«Занимайся делом»… Легко сказать!.. А разве она не занимается делом?.. Но ведь ей надо узнать про Зину! От Журавлевой до сих пор никаких известий не было. А теперь Анна Игнатьевна, видно, все узнала. Потому и звонит. Как же не волноваться!
Женя отодвинула столик с высокой хрустальной вазой, которая когда-то так ее поразила. Это был приз Лиды Алексеевой за фигурное катание на коньках.
Женя провела по полу щеткой и опять осторожно придвинула столик к стене.
Вот и Витя — зачем он сегодня приходил? Узнать, нет ли новостей от Журавлевой, — вот зачем!
Тамара Петровна прошла в кабинет директора. Дверь она за собой плотно закрыла. И Женя не то что услышала, а скорее догадалась, что Тамара Петровна звонит по телефону.
Женя не выдержала и приоткрыла дверь.
Тамара Петровна стояла спиной к двери и тихо говорила:
— Управление? Попросите товарища Журавлеву.
Женя, как во сне, шагнула через порог. Сейчас там, в огромном доме на улице Кирова, глуховатый женский голос скажет: «Приходите скорей за Зиной!» Женя даже услышала голос, доносившийся из трубки.
— Как нет в Москве? — переспросила Тамара Петровна. — Она нам только что звонила.
Голос в трубке что-то объяснял, но Женя ничего не могла разобрать и подошла ближе. Тамара Петровна услышала шаги, обернулась и сердито махнула рукой.
Женя, чтобы не мешать, отступила.
— Куда? Куда? — громко переспросила Тамара Петровна, прикладывая руку ковшиком к трубке. — И надолго уехала?.. Ах, вот как, только что… Поняла! Значит, все эти дни она в управлении не будет, это точно?.. Ладно, ладно, поняла…
«Вот, я же говорила… Надо было сразу позвонить!» — в сердцах подумала Женя, круто повернулась и вышла из кабинета.
Подметая вестибюль, она не переставала думать о звонке Журавлевой, о том, как Анна Игнатьевна ездит по деревням и селам и повсюду ищет Зину Максимову. Скольких девочек она перевидала! Вот если б Женя была с ней! Да она только одним глазком бы взглянула — и сразу бы узнала свою Зину. «А Тамара Петровна-то… позвонить не захотела сразу, пока Журавлева была на месте. Зина, может, нашлась, а теперь ничего и не узнаешь, потому что Тамаре Петровне все равно. Она не понимает! Ей некогда, ей не до меня…» И Женя почувствовала, как горло ее вдруг сжалось.
Щетка, сердито стукнув о дверь кабинета, еще раз прошлась по навощенному полу. Женя оглядела его придирчивым взглядом. Ничего, блестит, только сор на совок подобрать. Но уж это пусть сделает Нина, она тоже сегодня за вестибюль отвечает.
Из кабинета вышла Тамара Петровна. Вместе с Ксенией Григорьевной она стала собираться в районо. Застегивая портфель, Ксения Григорьевна показала на Женю:
— Вот кто сегодня в задаче разобрался!
Тамара Петровна потрепала Женю по плечу:
— Скоро отличницей будет!
Отличницей! Женя на минуту даже забыла про свою обиду. Неужели правда? У нее ведь еще и тройки есть!.. Но если сама Тамара Петровна сказала… По русскому Женя до сих пор занималась с Ниной Андреевной, ходила к ней на дом. И если бы еще поднажать на остальные предметы, опять, как раньше, заниматься с Тамарой Петровной… Надо ее попросить… Ладно, вот вернется из районо, тогда.
Тамара Петровна с Зиминой ушли. Женя закрыла за ними дверь.
— Нина! Дежурная! — громко позвала она свою помощницу.
Никто не откликался.
— Нина, да где же ты? Нина!
«Забралась в пионерскую! — подумала Женя. — Сейчас я ей задам. Нечего туда зря бегать!»
Нина и в самом деле была в пионерской комнате. Она стояла возле окна. Рядом с ней на подоконнике сидела Галя Гришина и пыхтела, как паровоз. Одной рукой она прижимала к себе яркожелтое ведерко, а другой старалась отломить крепкий, острый лист агавы — той самой агавы, которую Женя бережно выхаживала. Агава понемногу оправилась, окрепла, и недавно на ней показался первый молодой листок.
Нина изо всех сил тянула Галю за платье:
— Не ломай по-настоящему! Давай понарошку!
Галя еще не так давно была первой помощницей в Нининых проказах. Потому-то Ксения Григорьевна и старалась, чтобы она поменьше бывала с Ниной. И мало-помалу Галя угомонилась. Но сегодня они снова играли вместе и вспомнили прошлые затеи. Только Нина теперь стала какая-то другая. Что ни придумай, она только и знает: «Галя, нельзя!», «Галя, не урони!», «Галя, не сломай!» Вот и сейчас она старалась оттащить Галю от агавы:
— Это Женечкин цветок, нельзя его трогать!
Но Гале уже надоели эти «нельзя» да «нельзя». Там, в зале, то-есть в Тибете, их ждет экспедиция, целый караван. Сам Пржевальский — Маня Василькова — хочет пить, а все колодцы пересохли. И проводники-китайцы — Нина с Галей — ищут воду, чтобы напоить отважного русского путешественника. А ведь каждый знает, что агавы и кактусы — это колодцы пустыни. И Галя, все так же пыхтя, упорно тянула книзу мясистый, похожий на зеленого червяка лист. Лист наконец оторвался, и на его пораненном конце выступили капельки влаги.
— Нина, тебя не дозовешься! — сердито сказала Женя, входя в пионерскую.
Возле пианино на окне она заметила пострадавшее растение и сразу же напустилась на девочек:
— Вы что, с ума сошли?
Женя сгребла в охапку обоих «китайцев» и с досады даже шлепнула Нину. Еще и еще. И даже приговаривала:
— Я тебе дам, вредная девчонка!
Рука у Жени была тяжелая, но Нина не заплакала. Глаза у нее сверкнули.
— Неправильно ты! — Нина вырвалась из Жениных рук. — Драться нельзя!
— Нина, постой! — Женя бросилась вдогонку. — Я ведь не нарочно, у меня это совсем нечаянно получилось!..
Она и не замечала, что повторяет излюбленные Нинины слова. Сколько раз Женя за них отчитывала ее! «Как это нечаянно? Нечаянного не бывает!»
— Нина, стой! — твердила Женя.
Но Нина уже выскочила за дверь. Из вестибюля донеслось:
— Меня Женя побила! Она зачем меня побила?
— Как это «побила»? — оборвал ее Шурин голос. — Что ты выдумываешь!
Шура, Лида и Аля направились в пионерскую, и Нина налетела прямо на них.
— Да, побила! — повторяла Нина. — Она зачем меня побила?
Девочки усадили малышку на диван. Лида гладила ее жесткие, торчавшие кустиками волосы. Аля совала ей маленький оранжевый мандарин.
— Женя, неужели это правда? — спросила Шура. — Ты ее ударила?
Женя остановилась в дверях и посмотрела на красную, сердитую Нину:
— Да.
— Женя, — тихо сказала Шура, глядя ей прямо в глаза, — сейчас же извинись перед Ниной.
От этих твердых, спокойных слов Жене стало совсем стыдно. Ей нравилась серьезная, рассудительная Шура. С ее мнением Женя всегда считалась. А сейчас в глубине души она и сама сознавала, что не права. И Женя извинилась бы. Но тут вмешалась Аля. Обнимая Нину, она закричала:
— Да-да, сейчас же извинись! Слышишь? Обижать маленьких… Проси прощения!
Лида тихонько дернула ее за платье — не вмешивайся! Лида не понимала, что это нашло на Женю, но чувствовала: повысить голос — значит все испортить.
— Прощения? — Женя, вскинув голову, пренебрежительно взглянула на Алю. Заложила руки за спину и отрезала: — Даже не подумаю!
— Лида, уж раз на то пошло… — Шура говорила все так же спокойно, только на лице ее выступили
