боковом проходе и решив, что перед ним — спасительный выход наружу, брат Умберто поспешно, на четвереньках, стал подниматься вверх. И только преодолев последнюю ступеньку, он понял свою ошибку. Нет, наверху его встретил не приветливый полумрак часовни. Брат Умберто оказался в узкой галерее, освещенной с одной стороны через полукруглые каменные арки идущим откуда-то снизу неровным светом факелов. Затхлостью и сыростью веяло оттуда. Там же, внизу, слышались голоса. Теперь уже совершенно отчетливо брат Умберто слышал, как скрипучий голос выводил:
Повинуясь какой-то неведомой силе, брат Умберто, вместо того, чтобы без оглядки броситься назад, в спасительную тьму, на цыпочках приблизился к ближайшей арке. Внутри нее, словно в нише, стоял покрытый вековым слоем пыли большой каменный саркофаг. Затаив дыхание и стараясь держаться в тени, брат Умберто прокрался к нему и осторожно выглянул поверх треснувшей крышки.
В колышущемся, но довольно ярком свете десятка воткнутых снизу факелов молодой монах разглядел, что находится на галерее, окружающей второй уровень подземного склепа. Внизу же, на первом уровне, он увидел трех человек, облаченных в черные рясы. По периметру склепа, в неглубоких каменных нишах, стояли саркофаги, по десятку у каждой из стен. Еще один, самый большой саркофаг, крышка которого была украшена какой-то непонятной скульптурой, стоял в торце склепа. К этой скульптуре и была привязана молодая женщина. Ноги ее едва касались пола, руки — заломлены назад и связаны вокруг статуи, платье надорвано на плечах, а в рот засунут кляп из тряпок, почти полностью скрывавший лицо. Парализованный страшной картиной, смотрел брат Умберто на то, как один из злодеев проверяет крепость стягивающих руки девушки веревок.
Тем временем пение стихло, и лишь один из троих скрипучим голосом продолжал быстро произносить то ли свою черную молитву, то ли какое-то заклинание:
Под звуки этих ужасных строф третий, самый толстый из этой троицы, подошел к треснувшему саркофагу у дальней стены и постучал костяшками пальцев по крышке. Стук эхом разнесся по склепу, и в ответ изнутри что-то тихонько зашуршало. Из трещины показался какой-то черный комок размером с голову ребенка, и вызвавший это существо человек осторожно взял его.
Паук! Огромный паук — с омерзением понял брат Умберто, когда тварь восемью суставчатыми лапами уцепилось за руку толстяка. А тот, осторожно неся чудовище перед собой, направился к несчастной девушке. Видя приближение закутанного в черную рясу толстяка с шипящим пауком на руке, девушка замычала сквозь кляп и задергалась в путах, не отрывая полных ужаса глаз от мерзкого чудища. А толстяк, подойдя вплотную к жертве, аккуратно и словно бы даже почтительно посадил гигантского паука на обнаженное плечо извивающейся жертвы.
Весь страх и ужас, всю жалость и отвращение вложил в свой крик брат Умберто. Словно бы сами сорвались с его уст истошные вопли:
— На помощь!!! Во имя Спасителя!!! Стража!!! Помогите!!!
Замерли от неожиданности внизу закутанные в черное рясы. Отпрянул от девушки толстяк, растерянно озирались по сторонам двое других. И только сама жертва, парализованная ужасом, наблюдала за мерзким существом, медленно ползущим к ее шее.
Испуганно зажал свой рот брат Умберто. Растерянность трех облаченных в черное фигур сменилась решительностью. Не слыша ответных откликов, топота сапог и бряцания оружия, худой сектант, исполнявший призывающее заклятие, крикнул:
— Наверху! Их не может быть много! Живо наверх!
— А как же она? — показывая на трепещущую девушку, быстро спросил толстяк.
— Дело почти уже сделано, схвати или задержи шпиона, — бросил в ответ чтец гимна.
Подхватив валявшиеся неподалеку на полу дубинки, толстяк и его помощник устремились к выходу. Тощий же гимнопевец выхватил из-за пазухи короткий кинжал и, изредка оглядываясь на застывшую на саркофаге жертву, стал медленно приближаться к тому месту, откуда услышал крик.
«Все, пропал! — мелькнула в голове брата Умберто паническая мысль. — Ну почему, почему я не побежал к выходу? О, будь проклято мое любопытство! Сейчас эти двое заберутся на галерею — и что я смогу поделать с ними, голыми руками против дубинок?!»
Незаметно для себя юноша подошел к самому краю галерею. В конце коридора уже замерцало пламя факелов, которые несли преследователи. Почувствовав, что ноги скользят по сырому полу, Умберто взглянул под ноги и с ужасом увидел, как третий сектант, стоя почти под ним, отводит руку с ножом для броска. Послушник вздрогнул, пошатнулся и полетел вниз.
Дорожная сандалия брата Умберто была сработана на совесть. Не зря трудился над ней старенький брат Омус из аббатства Святого Галаты. Крепкая деревянная колодка подошвы угодила костлявому сектанту прямо в темя. Падая, брат Умберто увидел мелькнувший на острие клинка отблеск света. Но кинжал уже выпал из руки оседающего на пол злодея. Сильно ударившись локтем и бедром, Умберто приглушенно вскрикнул, но, превозмогая боль, тут же вскочил на ноги и бросился к лежащему подле клинку. Противник его, к счастью, был без сознания. Капюшон рясы слетел с лица отступника, и юноша с изумлением узнал привратника монастыря, брата Игнасио.
Но времени на удивление у брата Умберто не было. Прихрамывая на ушибленную ногу, монах поспешил к привязанной девушке. Зажав в руке кинжал, ударом его рукояти он сшиб обхватившее ее горло мерзкое чудовище. На шее несчастной остались две маленькие кровоточащие ранки. Умберто запрыгнул на крышку саркофага, одновременно пытаясь разрезать клинком веревки и вынуть у смотревшей на него обезумевшими глазами девушки изо рта кляп. И не меньше, чем при виде брата Игнасио, он поразился, узнав в пленнице ту самую крестьянку, за которую заплатил пошлину на въезде в Обитель.
Сверху, со стороны галереи послышались шаги и шумное дыхание.
— Скорее, — тихо шепнул Умберто девушке, — у нас всего несколько мгновений.
Схватив наполовину лишившуюся сознания крестьянку за руку, монах бросился к выходу. По пути, не успев даже удивиться неизвестно откуда взявшейся смелости и решительности, брат Умберто выхватил из расщелины в стене один из факелов и, таща за собой девушку, выскочил из склепа.
Уже свернув в коридоре к выходу, брат Умберто услышал позади себя яростные крики. Очевидно, толстяк со своим помощником увидели распростертого внизу привратника. Гадая, сколько у них еще остается времени, послушник со своей спутницей достигли винтовой лестницы и устремились вверх.
Наконец впереди замелькал приглушенный свет пламени восковых свечей, горящих в часовне. Брат Умберто, преодолев последние ступеньки и рывком подтянув наверх запыхавшуюся девушку, бросился к памятному подсвечнику. С силой он дернул его в сторону, но ничего не произошло — проход не захотел закрываться. Очевидно, еще один рычаг был где-то внутри. Но в подземелье брату Умберто возвращаться совсем не хотелось.
— Бежим! — крикнул он в отчаянии. — Главное — добежать до келий. Братья защитят нас! Надо поднять тревогу…
— Меня… — всхлипывая и поправляя разорванное платье, тихо произнесла девушка, — меня, кажется, вели другим путем. Они схватили меня у гостиницы святого Эктора, во Внешних галереях. Кто-то
