— Да я с детства такого не ел! — восхищённо воскликнул Стас. — Как же такое возможно? Сейчас даже в деревенский хлеб что-то добавляют и подмешивают, я уж о овощах молчу.
Действительно, долгие годы ничего натурального из продуктов не было ни на рынках, ни в магазинах. Овощи не имели ни вкуса ни запаха, хлеб черствел в первые же сутки и ничем не отличался от остальных суррогатов, которые выдавали за натуральные продукты питания.
— Обалдеть! — с восторгом Артём уплетал самый обыкновенный, казалось бы, огурец. — Как в славные советские времена — всё буквально тает во рту! Всё натуральное и вкусное! Господи, как же сейчас разница-то ощущается и что за дрянь мы едим в наше время… Ой, простите, бабушка!..
Старушка смотрела на них и снисходительно улыбалась. Изредка с тревогой поглядывая в окно.
— Такой едой и вы для них являетесь… — тихо промолвила она.
Стас и Артём были слишком возбуждены от удовольствия поглощения натуральных продуктов, чтобы услышать её слова.
— Ммм, а молоко-то какое! — не переставал восхищаться Стас. — Скажите, бабушка Всемила, а вы давно здесь живёте? Тут ведь были сельскохозяйственные поля и сколько раз я тут не ездил…
— Давно, милок, давно, — прервала его старушка.
— Просто удивительно, что… А хотя, ладно — утро вечера действительно мудренее… Ох и разморило от ваших угощений, бабушка… Спасибо вам большое!
— Да, примите слова благодарности, — присоединился Артём. — И в самом деле в сон потянуло.
— Спите — целее будете, улыбнулась старушка и вновь выглянула в окно. Казалось, что-то там, снаружи, очень сильно напугало её и она быстро вскочив с лавки, задёрнула занавески. Не дожидаясь новых вопросов Стаса и Артёма, которые заметили её состояние, она поспешила к печке и довольно лихо взобралась на неё, накрылась одеялом.
— Свет погасите — так спокойнее будет, — сказала она с печи. — Спите сладко.
Пожелав старушке в ответ спокойной ночи и ещё раз поблагодарив за ночлег и стол, Стас и Артём осторожно подошли к зашторенному окошку.
— Что ты обо всём этом думаешь? — тихо спросил друга Артём.
— Чертовщина это всё какая-то, также тихо ответил Стас. — И избушка эта, и старушка тоже… и царапанье особенно…
— Сейчас вроде тихо…
— Ага… И спать хочется аж жуть…
— Ну, тебе в углу сказали спать, — заметил Артём. — Шуруй.
— А если сделать наоборот? — предложил Стас. — Какая в конце концов разница?
— Не знаю, — пожал плечами Артём, — но тут всё так странно, что может лучше послушать старушку?
— Меня и бабулька эта, если честно, пугает, — сказал Стас. — А лавка моя рядом с печкой… Запугала с царапаньем. Может собака просто её или коза. Молоко-то откуда у неё откуда-то есть?
— Ну не знаю, — равнодушно ответил Артём. — Смотри сам. Я уже засыпаю. Сил нет.
Артём широко зевнул, а Стас тем временем улёгся на лавку рядом с окном.
— Всё, дуй к бабке и сладких тебе снов, — сказал он шёпотом, ехидно засмеялся и тоже зазевал.
Артём затушил свечи, на ощупь добрёл до лавки в углу избы и едва успел лечь, как тут же провалился в глубокий сон.
Ему снилась абсолютная белиберда с набором сюрреалистических пейзажей, сменяющий друг друга один за другим. Затем на их фоне возник беззубый смеющийся лик старушки Всемилы и хоровод странных существ, передвигающихся на четырёх, покрытых шерстью, конечностях, на концах которых вместо ступней или копыт были огромные когти. Их маленькие красные глаза светились злобными огоньками, а небольшие рты скалились крохотными, но острыми окровавленными зубами. Головы у этих существ были больше похожи на головы каких-то рептилий. Потом кто-то истошно кричал и звал на помощь. Всё это сменилось на протяжный женский вопль. Затем снова пейзажи. Артём словно взирал на всё со стороны. В конце концов его сознание провалилось во мрак и проснулся он от громкого кваканья. Открыв глаза, Артём увидел пасмурное небо. На груди у него сидела большая отвратительная жаба и громко квакала. Артём резко сбросил её рукой и вскочил на ноги. Его аж передёрнуло от омерзения и брезгливости. Но оглядевшись, забыл и о жабе и обо всём на свете. Артём стоял посреди того самого поля. Рядом лежал и тихо постанывал Стас. Место было очень похоже на то, где они обнаружили избушку, но вот избы как раз и не было вовсе. И холодно почему-то не было. Словно и не конец октября вовсе. Артём бросился к стонавшему другу.
— Стас! — принялся тормошить он его. — Стас, проснись!
Через некоторое время ему удалось привести друга в сознание, но когда тот открыл глаза, Артём отпрянул. Белки глаз Стаса были кроваво-красными. Он ничего не понимая, хлопал глазами, удивлённо глядя на Артёма. Затем, присев и оглядевшись, попытался быстро встать, но тут же обессилено упал на землю. Артём помог ему подняться на ноги.
— Чёрт! Я совсем без сил, — проговорил Стас. — Будто выжали все соки… Где изба? Где бабка?
— Понятия не имею, — озираясь по сторонам, ответил Артём. — Получается мы спали в чистом поле, прямо на земле и нам всё померещилось?…
— Бред…
— И…Стас… У тебя что-то не так с глазами и… вот это…
Артём указал другу на одно из многочисленных мест от странных укусов. Маленькие ранки слегка кровоточили, создавая собой форму небольшого круга. И такими кружками было покрыто всё тело Стаса.
28
Мраморный Бор долгое время являлся заповедником. Собственно таковой статус он имел и сейчас, но воспринимать теперь его стоило иначе. Для простых людей доступ в заповедник был закрыт, но все прекрасно знали, что происходило в его пределах на самом деле. На территории Мраморного Бора построили порядка пяти усадеб для богатых желающих элитной охоты. Попасть в список этой, так называемой ими самими, элиты было не так уж и просто. Закрытый клуб для любителей всех мыслимых пороков, где кровожадная охота была лишь маленькой толикой того беспредела, что царил в этом некогда замечательном месте. Раньше сюда регулярно приходили на экскурсии дети и их родители, чтобы посмотреть на животных в их естественной среде. Пионеры и вовсе активно участвовали в жизни заповедника, что учило ребят не только ответственности, но и доброте, милосердию. Но в годы капиталистического ада, вход сюда им всем был наглухо закрыт. Нарушение границы Мраморного Бора жестоко каралось как по административному так и по уголовному кодексу. Имена хозяев-собственников пяти усадеб и всей территории бывшего заповедника, находящегося под охраной государства, сохранялись в тайне, хотя этой самой тайной не являлись давно. А к чему было их скрывать? Ведь в капиталистическом обществе правосудие действует только против простых и честных граждан, ибо полностью прибрано к рукам преступников. А значит и бояться огласки не стоило. Не являлся секретом и тот недавний факт, когда пьяная безумная группа 'элитных охотников' убила беременную лосиху. Этот инцидент быстро замяли, зато случайный путник, забредший на территорию заповедника собрать немного ягод, уже мотал трёхлетний срок в колонии-поселении. Торжество, так называемой, справедливости в условиях, так называемой, демократии во всей красе!
Часто усадьбы сдавались в аренду для желающих почувствовать себя элитой общества, которого нет, и таким образом вступить в клуб неприкасаемых. Членский билет приобретался не за большие деньги, а за очень большие деньги и то только рекомендованным кандидатам. Одним из таких новоявленных членов являлся с недавнего времени Марат Тигранович Ступрунян. По инициативе и просьбе своей любовницы — Дианы Фраус — он решил устроить свой первый, так сказать, званный ужин в одной из усадеб. Каждая из пяти вместе с прилежащими к ним территориями мела своё звучное название: 'Царство Лося', 'Королевство Дикого Вепря', 'Логово Хищника', 'Ярость Охотника'. Ступрунян решил начать с более скромной — с 'Лисьей Норы'. Один только факт того, что человек побывал в роли рядового гостя, уже был
