Витязь в барсовой шкуре

тоске конца, ни краю, с дня, когда ушла звезда.

С сердцем, копьями пронзенным, по ночам, с тех пор бессонным,
Фатьма плачет, повторенным током слез поит моря.
О тебе ей весть я прежде приносил. Но путь к надежде
Был закрыт. Усталой вежде лишь теперь зажглась заря.

Витязь смелый и красивый к нам пришел, он цвет над нивой.
О тебе красноречивый слышал полностью рассказ.
Он герой и он целитель, твой он будет избавитель,
Всех обид твоих отмститель, я же вестник в этот час».

Так красивая сказала: «Все здесь правда, лжи здесь мало.
Все же, Фатьма как узнала, кто меня умчал сюда?
Верно он, кем зажжена я, помнит, думает, вздыхая.
Напишу. Скажи, как злая здесь томит меня беда».

38. Послание Нэстан- Дарэджан к Фатьме

«Солнцеликая, тоскуя, мать моя, тебе пишу я.
Ты достойна поцелуя, лучше ты ко мне, чем мать.
Вот смотри, судьба какая. Я пред ней, главу склоняя,
Как раба. Но весть благая даст мне сил в страданьи ждать.

Упасла от чародеев ты от двух меня злодеев.
Но теперь в гнезде я змеев. Каджи — целая толпа.
Царство целое — мне стража. Ни пойти, ни глянуть даже.
Я бежала — но куда же? Я была тогда слепа.

Что скажу еще в ответе? Я живу как бы в запрете.
Не пришли еще в Каджэти каджи, нет здесь и царя.
Но меня хранят дружины. Все они как исполины.
Не спастись мне от кручины. Не придет ко мне заря.

Ах, искать меня напрасно. Кто идет, горит он страстно.
Им владеет полновластно окружение огня.
Солнце видел он однако. Не живет, как я, средь мрака.
Я ж в местах, где нет ни знака, что спасенье ждет меня.

Раньше я не говорила, как моих терзаний сила
Сердце все мое пронзила. В муке пряталась моей.
Убеждаю, говорю я, о возлюбленном тоскуя,
Не искать меня, молю я. Извести его скорей.

Страшно горе роковое. Да не будет больно вдвое.
Видеть счастие живое, видеть смерть его — увы.
Мне помочь здесь невозможно. Это знаю я неложно.
Воля рока непреложна. Не поднять мне головы.

Просишь знак послать привета. Вот ему отдай же это.
Лоскуток, намек, примета, от подарка от его,
От желанного покрова, он мне здесь как ласки слова.
Утешения другого нет мне здесь, и все мертво».

39. Послание Нэстан-Дарэджан к возлюбленному ее

Плача, с дрожью поцелуя, воздыхая и тоскуя,
Вот любимому пишу я. Кто любимою зажжен,
Кто, простившись с бирюзою, распален в огнях грозою,
Он единственной слезою той любимой освежен.

Слов закончено теченье. Кто постигнет их значенье,
В сердце примет он пронзенье. Розы дух излился весь.
«О, мой милый! Я писала. И пером мне было жало.
Как чернила, кровь бежала. Закрепилось сердце здесь.

Что есть мир, ты видишь, милый. Весь простерся он могилой.
Самый свет — мне мрак унылый. Я стенаю, здесь, скорбя.
Мудрый видит смысл мирского. Шаткость счастья в нем основа.
Ах, как трудно, как сурово жить, любимый, без тебя.

Милый мой! Ты видишь бремя. Кто-то злой здесь сеял семя.
Перекрученное время между нами как стена.
Нет тебя и всюду дымы. Где твой путь неисследимый?
Сам ты знаешь все, любимый. Только в сердце глянь до дна.

Это горе как я скрою? Сердце порвано тобою.
Без тебя с своей борьбою сердце может ли дышать?
Жив ли ты, ведь я не знала. Тьма кругом не отвечала.
Но напрасно тьма молчала. Ты сорвал ее печать.

Ныне знаю, солнце живо. Силен бог, и я счастлива.
Я смиренная как нива. Грусть светла. Тебя люблю.
Ты живешь — и мне довольно. Сердцу больно и не больно,
Я любовь взрастила вольно. Я любовь мою кормлю.

Милый мой! Рассказ алой длинный. Речью связной и картинной
Расскажу ли путь пустынный, где вела меня судьба?
В Фатьме было мне спасенье от волшебного плененья.
Ныне вновь судьбы веленье, чтоб была я как раба.

Рок велел, чтоб в нашей доле горе к горю, боли к боли
Накоплялись, и в неволе мы томились долгий срок.
Беды — рост морского вала. Снова к каджи я попала.
Все, в чем мы узнали жало, присудил нам это — рок.

В замке я сижу высоком. Глубины не смеришь оком.
Не проникнешь ненароком, всюду стражи, их не тронь.
Днем и ночью к смене смена. Охраняют путь из плена.
Все пред ними словно пена, — облекают как огонь.

Ты не думай, что такие все они, как и другие.
Я терплю терзанья злые,—да не встречу больше зла.
Если ты с мечом предстанешь, если ты убитым глянешь,
Насмерть ты мне сердце ранишь. Будь же твердым как скала.

Отрекись! Луна златая все равно твоя, сияя.
Я у самого здесь края скал, — камням себя предам.
Только верность не нарушу. Брошусь, как волна на сушу,
И, тебе предавши душу, улечу я к небесам.

За меня моли ты бога, чтоб смягчился он немного,
И откроется дорога до желанья моего.
Даст он крылья, полечу я, на пресветлое взгляну я,
Взором жадным утону я в солнце, в золоте его.

Без тебя не будет солнца, ибо ты частица солнца.
Здесь есть светлое оконце. В зодиаке светит Лев.
Там тебя я видеть буду. Там прильну к тебе, как к чуду.
В смерти эту жизнь избуду, и зажгусь тобой, сгорев.

Смерть уж больше не страшна мне, коль в тебе она дана мне,
В сердце я, как в крепком камне заперла мою любовь.
Колебаться я не стану. Но не множь за раной рану.
Если жить я перестану, сердце скорбью не суровь.

Пусть же в Индию дорога поведет тебя. Немного
Сил в отце. Ему подмога будешь ты в борьбе с врагом.
Он грустит, в тоске немея, обо мне. Его, жалея,
Ты утешь. А я здесь, рдея, буду плакать об одном.

Все судьбинны огорченья. Рок пошлет им завершенье.
Правда есть в его решеньи. Сердце с сердцем — как звено.
Чрез тебя, тобой дышу я. Для тебя в плену умру я.
Но пока еще живу я, о тебе скорбеть дано.

Вот тебе как знак, как слово, лоскуток. Он от покрова,
Что от друга дорогого получила в сладкий час.
О, любимый! Дар желанный — все, что есть мне в скорби странной.
Колесо тоски туманной повернулося на нас».

Вот письмо она свернула, где печаль переплеснула.
И с очей слезу смахнула. И обрезала кайму От покрова.
Дух небесный от волос исшел чудесный,
Волос к волосу так тесно веял воронову тьму.

Отбыл раб. В одно мгновенье—в Гуляншаро. Достиженье
Не узнало промедленья. Он пред Фатьмой. Автандил,
Видя, как его дорога до желанного порога
Довела, сердечно бога, как разумный, восхвалил.

Фатьме молвил: «Так стремленье довело до завершенья.
В чем возможно награжденье? В этом медлю я пока.
Не в другом. Нет больше срока. Буду с ним в мгновенье ока.
Каджи всех, решеньем рока, поразит его рука».

Фатьма молвила: «Могучий! Пламень вдвое ныне жгучий!
Без тебя, как лес дремучий будет жизнь. Но не жалей.
А не то сойду с ума я. Если каджи сила злая
Подойдет, оплот скрепляя, будет вдвое вам трудней».

Он назвал рабов Фридона. «Мы здесь знали звуки стона.
Были трупы. Ныне — звона животворного волна.
Весть, которой ждали, с нами. Посмеемся над врагами.
Страх промчится их рядами. Мощь их будет сражена.

С этой вестью поспешите. Все Фридону расскажите.
Туго, крепко свиты нити. Нагоняю цель мою.
Сильный голос силен в кличе. Я лечу дорогой птичьей.
Всей богатою добычей вы владейте. Отдаю.

Долг велик, скажу по чести. Но, когда с Фридоном вместе
Будем, я не словом лести, делом долг отдам сполна.
Все, владели чем пираты, вам даю как часть отплаты.
Дар еще вам дам богатый, да не здесь моя казна».

Тот корабль, что ведал волны, а теперь стоял безмолвный,
Всех вещей красивых полный, слугам верным отдал он.
Полноценное даянье. «Вот мое еще посланье.
В нем прочтет повествованье побратим и друг Фридон».

40. Послание Автандила К Фридону

Он писал: «Фридон высокий! Царь царей и львиноокий!
Солнце! Ток лучей широкий. Знак от бога. Блеск побед.