— Это правда, Кейт.
Кейт на секунду застыла, а потом вскочила как ошпаренная.
— Надо сказать им всем, что это неправда, вот и все. Надо кричать об этом!
Она говорила все громче и громче, и Анрик не на шутку встревожился.
— Я на всех углах буду кричать правду! Байкал не террорист! Его похитили. Слышите? Похитили!
Ее крики разносились по безлюдному берегу. Анрик решительно схватил девушку за руку, не давая двигаться.
— Послушайте. Вы все это уже говорили. Вы даже написали в «Юниверсал Геральд». Ну, и что это изменило?
Внезапно Кейт как будто успокоилась и недоверчиво, с подозрением взглянула на Анрика:
— Мое объявление так и не опубликовали. Откуда вы знаете, что я писала в «Юниверсал Геральд»?
— Потому что я журналист и работаю там. Вернее, работал.
Кейт резко высвободила руку. Немного поколебавшись, она вернулась и села обратно на скамейку, потирая запястье, которое только что сжимал Анрик.
— Простите меня, я был с вами резок, — сказал он, краснея, — я просто хотел, чтобы вы поняли. Кричать бессмысленно, Кейт. Вас никто не услышит. Во всяком случае, никто из тех, кто мог бы помочь.
А потом мрачно добавил:
— Если такие вообще существуют.
На противоположном берегу плясали голубые отсветы. В безопасных зонах ночью никогда не бывало совсем темно, потому что стеклянные стены отражали электрический свет, льющийся из окон. Получался сероватый, тусклый свет, напоминавший бесконечные осенние сумерки.
Кейт тихо заплакала. Это были слезы усталости и уныния. Она вдруг поняла, что все это время жила наивными иллюзиями. Она ничем не могла помочь Байкалу. Силы, готовые раздавить их обоих, оказались столь могущественны, что любая борьба была заранее обречена на провал. Этот человечек прав: предпринимать что-нибудь бессмысленно, наверняка это только повредит Байкалу.
Но на Анрика ее слезы подействовали совершенно иначе. Он пришел поговорить с Кейт, не преследуя никакой определенной цели. Он так разволновался, увидев фотографию Байкала на всех экранах, что тут же решил повидаться с Кейт. Ему казалось, что, столько раз переписав неумелой рукой то письмо, он теперь просто не имеет права оставаться в стороне.
Искренность этой девушки убедила Анрика. У него не осталось и тени сомнения в том, что Байкал стал жертвой ошибки, а может быть, и несправедливости. Уныние Кейт только подхлестнуло его, и ему захотелось немедленно взяться за дело.
— Послушайте, — сказал он, понизив голос и сжав ее руки в своих. Его собственные руки были лишь немногим больше, но гораздо костлявее и дрожали от волнения, — доверьтесь мне. Я не меньше вас хочу, чтобы справедливость была восстановлена.
— И чтобы он вернулся, — прошептала Кейт.
— И чтобы он вернулся! Конечно, у меня на то совсем другие причины, нежели у вас. Но я хочу этого не меньше.
Глаза его блестели в полутьме. В этом лихорадочном блеске уже не было ничего жалкого или смешного, в нем читалась огромная, несгибаемая воля.
— Это будет непросто и опасно. Может быть, борьба будет долгой.
— Я буду бороться вместе с вами, — твердо сказала Кейт.
Анрик отпустил ее руки и набрал в легкие побольше воздуха, словно собирался нырнуть в реку. Он мысленно попрощался со своей прошлой жизнью, которая подходила к концу в эту самую минуту. Теперь он был готов перейти к действию. Спокойным, ровным голосом он задал Кейт первый вопрос, с которого можно было начать настоящее расследование.
— В последнее время вам доводилось встречать кого-нибудь из Социальной безопасности?
— Нет, насколько я знаю.
— Как вы думаете, за вами следят?
— Следят? Нет. Разве что моя мать...
— Вы хотите сказать, что она...
Кейт на секунду заколебалась. Маргарита с ее вечными странными увлечениями... Рассеянная, сумбурная жизнь этой женщины ничем не отличалась от жизни большинства глобалийцев. Ее представления о свободе были целиком и полностью навязаны обществом, а сама она во всем зависела от общественного мнения. Неужели Маргарита могла дойти до того, чтобы шпионить за собственной дочерью?
— В любом случае, — угадал Анрик мысли Кейт, — лучше ей ни о чем не рассказывать.
Потом он расспросил девушку о ее друзьях и работе. Анрик вздохнул с явным облегчением, узнав, что, с тех пор как Кейт вернулась из интерната, друзей у нее почти не осталось, а на работе она держалась особняком.
— Если мы хотим помочь Байкалу, придется запастись терпением и научиться хитрить. Сначала надо попытаться узнать, что за всем этим стоит. Кому понадобилось измышлять всю эту клевету? Кто ее распространяет? Кому это выгодно? А потом мы выясним, где они допустили просчет...
Кейт уже не пыталась понять, почему сам Анрик так заинтересован в этом деле. Ей казалось, они знали друг друга всегда. Он был словно родной брат, который долго где-то пропадал, а потом в трудную минуту пришел на помощь.
В знак дружбы они решили отказаться от принятой в англобальном довольно громоздкой формы вежливости и перешли на «ты». Под конец они поклялись друг другу никому ничего не рассказывать о своих планах и видеться так, чтобы не привлекать к себе внимания. Анрик должен был сообщить Кейт место и время новой встречи, просунув бумажную записку в щель той самой скамьи, на которой они сидели.
Всю ночь Анрик не сомкнул глаз от возбуждения. История, которую он, с тех пор как узнал о ней, запер в воображаемом тайнике, внезапно вырвалась наружу. Мысли его путались, дух захватывало. В голове у него громоздились славные примеры д’Артаньяна, Ланселота и князя Андрея из «Войны и мира».
Заснул он только под утро, а проснувшись, решил сразу же отправиться в ассоциацию «Уолден». Ему хотелось посидеть в тишине среди книг и все как следует обдумать. И конечно, он надеялся, что Тье, как обычно, подбодрит его и подаст хороший совет.
Он был настолько взволнован и погружен в свои мечты, что вошел в «Уолден», не поднимая головы. К своему удивлению, он налетел на неожиданное препятствие. Что-то преградило ему дорогу в коридор. Оказалось, на пороге стояла не Тье, а тот самый мужчина, который открыл Анрику в первый раз. Только теперь он не пытался казаться меньше. Наоборот, он расправил плечи, едва не задевая стены, и широко расставил ноги. Это на него наткнулся Анрик, торопясь поскорее войти.
— Что вам угодно? — не слишком любезно спросил мужчина.
— То есть как?.. Я же... Вы же меня знаете!
Это было явное недоразумение. Наверное, библиотекарь его просто не узнал. Анрик протянул свой постоянный членский билет.
Цербер бросил на него равнодушный взгляд. И хотя билет был действителен в течение трех лет, объявил тоном, не допускающим возражений:
— Он просрочен!
А потом разорвал картонку на мелкие кусочки и захлопнул дверь перед самым носом у Анрика.
Глава 8
В ПЕРВЫЕ ДНИ у Байкала нещадно ломило все тело, ведь ему приходилось целый день шагать без отдыха, сидеть и спать на голой земле, тащить на себе тяжелый, неудобный рюкзак. Он чувствовал себя совершенно разбитым. Но труднее всего оказалось привыкнуть к резким переменам погоды: днем стояла невыносимая, душная жара, а ближе к вечеру частенько обрушивались настоящие тропические ливни, так
