это открыло Ельцину дверь в партийную иерархию — в 1968 г. он занял место заведующего строительным отделом Свердловского обкома. «Б.Н. Ельцин оставался сыном своего времени, в общем–то несправедливого и антигуманного»[425] - резюмирует Ю. Горюн. Добавим, однако, что в каждом времени можно быть гуманным и негуманным человеком. Выбор, в сущности, остается за каждой личностью. Человек, делавший в то время карьеру руководителя, врядли мог быть гуманистом.
Однако продвижение «вверх» путем «свержения» вышестоящего начальника было редким исключением во времена брежневской кадровой стабилизации. Владея нестандартным «революционным» методом продвижения по службе, Ельцин не забывал и о поиске «патрона». Утверждение биографов Ельцина В. Соловьева и Е. Клепиковой о том, что Борис Николаевич не имел «ни одного сиятельного покровителя»[426] очень сомнительно. Как раз с «сиятельным покровителем» Ельцину повезло. Еще в середине 60–х гг. Ельцину стал благоволить первый секретарь Свердловского горкома, а затем и обкома Я. Рябов. В 1976 г. Я. Рябов стал секретарем ЦК КПСС. Благодаря поддержке Я. Рябова, которому импонировал стиль Ельцина, последний к 1976 г. сделал головокружительную карьеру, став первым секретарем Свердловского обкома КПСС (Ельцина назначили на пост «через голову» второго секретаря Коровина). Назначению предшествовала встреча протеже Рябова с Генсеком Брежневым, который был настроен к кандидату благодушно, и, по воспоминаниям самого Ельцина, позволил себе пошутить: «Так это он решил в Свердловской области власть взять?»[427]
«Взяв власть», Ельцин впервые в жизни стал руководителем не отраслевого, а территориального организма. Первое время знаний не хватало — жизнь не сводилась к строительству. При этом Б. Ельцин, по воспоминаниям работавшей с ним тогда Л. Худяковой, не доверял консультантам и предпочитал во все вникать сам[428]. Б. Ельцин предпочитал, подобно древнерусскому князю, лично объезжать свои владения и на месте «вершить суд и расправу». А. Горюн пишет: «Как–то мне довелось беседовать с одним из его личных шоферов. И тот искренне признался, что время Ельцина было одним из самых беспокойных периодов в его жизни — за баранкою порою приходилось проводить по десять и более часов кряду»[429]. Однако надежда на собственные познания первоначально подвела Ельцина. Уже в 1978 г. ему пришлось публично признать ошибки в сельскохозяйственной политике[430].
Начало работы Ельцина в качестве первого секретаря было трудным не только для него, но и для всего аппарата — началась пока небольшая, но по масштабам «застоя» довольно внушительная чистка — Ельцин решительно расставался с теми функционерами, которые препятствовали реализации его решений. Новому первому секретарю удалось сформировать собственную команду, как потом говорил сам Ельцин — «мощное бюро»[431]. Стиль работы Ельцина того периода описывает работник Свердловского обкома В. Баев: «Борис Николаевич всегда имел некоторую склонность к вождизму. Опытный, талантливый руководитель, он нередко в буквальном смысле навязывал нам свои взгляды. С ним можно было спорить, и порою он принимал доводы оппонента. Но подобное случалось лишь тогда, когда он убеждался в большей компетентности оппонента, в его абсолютной уверенности в собственной правоте… Если поначалу он казался нам открытым, добродушным человеком, то потом у него появилась какая–то ожесточенность, меньшая терпимость к людям… Он, допустим, мог накричать на подчиненного, мог в ярости ударить по столу, швырнуть бумаги, принесенные ему на подпись. Однако эмоциональные всплески были непродолжительными. Остыв, Борис Николаевич всегда остро переживал, что в какие–то моменты был несдержан»[432].
Жесткий режим отношений с подчиненными позволял Ельцину избежать протекционистских отношений в аппарате, характерных для «застоя», но претивших убеждениям Ельцина того времени. Он оставался классическим «пуританином».
Вообще в период правления Ельцина для обкомовских работников наступили трудные времена. Рабочий день был значительно расширен, но и свободное время теперь не принадлежало чиновникам — Ельцин занялся их спортивным воспитанием — обязательные походы на лыжах, волейбол раз в две недели[433]. «Мне рассказывали его коллеги по обкому, что выходные дни были для них самым трудным испытанием. Хозяину хочется играть — играют, стрелять — стреляют, пить — пьют! — пишет Ф. Бурлацкий, — Сам Ельцин, как он пишет в книге, видел в этом демократизм своего стиля — всегда вместе с народом. Но для обкомовского народа это была демьянова уха — ему бы отдохнуть от начальства хотя бы денек»[434].
Ельцин не мог позволить себе оставаться рядовым руководителем области, тем более отстающим. Первые шаги Ельцина в области сельского хозяйства были раскритикованы комиссией ЦК. Свердловский руководитель позволил себе не согласиться с частью критики, что вызвало недоумение в Москве — тогда это было не принято. Однако серьезных последствий для Ельцина эта «оппозиция» не имела — ведь к нему благоволил сам Брежнев. В 1978 г., частично признав первоначальные ошибки в области сельскохозяйственной политики, Ельцин выступил с инициативой ускорения развития сельского хозяйства в регионе. Это не случайно — в 1978 г. сельское хозяйство страны стал курировать новый перспективный член Политбюро М.С. Горбачев. С Горбачевым у Ельцина установились доверительные отношения: «Когда я заходил в его кабинет, мы тепло обнимались. Хорошие были отношения. И мне кажется, он был другим, когда только приехал работать в ЦК, более открытым, искренним, откровенным»[435]. Горбачев помог Ельцину «сгладить острые углы» в его конфликте с комиссией ЦК[436].
Однако Ельцину с сельским хозяйством снова не повезло — несмотря на хороший урожай, сельскому хозяйству области угрожала катастрофа — осенние дожди залили поля. И тогда Ельцин пошел на нестандартный ход — он обратился по телевидению к народу. Обрисовав ситуацию, он попросил людей помочь убрать урожай.
И люди откликнулись. Просьба Ельцина о помощи настолько контрастировала с обычным снобизмом коммунистической бюрократии, что неудача лишь прибавила Ельцину популярности. Свердловчане услышали в его выступлении правду, которая была столь необычна в то время. Опыт прямых обращений к народу за помощью вошел в арсенал политических методов Б. Ельцина. А. Горюн так комментирует это событие: «Десятки тысяч жителей области откликнулись тогда на его призыв. Возможно, и сам Б.Н. Ельцин не ожидал тогда подобной реакции, ведь никогда прежде такие методы не применялись в партийной работе. Позже он написал о своем эмпирическом открытии: «Мало еще… используют руководители самых разных уровней возможности радио и телевидения для информирования населения по важным экономическим, политическим и другим вопросам. Микрофон и телекамера позволяют четко и оперативно разъяснить волнующие население проблемы, предупредить недоуменные вопросы, а порой и ненужные толки вокруг трудностей и недостатков»[437]. Ельцин предлагал партийным бонзам, которые с трудом связывали слова, чаще общаться с народом.
Прямая апелляция к народу стала с этих пор главным политичесим «коньком» Ельцина. Соответствующим образом строилась теперь и «внутренняя политика» руководителя области. Если другие обкомы думали прежде всего о валовых показателях, то Ельцин стал обращать первостепенное внимание на социальные программы, даже если они реализовывались в ущерб планам экономического развития. Это соответствовало и сфере компетентности Ельцина — он гораздо лучше разбирался в строительстве жилья, чем в сложных экономических проблемах. Однако на фоне повсеместных экономических нестыковок и остаточного принципа удовлетворения интересов простых тружеников, Свердловская область смотрелась «очагом социализма», где принципы социальной справедливости соблюдались чуть последовательнее, чем в остальных регионах. В принципе удерживать такой социальный «уклон» было не легко. Руководство страны ценило руководителей за другое: «Положение первого секретаря обкома может быть сравнимо с положением между молотом и наковальней, — вспоминает сотрудник Ельцина В. Баев, — С одной стороны над ним довлеет вышестоящая власть, указания которой он обязан выполнять, а с другой — реальные нужды населения. И нередко приходится делать выбор между ними.
Взять, к примеру, жилищное строительство, где наши успехи несомненны. Без Бориса Николаевича они едва ли были бы возможны. Дело в том, что различными правительственными постановлениями нас ежегодно обязывали строить столько промышленных объектов, сколько мы не смогли бы одолеть и за пятилетие. Никто в столице даже не пытался рассчитать все как следует. Начав выполнять все, что от нас
