– Вижу, вы не только спелись, но и спились. Заканчивай, сынок, с вином, нас ждут дела. Да и время нынче играет против нас. Мы меняем курс, придется двигать к Рязани! Там у меня встреча с важными людьми. Ворон весточку принес. – Обратился старец к здоровяку.
– А Гожо, уважаемый Годявир, всегда на ногах стоит. И в полной, так сказать, боевой готовности. Ик… – Пролепетал здоровяк, заметно охмелев. Наверное, он всю ночь у пузатого кувшина провел.
– А как же Мост? – Нашелся я.
– Как и обещал, мой друг, я помогу тебе! Вы с Гожо отправитесь туда на наших «пустынных мустангах», они быстры как ветер и проходимы, тем более что Магарыч, закончил с их починкой. Так что, помогу. К тому же я отправил весточку с почтовым вороном на Мост, там у меня свой человечек имеется, пока то да се, он все выяснит и встретит вас со всей нужной информацией. Спасешь ты свою девчонку, это я тебе обещаю.
– Не знаю даже как вас отблагодарить, достопочтенный барон! – Преклонив голову и положив руку на грудь, сказал я.
– Отблагодаришь, монах, уж поверь, всему свое время. Не забывай про наш разговор. Возможно, что скоро мы к нему вернемся, пока же вам надо собираться в путь. – Проговорил старый барон, упираясь на свою трость, вышел прочь. За ним, так и не проронив ни слова, выскочила темноволосая девица, лишь на прощание одарив красивой улыбкой.
– Вот оно как! Видишь, монах? Только вздумается посидеть, расслабиться, накатить некоторое количество стопочек огненной воды, как нарисуется Годявир и изгадит всю малину. Ну что же, спасать девчонку? Это хорошо! На все воля Создателя.
Комната Гожо оказалась на проверку не такой простой, в стене имелась небольшая ниша, в которую был замурован объёмистый сейф, забитый под завязку всевозможным оружием и боеприпасами.
– Выбирай, монах, что твоей душе угодно. Все это оружие лично проверял и пристреливал, так что надежно, как за моей широкой спиной. Давай!
Мне сразу приглянулся «помповый» дробовик, как прозвал его цыган. К нему я прихватил патронташ. Взял пару длинноствольных «кольтов». Для пущей уверенности, за пояс широкого цыганского ремня отправился маузер и несколько магазинов к нему. В пустые ножны на перевязи уместились боевые ножи: острые клинки обоих обоюдно заточены, снизу за гладкой заточкой имелась серрейторная заточка, а на пяте каждого из клинков красовалось выбитое клеймо. Умелая, я скажу вам, работа. Не обошлось без пары- тройки гранат. Мало ли какая силушка притаилась за воротами Моста. Ну а вместо любимой сабли и дорогих топориков, пришлось взять два неестественно огромных ножа-мачете. В общем, повозившись некоторое время со всем этим арсеналом, я был в полной боевой готовности.
– Как твоя рука? – Спросил Гожо, указывая на мою кибернетическую руку.
– Отлично!
– Вот видишь, каких толковых людей собрал вокруг себя наш старик! С твоей рукой провозился наш механик Магарыч, толковый мужик, но не без своих тараканов в башке. Пойдем, я тебя с ним познакомлю, а заодно и на «мустангов» взглянешь.
Мы прошли в теплицу. Снова пришлось спускаться в моторный отсек, при этом забулдыга с гнездом на голове не проронил ни слова, а лишь косо поглядывал на меня, выказывая сое пренебрежение. Видно, с бутылкой горилки ему обломилось, и вместо радостного похмелья, алкаш получил хорошую взбучку, сначала от механика Магарыча, а потом и от старика Годявира.
В полутьме моторного отсека, склонившись над тушей генератора, трудился круглый человек. Назвать его по-другому я бы не решился. Его отличающаяся нереально большим размером голова держалась на таком же шарообразном теле, шея и вовсе не предусматривалась в этой гремучей, покрытой толстым слоем сального пота смеси. Кругленькие, почти поросячьи глазки прикрывали прозрачные стекла маленьких, едва усаженных на нос картошку очков. Сальные губы то и дело облизывал влажный язык. Облачённый в один затертый до дыр черный халат, полы которого едва сходились под пузом на одной единственной пуговице, Магарыч, обливаясь потом, взглянул на нас.
– Ну-с, господа, готовы-с? – При этом Магарыч, растянулся в беззубой улыбке. Если постараться сосчитать его пеньки, не доберёшься и до дюжины.
– Магарыч, ну скажи-ка мне, мой круглый друг, как ты тут весь день проводишь? Здесь же не развернутся, не присесть! – Издевательски вопросил Гожо, бросая свой набитый до отказа рюкзак на пол.
– Нет-с, тут уютно-с! Мы, – при этих словах, толстяк шлепнул себя потными ладонями по пузу, – тут как в своей тарелке-с, в собственном соку-с!
– Ясно-с! – Передразнил его весельчак Гожо, выудив из недр рюкзака початую бутылочку с мутной горилкой. Выдернув зубами пробку, он разболтал содержимое и приложился к горлышку, поднимая бутылку донышком вверх. Мутная жидкость, словно по воронке, влилась в ненасытное нутро цыгана. Бросив пустую бутылку под ноги толстяка, цыган смачно отрыгнул.
– Не культурно вы себя ведете-с, господин Гожо. Об этом вашем-с поведении, немедленно-с будет доложено начальству-с.
– Ладно тебе, Магарыч, что ты так реагируешь? Понял, не дурак. Давай открывай люк, тоже мне дятел отыскался.
Переваливаясь с ноги на ногу, Магарыч прошел за генератор. Пыхтя и обливаясь потом, толстяк вжал красную кнопку притаившегося на стене пульта. Скрипя несмазанными шестеренками, запустился механизм. Невыносимо заскрежетал и начал движение огромный двустворчатый люк. Из появившегося просвета в полумрак моторного отсека прорвалась полоса дневного света и, будто разгоняя гнетущую темноту, уперлась в низкий потолок. Створки ползли, расходясь в стороны друг от друга. Нашему взору предстала следующая картина: на увесистых крюках кран балок, прикрепленных к днищу «счастливца» висели два приземистых агрегата, больше походивших на мотоциклетки.
Гожо присел у края раскрытого люка, опустив в него ноги. Потом, прикинув расстояние между ним и сиденьем повисающего «мустанга», сиганул, словно лихой кочевник, оседлавший своего ездового маниса.
– Вот, монах, это наши «пустынные мустанги»! Таких машин даже у замка Омега нет. Знаешь, как лихо по песку скорость развивает? А все благодаря гусеничной тяге. – Радуясь, цыган бережно похлопал по покатому баку своего любимца. Гордость распирала его, как забродившее вино деревянную бочку.
Я склонился над проемом и с удовольствием стал разглядывать «мустангов». Действительно они были необычными. Выкрашенные в черный цвет они казались притаившимися, готовыми в любой момент к своему решительному броску. Легкий корпус, не заваленный всевозможной броней и прочими хламом, был обтекаем, един, как стекающая по щеке Магарыча капля пота. Из всего этого единства выделялись на передке сваренный из прочных труб кенгурятник, видно используемый как таранящее орудие, торчащий согнутой трубкой мотоциклетный руль и плетенная из металлических прутьев корзина за сиденьем. На передней оси располагались два небольших, с крупным протектором шин, колеса. Ну а под «мустангом», со слов Гожо, находился механизм, приводящий в движение сие устройство, именуемый в кругу механиков гусеничным траком.
Захотелось как можно скорее оседлать мустанга и испробовать его в деле. Подав рюкзак Гожо, и спустив ружья и сумку с боеприпасами, я повернулся к топтавшемуся на одном месте Магарычу.
– Это ты починил мою руку? – При этих словах я согнул в локте левую руку, бодро визжащую сервоприводом.
– Да ну-с, нечего особенного-с! Единственное-с, что меня смутило, так это-с материал, из которого она сделана-с. Я повидал много киборгов на своем-с пути, но такого-с металла отродясь не видел-с. Крепкий сплав, однако!
Из всех этих «с», я понял только то, что Магарыч не так прост, как хочет казаться, и что его неестественная полнота вовсе не создает ему проблем в занятиях любимым делом.
Я протянул ему руку и пожал вспотевшую ладонь в знак благодарности.
Последовав примеру Гожо, я оседлал соседствующего с цыганом «мустанга».
Разместив рюкзаки в корзины, и отправив ружья в чехлы, мы были готовы отправиться в путь. Время предательски играло против меня. Караван Митха Злобного, скорее всего, давно достиг Моста, и в этот момент, с ехидной улыбкой на довольной морде, этот урод продает маленькую Кэт в лапы прыщавого
