которое вы утратили».
Таков последователь Кришны — Будда. Таков предтеча Христа Иисуса — Иоанн Креститель! Все наоборот. Такими предстают перед нами шесть столетий, которые прошли между этими событиями. Снова мы имеем две кометы с их ядрами: одна из них — Кришна со своим ядром, всем тем, что указывает назад, и тем, кто ведет людей назад, — Буддой. И другая комета, которая указывает вперед со своим ядром (Христом), и с тем, кто является «предтечей». Примите в самом лучшем смысле Будду, как последователя Кришны, и Иоанна Крестителя, как предтечу Христа Иисуса, — и тогда в этой формуле будет проще всего высказано то, что происходило в ходе развития человечества и предшествовало Мистерии Голгофы. Так мы должны смотреть на эти вещи, и тогда мы их поймем.
Они не затрагивают никакого вероисповедания, их нельзя связывать с той или иной мировой религией. Но это всемирно-исторические факты, действительно всемирно-исторические факты! И кто их прозревает во всей глубине, не может и никогда не сможет представить иначе. Разве при этом отнято что- либо из откровений человечества? Это удивительно, когда говорят кое-где, что у нас, мол, христианство ставится выше других религий. Разве идет речь о «выше» или «ниже»? Разве это не абстрактнейшие слова из всех возможных — «выше» и «ниже», «больше» или «меньше»? Разве мы сказали здесь нечто такое, что восхваляет Кришну меньше, чем то, что говорят люди, ставящие Кришну выше Христа? Мы отказываемся от слов «выше» или «ниже»; мы хотим характеризовать вещи в их истинной действительности. Дело не в том, ставим ли мы христианство выше или ниже, а в том, правильно ли мы характеризуем вещи, связанные с Кришной. Посмотрите на то, что относится к Кришне, и спросите себя, сообщалось ли где-нибудь более высокое о нем, чем когда мы пытаемся сообщить что-то о Кришне? Прочее — пустые словопрения. Но истина выходит на свет, когда она воспринимается и постигается в соответствии с сущностью вещей.
Характеризуя это самое простое и самое грандиозное Евангелие, мы располагаем возможностью вникнуть во все космически-земное положение Христа. Поэтому надо было обратиться к величию того, что нашло свое завершение за столетия до Мистерии Голгофы, когда занялась новая заря будущих времен человечества.
ШЕСТАЯ ЛЕКЦИЯ Базель, 20 сентября 1912 г
Вчера была сделана попытка дать представление об откровении Кришны и его отношении к тому, что позднее вступило в эволюцию человечества, — к откровению, совершившемуся через Христа. Было указано на то, что откровение Кришны может явиться нам как завершение длительного периода эволюции человечества, как окончание ясновидческой, примитив-но-ясновидческой стадии развития человечества. Если мы с этой точки зрения еще раз вызовем перед своей душой то, что мы вчера установили относительно этого откровения Кришны как итогового завершения, то мы можем сказать: «То, что получено в этом откровении, потому наличествует внутри развития человечества, что оно достигло некоего завершения и уже не может стать выше. Некоторые учения, которые тогда появились, должны быть приняты, можно сказать, всем последующим земным развитием такими, какими они тогда были даны».
Однако необходимо подойти ко всему своеобразию этого откровения с определенной точки зрения. Это откровение можно назвать таким, которое в собственно человеческом смысле не считается со временем, со сменой времен. Все, что не считается со «временем» как реальным фактором, — это уже содержится в учении Кришны. Как это надо понимать?
Мы видим каждую весну растения, вырастающие из земли; видим, как они растут и созревают, приносят плоды, дают семена и из этих семян, когда они снова посеяны в землю, вырастают такие же растения, достигают своего расцвета и снова дают семена. Так повторяется из года в год. Если мы считаемся с тем отрезком времени, который обозревает человек, то можем сказать: здесь мы имеем дело с настоящим повторением. Ландыши, примулы, гиацинты выглядят одинаково каждый год. То, чем они являются, повторяется у них в той же форме, тем же самым образом каждый год. Мы можем в определенной мере подняться и до животных и там найдем подобное. Если мы наблюдаем отдельных животных рода львов, рода гиен, рода обезьян, то найдем: то, что должно получиться из такой особи, заложено в ней с самого начала. Поэтому мы с известным правом не говорим в отношении животных о настоящем воспитании. Непонимающие этого люди в новейшее время начинают применять понятия о воспитании и педагогические понятия к животным. Но это не может рассматриваться как главное, а если хорошенько вникнуть, приниматься во внимание. В сущности мы видим осуществленную в природе повторность, если принимаем во внимание малые отрезки времени. Так же и в кругообороте года мы знаем весну, лето, осень и зиму, в правильном чередовании повторяющимися в течение столетий. И только если мы возьмем очень большие отрезки времени, которые поначалу превышают рамки человеческого наблюдения, мы можем заметить нечто, приводящее к необходимости считаться с понятием времени; мы увидели бы прадревние времена, когда некоторые вещи протекали иначе, нежели в наше время; могли бы, например, заметить, что в далеком, далеком прошлом Солнце восходит и заходит на небосводе иначе. Но это области, которые выясняются, если мы входим в настоящую духовную науку. Для того, что человек может поначалу наблюдать относительно астрономического мира природы, тоже годится повторность — повторность одинакового или подобного, как мы это особенно отчетливо видим в ежегодном повторении растительных форм. При таком повторении время как таковое не имеет большого значения. Оно, в собственном смысле, как время не является тут реально действующим фактором.
Все обстоит иначе, если мы рассматриваем отдельную человеческую жизнь. Как вы знаете, она также расчленяется на следующие друг за другом повторные периоды. Мы различаем один такой период от рождения до смены зубов, то есть до седьмого года приблизительно; потом — период от 7 до 14 лет, то есть до половой зрелости; затем — от 14 до 21 года и т. д. Короче, мы различаем в отдельной человеческой жизни семилетние периоды. Можно сказать, что в эти семилетние периоды известные вещи повторяются. Но гораздо больше, чем повторения, бросается в глаза другое, а именно — прогрессирующее преобразование, само движение вперед, которое тогда происходит. Потому что совершенно иным является человеческое существо во второй семилетний период, чем в первый; и совсем другим оно становится в третьем. Мы не можем сказать: как растение повторяется в растении, так и человек во втором семилетнем периоде также повторяется, как человек первого семилетнего периода, и т. д. Тут мы видим, что время играет реальную роль в этом поступательном развитии. Оно что-то значит.
И если мы усмотрим, как то, что имеет таким образом значение для отдельного человека, можно обратить на все человечество, то можем сказать: «У всего человечества в последовательных стадиях его развития обнаруживается неким образом и то, и другое. Нам достаточно остановиться на так называемом послеатлантическом периоде. Мы различаем в послеатлантическое время как первую эпоху культуры — древнеиндийскую, вторую — древнеперсидскую, третью — египетско-халдейскую, четвертую — греко- латинскую, пятую — нашу современную, и еще две последуют за нашей, пока не наступит опять великая катастрофа. Этот поступательный ход эволюции многократно показывает сходство в следующих друг за другом эпохах, что позволяет сравнить их с повторностью подобного, как мы из года в год наблюдаем у растений. Мы видим, что эпохи протекают так, что неким образом в начале человечеству даются известные откровения — словно изливается поток спиритуальной жизни как импульс для человечества, подобно тому, как каждой весной растениям на Земле дается импульс жизни. А затем мы видим, как на этом начальном импульсе строится дальнейшее, становится плодом и отмирает, когда эпоха закончена, как отмирают растения, когда дело идет к зиме. Но, вместе с тем, в следующих друг за другом эпохах проглядывает нечто такое, что подобно прогрессу в развитии отдельного человека, (о чем мы можем сказать, что время играет тут свою роль), обнаруживает себя как реальный фактор. Это не совсем так, что во второй древнеперсидской эпохе сперва были заложены ее зачатки, как и в первой эпохе, или что в третьей было, как и в первой, — эти импульсы всегда иные, всегда более высокие, всегда новые, как это бывает и в жизни человека, где семилетние периоды имеют свое различное значение, являют прогресс в развитии.
То, что с ходом времени подступало к человечеству, подступало таким образом, что людям медленно и постепенно открывались вещи, которые составляли сумму познаний. Не все потоки народностей обладали пониманием всего в одно время. Так мы видим, что в том эволюционном течении человечества, которое заканчивается с Мистерией Голгофы, не было в известном смысле понимания времени как реального
