деревьев и ночных птиц. Даже когда лучи светящегося высоко над деревьями белого шара проникли через полог из листьев и обрисовали силуэт человека, она его не заметила. Медленно амазонка расслабилась.
«Почему я возбуждена? Из-за тебя», — хотелось ей поделиться со своей фантазией.
— Ну? — прохладное дыхание нежно коснулось её уха.
Делайла задохнулась. Слишком это было по-настоящему, слишком по-настоящему, слишком…
Однако, отреагировать уже не успела, сильная рука зажала ей рот, а другая толкнула на спину. Тяжёлое, мускулистое тело навалилось сверху. Делайла перестала дышать, едва умудряясь удерживать себя на ветви.
За несколько секунд Лайел обездвижил амазонку, прижал своим телом, не давая шевельнуться ногам. Глаза девушки широко распахнулись, когда копье с легкостью вырвали из ее хватки и бросили на землю. Звук падающего оружия отдавался в ушах насмешкой. Делайла сжала кулак и попыталась ударить мужчину, но он отпустил ее рот, и перехватил занесенную руку, а потом зажал обе ее руки между их телами.
— Ты не причинишь мне вред, — сказал он.
— А ты при этом волен мне вредить, да? К тому же, мне не нужно твое разрешение, я всегда делаю то, что хочу.
— Попробуй.
Всего одно слово, но он произнес его так самодовольно, что ей непреодолимо захотелось влепить ему пощечину. Печально, но факт, в глубине души, помимо невыносимого желания причинить ему боль, ей очень хотелось его поцеловать. Она не паниковала. Пока нет. Нола была поблизости. Возможно, уже подкрадывалась к Лайелу… ну же… Но, нет. Мгновенье, ещё мгновенье, и ещё. Но Нола так и не появилась.
Сердце Делайлы заколотилось почти барабанным боем в груди, когда пришло осознание. Вот она, её тайная фантазия, во плоти. Кровь заструилась по венам с бешеной скоростью, и живот свело от вожделения. Вот он, в её распоряжении. Ну, может, хотя бы частично. Счастливого будущего с этим мужчиной не могло быть, но мог быть миг блаженства, мгновение, разделенное между мужчиной и женщиной, когда они могли бы брать и давать, получать и делиться удовольствием.
«Ты Амазонка. Веди себя как Амазонка». Делайла стремительно вскинула голову и вцепилась зубами в его шею, пока не ощутила резкий металлический вкус его крови. Он зашипел ей на ухо отчасти, от боли, и отчасти, от наслаждения. «Ты же кусаешь его, чтобы освободиться, ведь так? Почему тогда это привело тебя в такой восторг?» — метались нестройные мысли.
«Ммм… как же хорошо», — потрясенно подумала она и отстранилась.
Делайла лизнула его там, где бешено колотился пульс. Внезапно отпустив, вампир схватил ее за волосы и оттянул от себя. Он задыхался, злость и возбуждение сверкали в его глазах.
— Воображаешь себя вампиршей? Или ты на половину вампир? Я знаю, твои сородичи путаются со всеми расами, и ты могла быть зачата представителем любой из них.
Она открыла рот, чтобы возразить, но он затряс головой, останавливая её: — Закричи, и пожалеешь об этом.
— Будто я стала бы кричать, — пробормотала амазонка, обиженная, что он так низко оценивал её способности.
«Но ты позволила ему к тебе подкрасться. О, заткнись», — этот внутренний голос уже бесил её.
Вампир удивленно моргнул, словно ожидал, что она всё равно закричит, несмотря на его угрозы. Раздражение Делайлы возрастало в то время, как она его разглядывала.
— Как ты сюда забрался? Ты причинил вред моей сестре?
