простой котёнок. Больцано взял хищника на поводок и привёл к себе, пройдя, к ужасу и восторгу жителей Чулакши через всю деревню. Грифон был поселен в башне, которая выросла за одну ночь, и вечерами часто кружил над долиной, наполняя воздух рычанием пополам с орлиным клёкотом. Конечно, грифона приходилось кормить, иначе он сам принялся бы искать пропитание на окрестных пастбищах, не затрудняясь различиями между баранами и пастухами.
С тех пор ещё немало дивных созданий населило растущий замок, и Больцано порой думал, что будет, если он, несмотря на всё своё долголетие, погибнет, не дождавшись последней битвы? Лишившись хозяина, дивные существа разбредутся по округе, и их приход окажется пострашней нашествия оборотней или вурдалаков. Свет не всегда значит добро, чтобы стать добром, он должен быть одухотворён разумом мага.
Сейчас население замка готовилось к сражению. Враг подошёл к воротам, и создания света готовы были погибнуть, защищая свой очаг. Именно погибнуть, потому что к дому Больцано пришёл равный ему по силам, так что ни крошечные луговые эльфы, заселившие пустошь, ни стоящая на конюшне пара единорогов, ни даже грифон, ничего сейчас не решали. Конечно, сотня грифонов загрызла бы Канацци, не подавившись, но где взять сотню грифонов зараз? Для этого нужно уметь открывать портал в горний мир и вызывать дивных существ оттуда.
Но всё же грифон спикировал на пришельца, норовя нанести смертельный удар. Канацци, не оборачиваясь, вскинул кулак, и грифон, захлебнувшись клёкотом, рухнул на землю.
— Скажи своим, чтобы вели себя смирно, — предупредил Канацци. — Я пришёл говорить, а не убивать.
— Говорить нам не о чем, — возразил Больцано. — Я уже сказал: Радима ты не получишь.
Грифон тяжело завозился в траве, заперхал, стараясь вдохнуть воздух ушибленной грудью.
«Жив… — с облегчением подумал Больцано. — А ведь этот мог бы и убить, не ему ведь жить в этих местах после битвы».
Канацци ещё раз вскинул руку, щёлкнул пальцами, и флюгерок на самой верхушке грифоновой башни обломился с жестяным треском и повис, нелепо болтаясь на растяжках шпица. Серебряный горн, поднимавший по тревоге население Молочной Лужи, умолк.
— Ты рано начал чувствовать себя хозяином на моей земле, — предупредил Больцано.
— У меня устали уши. Сколько можно трубить? Всё равно конец света не наступит, даже если ты надсадишься трубивши.
— Если хочешь сберечь уши — уходи.
— Не беспокойся, я уйду, но сначала я хочу выяснить, на каких всё же условиях ты согласишься отдать мне Радима.
Слухи о великом маге, поселившемся в глухой провинции, расходились по всей империи, но сам Больцано редко покидал пределы Молочной Лужи. Вернее, он редко откликался на просьбы приехать куда- либо и проявить свою силу ради решения какой ни на есть человеческой проблемы. Его не соблазняли ни лесть, ни обещание даров. Только когда приходили известия, что где-то в границах государства поднимают голову тёмные силы, Больцано, не дожидаясь приглашения, отправлялся туда и усмирял нечисть вернее, чем сотня искушённых экзорцистов. Гидры скрывались в болотных ямах, драконы бежали по ту сторону Полуночного хребта, а вампиры и оборотни в крепких железных клетках отправлялись в замок Больцано, и по дороге каждый мог видеть, что в их приплюснутых головах нет ни капли разума, что это просто звери, особо опасные тем, что по нелепой случайности они обладают даром слова.
И уже люди говорили, что никакой последней битвы с силами зла не будет, потому что светлый маг Больцано заранее сокрушил адептов тьмы, так что отныне в мире будет царить добро. Людям не дано отличить правду от выдумки, они привыкли принимать желаемое за действительность, но Больцано знал, что до победы так же далеко, как и в тот день, когда он впервые затеплил свечу не при помощи лучины, а обычным взглядом. Есть на свете тёмные маги, равные ему, и, значит, последняя битва между светом и тьмой впереди.
Недели две назад до Больцано дошли слухи о таинственном преступлении, случившемся совсем неподалёку, на тракте, соединявшем богатые города Среднего Поречья. Были убиты владелец одного из постоялых дворов, его жена и чуть не все слуги и служанки. Утром гости обнаружили их с почернелыми лицами и выпученными, налитыми кровью глазами. По всему видать, умирающие пытались кричать, но что- то — яд или удавка? — не позволило им издать ни звука. Обычный наёмный убийца пользуется кинжалом, подобные кунштюки для него не по уму, так что дело не обошлось без злого волшебства.
Тревожить великого мага из-за гибели какого-то трактирщика никто не посмел, Больцано сам прибыл на осиротелый постоялый двор, где разыгралась ночная трагедия.
Тела погибших ещё не увезли, коронер и несколько стражников перерывали хозяйские комнаты, пытаясь найти хоть что-то, проливающее свет на произошедшее. Появление мага в таких случаях сразу разрешало все сомнения, но на этот раз Больцано не спешил объяснять, что случилось в гостинице и кто виновен в гибели людей. Вместо этого он спросил, кто из местных жителей хорошо знает окрестности и может служить проводником.
— Лучше всех знаю окрестные леса я, — твёрдо объявил коронер.
— Значит, ты и пойдёшь со мной, — постановил маг, и, хотя это было прямым нарушением должностных инструкций, коронер кивнул, и уже через двадцать минут они покинули разорённую гостиницу, оставив озабоченных стражников оформлять бумаги, чего никто из них прежде не делал и даже примерно не представлял, как это делается.
— Тебя как зовут? — спросил Больцано, когда поворот скрыл их от провожающих взглядов подчинённых.
— Аосто, — с некоторым удивлением ответил коронер.
Больцано кивнул и ответил на незаданный вопрос:
— Всегда проще спросить, как человека зовут, чем без спросу копаться в его голове.
— Куда мы идём?
— Тот, кто убил трактирщика и слуг, бежал в лес или на болотные острова. Его надо найти.
— Это нечисть? Говорят, здесь совсем недавно бродил оборотень. Оборотня убили, но, возможно, он был не один.
— Хорошо, если бы это был второй оборотень, но боюсь, что нам не повезёт, и мы встретим человека. Во всяком случае, надо готовиться к худшему.
— Ну, уж с человеком-то я справлюсь.
— А если этот человек — тёмный маг? Тут за полверсты чувствуется рука злого колдуна. Следы оставлены слишком явные, и я не могу понять, он настолько глуп или настолько уверен в своих силах, что не опасается встречи со мной и даже не пытается замести следы? Он уходит как простой человек, не думая, что оставляет за собой след волшбы. Не исключено, впрочем, что нас попросту завлекают в ловушку.
— И что в такой ситуации должен делать я?
— Смотреть в оба глаза, а когда придёт срок, погибнуть вместе со мной или помочь мне тащить мерзавца. Это василиска или демона можно зачаровать и заставить идти своими ногами, куда тебе нужно. Мага, если он не согласится идти сам, придётся нести.
— Можно убить его прямо на месте, — предложил Аосто.
Больцано усмехнулся и ничего не ответил.
След бегущего колдуна отчётливо просматривался в чистом воздухе. Здесь он чего-то испугался и шарахнулся в сторону, а быть может, нарочно оставил метку, — на случай, если неопытный преследователь собьётся со следа. Тут отдыхал, баюкая сбитую в кровь ногу, вливал в неё новые силы. До чего же хорошо он притворяется слабым и испуганным! Рядовой волшебник, пожалуй, и не понял бы, с кем имеет дело, решил бы, что гонит обычного преступника, маньяка-убийцу, который пачкает окрестности грязными мыслями, не понимая, что тем самым приближает свой конец. Но под всеми мелкими ухищрениями Больцано ощущал копящуюся силу, готовую ударить слишком упорного преследователя.
Поросшая кустарниками пустошь давно кончилась, беглец свернул в лес, где след его был виден не только магическому взору, но и всякому, имеющему глаза.
— Какая маленькая нога… — удивился Аосто, разглядывая вмятину, отпечатавшуюся на берегу ручья. — Он что, карлик?
