— Новый кухонный комбайн и амфору оливкового масла.
— Амфору?
— Прямо из Древних Афин.
— Годится, — Мироныч кряхтя направился в глубь склада, — пошли со мной, а то эти акваланги шибко тяжелые.
Некоторое время спустя мы вытащили оборудование на улицу, и тут буквально нос к носу столкнулись с Лёликом.
За неделю, что мы не виделись, Илья отмылся, побрился и даже, по-моему, поправился килограммов на пять. Во всяком случае физиономия у него оказалась почти круглой и заметно лоснящейся. Да и во всем облике найденыша теперь проступала некая вальяжность или солидность, что ли? Впрочем, при виде нас Лёлик искренне улыбнулся, поздоровался и даже помог мне оттащить в сторону пакет с гидрокостюмом.
— Как жизнь, Илюха? — Бородавочник осклабился и чувствительно хлопнул парня по плечу.
— Спасибо, не жалуюсь, — поморщился Лёлик и осторожно отодвинулся подальше от опасного соседства.
— Чем занимаешься? — продолжал Бородавочник как ни в чем не бывало, усевшись верхом на баллон и закуривая сигарету.
— Да так, присматриваюсь пока… — уклончиво ответил найденыш.
— И чего высмотрел?
— Живете вы тут как-то… странно.
— Ну да?!
— Ага… Как-то все тут у вас… неорганизованно, — Лёлик заметно оживился, да и голос его зазвучал гораздо увереннее. — Да, именно так! Неорганизованно! Ну, сами посудите. Вот например этот ваш склад…
— А что с ним? — почти искренне удивился Бородавочник.
— Им кто-нибудь занимается?
— Мироныч приглядывает…
— А он кто?
— То есть? — я не выдержал и вмешался в этот странный разговор.
— Ну, какая у него должность? Обязанности? Отвечает он перед кем? — наседал на нас Илья, все более распаляясь.
— А что такое должность? — поинтересовался Бородавочник и нахально улыбнулся.
На найденыша было жалко смотреть. Сначала, видимо, он не понял смысла вопроса и несколько секунд хлопал ресницами, переводя взгляд с Бородавочника на меня и обратно. А когда до него наконец дошло, Илья повел себя почти как ребенок: брови его встали домиком, нижняя губа затряслась, а глаза подозрительно заблестели. Чтобы не доводить дело до ссоры, я поспешно сказал:
— Не обижайся, Илья, просто этот увалень никогда нигде не учился, не работал и все его действия можно спокойно зарифмовать со словом «жрать».
Лёлик с надеждой посмотрел на меня и неуверенно улыбнулся. Зато теперь надулся Бородавочник.
— Я читать и писать умею, а вещи, между прочим, тоже вижу. Не так как ты, конечно, но очень даже неплохо, — заявил он.
Решив поговорить с Бородавочником попозже, я сказал:
— Илья, послушай меня. Мироныч здесь самый старый из вольных собирателей, потому ему и доверяют. Он ни разу никого не обманул. Да и вообще, у того, кто хоть раз уличен в жульничестве судьба незавидная: ни меняться с ним никто не станет, ни предупреждать о волнах, времятрясениях или, хуже, временных ямах. Учти, изгои долго не живут.
— А причем тут обман? — удивленно спросил Лёлик.
У меня отвалилась челюсть: он ничегошеньки не понял?!
— Знаешь, Илюха, а Баламута ты лучше стороной обходи, — сказал Бородавочник, аккуратно загасил окурок и поднялся. — Пойдем, Крэг, поскольку здесь Дверь открывать нельзя, нам предстоит эту прорву железа переть аж через весь Поселок.
— Ты, Илья, постарайся все-таки усвоить одну вещь, — сказал я, вскидывая на плечо сбрую с баллонами. — Мы, вольные собиратели, живем тут не потому, что не можем жить где-нибудь еще, а потому, что не хотим жить по-другому. Нас вполне устраивает все как оно есть: и Поселок, и Мироныч со своим постоялым двором и складом, а также неписанные правила нашей жизни.
— А если они меня не устраивают, мне что, пойти и утопиться? — с вызовом спросил Лёлик. — Или меня объявят здесь персоной нон грата и в двадцать четыре часа…
— Ни персоной, ни гранатой тебя никто не называет, — Бородавочник кряхтя закинул за спину тяжеленный рюкзак, — и выгонять не будет. Сам уйдешь.
— Ну, это мы еще посмотрим, — неопределенно пообещал Лёлик и, гордо выпрямившись, пошел прочь от склада по направлению к дому Мироныча.
Навстречу, будто ждала, выскочила Хильда и повисла у Ильи на шее, целуя и что-то приговаривая. Бородавочник сплюнул и отвернулся. А я смотрел на них и на душе у меня скреблось целое стадо голодных кошек: чего-то я не доглядел, что-то упустил и, похоже, очень важное.
Но что именно, я так и не понял. Что ж, время все расскажет и все расставит по местам. Я решительно направился к окраине Поселка.
— Пошли, Крэг, жарко. И жрать охота! — с готовностью подскочил неандерталец и демонстративно потер брюхо.
Мне давно хотелось навестить Атлантиду. Не ту, какой она была во время своего расцвета, а уже после того, как опустилась под воду. Не давала мне покоя идея о том, что там можно знатно прибарахлиться. В самом деле, почему бы и нет? Вещи, обреченные вечно покоиться на дне морском, по идее должны относиться к тем, которые можно брать безбоязненно. И их там должно быть много, буквально горы. Только успевай доставать из воды. Кстати, раз об этом зашел разговор, прежде чем пускаться в подобную авантюру, было бы неплохо овладеть навыками подводного плаванья.
Именно поэтому, заполучив у Мироныча акваланги, мы немедленно вернулись к себе, в начало времен, и принялись осваивать технику дайвинга. Отправились мы исследовать Атлантиду лишь приобретя в этом деле надлежащий опыт. Бородавочник так увлекся новым для него делом, что вылезал на берег только чтобы перезарядить баллоны, ну и, конечно, подкрепиться…
Таким образом в следующий раз мы выбрались в Поселок только через месяц. И первой неожиданностью, встретившей нас по возвращении, был самый настоящий шлагбаум перегораживающий его единственную улицу в самом начале. Рядом обнаружилась полосатая будка, а в ней — не кто иной, как Баламут! Чисто выбритый, причесанный, в пятнистых штанах, такой же куртке и с бластером на широком армейском ремне.
Увидев нас, Баламут вразвалочку вышел навстречу, засунув могучие длани под ремень и, покусывая жухлую травинку, уставился будто увидел впервые. Мы удивленно переглянулись. Потом Бородавочник спросил:
— Ты чего тут делаешь, Баламут? И что это за бревно поперек дороги? Какого…
— Уймись, бродяга! — послышалось в ответ. — Поселок теперь не пристанище для охламонов, вроде вас, а независимая и самодостаточная территориальная единица. Я здесь как раз поставлен для того, чтобы по Поселку не шлялись всякие… проходимцы!
— Ты чего несешь, а?! — Бородавочник аж задохнулся от возмущения. — Опять травы обкурился? А ну, убирай свою хреновину и катись отсюда, пока я из тебя всю пыль не выбил!
Я покачал головой.
Ох, не нравилось мне все происходящее! Что-то оно здорово напоминало. Нечто знакомое, виденное мной еще до того, как я стал вольным собирателем, из моего родного двадцатого века.
Пока я об этом думал, дело приняло совсем неприятный оборот. Покраснев от гнева, Баламут отступил на шаг и схватился за ребристую рукоять бластера.
— Стоять! Предъявите документы!
