Такая она серенькая мышка, тихонькая, невидная, с постным скуластым личиком. То ли ей 30 лет, то ли все 60? Трудно понять, если женщина не замужем, за собой не следит и безнадежно распростилась с мыслью о семье и детях.
Нынче мужчины ей — как один пациенты, всяк на одно лицо. И сама она напоминает тощую стойку- штатив с капельницами и трубочками у кровати больного. Набросить на нее белый халат, решительно получится эта самая аскетичная мисс Джуди.
Так, вроде бы, к ней следует обращаться?..
— …Помаши дяде ручкой, Ника.
— Смотри там и будь аккуратен… Решено, неофит. После этой акции я за тобой живьем пригляжу. Ты у меня не забалуешься, — дала ободряющее напутствие рыцарю Филиппу арматор Вероника, когда тот был готов покинуть неприметную мышастую 'мазду' с областными номерами.
— Не учи ученого…
От машины, припаркованной на городской окраине в гуще прочих автомобилей, до месторасположения и места жительства объекта, было по прямой менее пятидесяти метров. Облаченный в камуфляж 'сумеречный ангел' Филипп легко перемахнул через сетчатое ограждение платной стоянки и столь же непринужденно проник в одноэтажный частный дом с высоким забором и будкой, где крепко спал беспородный цепной барбос.
Забор и железные ворота со скрипучей калиткой Филипп просто обошел через соседний участок, отделявшийся от владений колдуньи символическим штакетником с расшатанными досочками. Еще проще у него получилось посредством мощного электромагнита отодвинуть снаружи засов на задней двери, предварительно нейтрализовав немудрящую сигнализацию вневедомственной милицейской охраны.
Предчувствовать в неопределенном будущем беспощадно грядущие искупление и покаяние ведунья могла, но ей было не под силу прорицать день и час явления непостижимого ее магическому естеству инквизитора. Выявить чье-либо постороннее присутствие в доме было также неподвластно ее чувствам.
'Тем более, ни свет ни заря… Когда по соседству третий петух закукарекал, так крепко и сладко спится', — мысленно усмехнулся Филипп Ирнеев, осматриваясь в доме и сопоставляя его планировку с разведданными. До сих пор к своей ипостаси инквизитора он покуда не обращался.
Ему пришлось немного подождать восхода солнца, прежде чем разрядить в объект загодя настроенный теургический ритуал. Либо в разрешение задачи при свете дня просто-напросто нажать на спусковой крючок пистолета, поставив на колдунье перевернутый египетский крест. Слева-справа по яичникам и третий выстрел точно над переносицей.
Оба варианта действий были равноценны и примерно уравновешены неизбежными последствиями.
'Коромысло диавольско!'
Если первый метод разрешал обойтись без кровопролития и мирской смерти объекта экзорцизма, то второй способ имел преимущество в минимальной ретрибутивности, а также давал право и возможность инициировать личное рыцарское оружие.
'Облегчаша беремя ярма-коромысла диавольска…'
О своем нелегком решении, как тут быть и чем поступиться, рыцарь Филипп не пожелал кому-либо сообщить. Да и не могли этого от него требовать арматор Вероника и прецептор Павел. Его есть выбор, ему же — искупление…
С первым лучом солнца инквизитор мгновенно сорвал с постели тело спящей женщины и прочно приклеил ее распущенные каштановые волосы к столешнице массивного дубового стола. Клей, волосы и кожа на запрокинутой голове тут же образовали единое целое.
Частые кошмарные сны ведьмы оборотились страшнейшей невообразимой явью, как только ударивший ниоткуда фиолетовый луч заморозил ей голосовые связки и гортань. А бесплотный, лишенный тембра, ни мужской ни женский потусторонний голос неумолимо вымолвил слова окончательного приговора:
— Возмездие пришло, нечестивое творение. Близка минута твоих смертных мук, Евина дщерь.
Резь в глазах, потоком хлынувшие слезы, вросший в стол затылок полностью воспрещали стоящей на коленях ведунье хоть что-то рассмотреть в туманном силуэте с распростертыми по всей комнате белыми крыльями архангела. В этом ей не было нужды, коли она точь-в-точь так все себе и представляла, а нынешний ужасный сон сверхъестественно продолжился наяву.
'Да воздастся должное всякому естеству тварному!'
Инквизитор выдержал долгую, необходимую согласно ритуалу паузу, предоставив ведьме осознать весь ужас и безнадежность своего беспомощного положения в качестве объекта неизбежного экзорцизма.
Она не могла увидеть удовлетворенный кивок незримого для нее инквизитора после того, как обнаженное коленопреклоненное перед ним женское тело вздрогнуло, с мольбой протянуло к нему руки…
'Предмет экзорцизма из тварных телес женских, но разумная душа ее беззвучно шепчет онемевшими губами и языком…', — равнодушно констатировал инквизитор. —
'Очевидно: 'отпусти нам долги наша, яко мы отпускаем должникам нашим…'
Затем инквизитор бесстрастно оглядел место действия, тесно уставленное тяжеловесной мебелью, увешанное толстыми темными коврами, шторами, портьерами. Ощутил близкое присутствие арматора, а через нее поддерживающих акцию спецназовцев-секуляров, остановивших у ворот фургон-микроавтобус и с матюками меняющих проколотое колесо.
Сам машинально перечислил принятые им меры безопасности. Все по плану: аудиовизуальная защита на окнах и дверях дома, поставленные на людей и животных репелленты-артефакты во дворе с целью не допустить несанкционированного вторжения во время проведения ритуала, настороженный шоковый капкан у двери в спальню и два других у широкого окна с раздвинутыми шторами…
Пауза истекла. Настало время действовать. Невидимый удар электрическим разрядом хлестнул, обрушился на плечи, грудь, живот женщины.
Ранее бесстыдно раздвинутые колени и бедра ее судорожно сжались. Трясущимися руками она дотянулась до напрягшихся столбиков крупных коричневых сосков и прикрыла их.
Одновременно изо всех пор ее кожи стали сочится мелкие бисеринки пота, окутавшие нагое тело с ног до корней волос радужным облачением, переливающимся в ярких лучах восходящего солнца.
После же от сумеречного, словно бы облачного, туманного неразличимого обычным зрением силуэта инквизитора, занявшего позицию в темном дальнем углу комнаты, в радужное тело выстрелили бесчисленные серебристо-белые нити, превратив его в смутный клубящийся темно-серый ком, мало-помалу принявший очертания темной женской фигуры.
Сумеречный абрис тоже потемнел. Из его груди вырвался изумрудный луч и зигзагообразными метаниями принялся вскрывать, разрезать, кромсать, слоями срезать с темно-серой фигуры все ее покровы… до конца, без остатка…
— Да пребудет на тебе благословение Господне. Расточение бесов свершилось, нечестивое творение, — инквизитор опять изменил собственному бесстрастию, позволив себе удовлетворенно кивнуть.
Основная часть теургического ритуала завершилась должным и достойным образом. Самое время апостолическому инквизитору уступить место действия рыцарю Филиппу, сбросившему маскировочную плащ-накидку 'сумеречный ангел'. Далее она могла ему лишь помешать исполнить то, что он был обязан сделать в любом варианте в соответствии с намеченным планом акции.
Рыцарь Филипп осторожно приблизился к телу ведьмы, по-прежнему в пароксизме невыносимой боли изо всех сил сдавившей руками обе груди. Настал момент облегчить ее сверхъестественные муки.
Все это время обволакивающая тело боль, подобная на длящийся вечно удар электрическим разрядом, никуда ее от себя не отпускала. И наш объект беспощадного экзорцизма, находился в полном сознании, безучастно отметил рыцарь Филипп.
Неуловимым кинжальным движением он коснулся рыцарским сигнумом нижней части левой груди
