— Я бы тоже не испугалась! — объявила Нина. Она уже забыла всю свою обиду и после пересадки в Охотном ряду снова пробралась поближе к Маринке, которая знала такие удивительные истории.
— Площадь Маяковского! Приехали!
Девочки вышли из метро и зашагали по широкому тротуару. Минут через десять они уже были около высокой чугунной ограды. За нею, в глубине двора, полукругом вытянулся светлооранжевый дом с белыми колоннами. Во дворе у входа стояла старая пушка.
Дяди Вани не было.
— Ничего, придет! — сказала Шура. — Он даже наверное уже пришел. Он в музее.
Но и в музее Ивана Васильевича не оказалось.
«Неужели не придет? — думала Женя. — Нет, не может этого быть!»
Шура решила:
«Он прошел в другую сторону, прямо в зал подарков».
Вот и зал подарков.
На стенах портреты товарища Сталина — вытканные, нарисованные, вышитые. А чего-чего только нет в застекленных витринах, на столах и столиках! Альбомы, хрустальные и фарфоровые вазы, ружья, какие-то удивительные, огромные настольные лампы… В толстой полотняной книге все слова вышиты цветными нитками… А шахматы какие! Их ни за что не уронишь — их придерживает магнит, скрытый в доске.
На зернышке риса написаны слова привета товарищу Сталину. Это подарок из Индии. Женя приложила глаз к микроскопу и сама увидела крохотные буковки.
«Товарищ Сталин все эти вещи держал в руках, рассматривал, — думала Женя. — И вот этот красный галстук — это ведь тоже подарок, от запорожских пионеров».
— Лида, смотри, пионерский галстук! — громким шопотом сказала Женя и обернулась.
Она увидела скульптуру — товарищ Сталин в шинели, во весь рост. Он ласково смотрел на нее чуть прищуренными глазами.
И казалось, что товарищ Сталин только что вошел в зал и остановился, улыбаясь детям.
«Динь-дон!» — тоненько пробили куранты на Спасской башне Кремля. Кремль был здесь маленький, но совсем как настоящий.
Два часа.
Пора было строиться. Девочки огорченно переглядывались — значит, дядя Ваня все-таки не пришел! Шура шопотом уговаривала вожатую подождать еще немного, хоть минуту. А Жене хотелось крикнуть: «Да ведь он придет! Обязательно придет!»
Но ждать было нельзя.
И взволнованная Валя скомандовала:
— Построиться!
Девочки выстроились шеренгой.
— На вынос знамени — смирно! — Голос вожатой окреп и зазвучал, как всегда, уверенно и громко.
Все стали смотреть на дверь. Женя почувствовала, как у нее быстро-быстро заколотилось сердце. Она вытянулась, подняла голову и старалась не шелохнуться.
И вдруг в торжественной тишине зала, где обычно ходят на цыпочках и говорят шопотом, рассыпалась веселая, звонкая дробь пионерского барабана, запел горн.
Недаром Аля целый месяц ходила на курсы горнистов! Сейчас она показала свое искусство.
Следом за барабанщиком и горнистом в зал четким шагом вошла Тоня Горбаченко с бархатным, шитым золотом знаменем дружины в руках. По бокам, салютуя знамени, выступали два ассистента — Надя Суворова и Катя Виноградская.
«А торжественное обещание придется мне читать, — подумала вожатая. — Иван Васильевич не придет!»
А Иван Васильевич был в это утро в министерстве, потом по неотложному делу ему пришлось поехать на аэродром, а оттуда снова в министерство. И только без десяти минут два он выбежал на улицу. Летчик быстро направился к автобусной остановке. Синий автобус помчал его к Музею революции, где пионервожатая Валя Малыгина приготовилась читать торжественное обещание.
«Ничего не поделаешь, раз Ивана Васильевича нет», — думала она.
Но в это время послышались торопливые шаги, и в зал, запыхавшись, вошел летчик.
— Дядя Ваня, я знала, что вы придете! — вырвалось у Шуры.
— Спасибо за доверие.
Вожатая уже протягивала ему бумажку с текстом торжественного обещания.
Иван Васильевич встал под пионерским знаменем и громким голосом, раздельно начал читать:
— «Я, юный пионер…»
— «Я, юный пионер…» — повторяли девочки слова торжественной пионерской присяги.
— «…стать достойным гражданином своей социалистической Родины…»
Пионерский галстук Жене повязала Лида.
— Поздравляю вас, товарищи! — сказал Вершинин, когда все двадцать восемь новых пионерок в ярких шелковых галстуках окружили его. — Я не мастер произносить речи, и все-таки мне хочется сказать вам… Наше государство заботится о детях с самого своего рождения. Да, именно так, с самого первого дня своего существования!
Я вам, девочки, расскажу о себе. Я ведь был беспризорный. Вы, наверное, даже не знаете, что это слово значит! При царе в нашей стране всегда было много беспризорных детей, которые жили прямо на улице, не было у них никакого крова…
Первая мировая война, гражданская война еще усилили это бедствие. По разоренной, голодной стране тогда бродили миллионы сирот без крова, без призора. Я сам по ночам спал где-нибудь в котле, где днем асфальт варили…
Товарищ Ленин и товарищ Сталин сумели спасти ребят, сберечь их и вырастить. Этому благородному делу много сил отдал и ученик Ленина и Сталина — Феликс Эдмундович Дзержинский, имя которого носит ваш дом. Знаете, что он говорил? Сколько детей искалечено борьбой и нуждой. Тут надо прямо броситься на помощь, словно к утопающим.
Война — значит беспризорные дети, значит голодные, оборванные сироты. Так и теперь считается во всем мире. А у нас другое! Во время неслыханно тяжелой Великой Отечественной войны у нас в СССР совсем не было беспризорных. Вот какое невиданное чудо сотворила советская власть! А почему? Да потому, что она заботится о всех детях, о каждом ребенке. Вот и перед каждой из вас открыт широкий, светлый путь…
А как же вы должны ответить на эту заботу? — Летчик показал обеими руками вокруг себя: — Смотрите, здесь собраны подарки нашему любимому вождю и учителю. Помните, девочки: если вы будете хорошими пионерками, будете хорошо учиться и дружно жить и работать, — это лучший подарок от вас товарищу Сталину, партии, Родине.
Пускай этот подарок и не будет виден здесь в зале, — Иван Васильевич показал рукой на витрины, — ничего, Родина оценит ваши старания, настойчивость и прилежание.
Иван Васильевич подошел к большому портрету товарища Сталина.
И летчик и девочки смотрели на такие знакомые, такие дорогие, близкие черты…
Глава девятая. Витино открытие
Нину словно подменили. Иван Васильевич Вершинин говорил с пионерками, и Нина, притихшая, серьезная, как и все, слушала его. Рядом у витрины она заметила Витю. Нина тихонько подошла к нему; ей
