доложить, куда исчезали. В политотделе, я знаю, вас не было.
— В полку Горчакова я был, потом у ракетчиков. Хотел быстро вернуться, но неожиданно задержался.
— Почему неожиданно? Что-нибудь случилось?
— Дело, конечно, не новое, но поговорить нужно, Сергей Иванович. Жигарев меня волнует.
— Так он давно вас волнует, Геннадий Максимович. — Мельников иронически прищурил свои внимательные глаза. — Что вы имеете в виду? Его последнюю встречу с Горчаковым?
— А вы о ней знаете?
— Разумеется, в общих чертах.
— Но это не все, — сказал Нечаев. — Есть более тревожный случай с ракетчиками. Вы о нем тоже знаете.
— Да, конечно, случай неприятный, — согласился Мельников. — Я уже говорил с Жигаревым. Кстати, доля вины тут и на Осокине, ему не следовало преждевременно уезжать от ракетчиков.
— Верно, не следовало. Но меня все же больше тревожит поведение начальника штаба. И тут политотдел молчать больше не может.
— Вот это вы кстати встревожились, Геннадий Максимович, — сказал Мельников. — Давайте предварительно потолкуем с Жигаревым. Завтра же. Пригласим и Осокина. Пусть оба делают выводы.
— А может, соберем партийное бюро? — предложил Нечаев. — Поправлять человека нужно.
— Верно, поправлять нужно, — согласился Мельников. — Но с партийным бюро, мне кажется, торопиться не следует. Попробуем пока воздействовать, так сказать, в индивидуальном порядке.
— На защиту встаете, Сергей Иванович?
— Не то чтобы на защиту, но... — Мельников туго сцепил руки. — Понимаете, Геннадий Максимович, нельзя же выходить на бюро или партийное собрание с одними голыми фактами. Нужно хорошо подготовиться, чтобы сделать выводы, обосновать их, убедить человека в его неправоте, заставить задуматься. Вот что важно.
— Да, конечно, — согласился Нечаев. — Разговор должен быть убедительным. И вам его начинать, Сергей Иванович. Что ж, давайте с бюро подождем, получше подготовимся, не возражаю.
— Ну вот и договорились. А сейчас... — Мельников показал на свои наручные часы. — Домой, домой немедленно!..
При выходе из кабинета их встретил дежурный офицер, торопливо доложил:
— Получена телеграмма, товарищ генерал. Лично для вас из редакции военного журнала.
— А ну-ка! Ну-ка! — Мельников быстро пробежал взглядом по строчкам, потом прочитал вслух: — «Спасибо за участие в дискуссии. Высказанные вами мысли относительно взаимодействия мотострелковых войск с ракетно-пусковыми установками представляются нам любопытными. Материал будет опубликован в очередном номере».
— Значит, с успехом вас, Сергей Иванович! — сказал Нечаев.
— Подождите, не торопитесь, Геннадий Максимович.
— Почему? Я понял, что вопрос о напечатании решен.
— Но ведь это дискуссия. Сегодня приняли, а завтра раскритикует кто-нибудь, живого места не оставит. Вы же знаете, как это бывает.
— Ничего, критика — родная сестра истины, — улыбнулся Нечаев.
Дома Мельников подогрел на газовой плите приготовленный женой ужин, поел наскоро, выпил стакан густого чая и прошел в свою комнату. Вынув из ящика стола новую рукопись, стал перелистывать.
Начиналась она с того, что массовое наращивание американской стороной ядерных и обычных вооружений, торопливая доставка их в войска НАТО в Европе вынуждают нас принимать активные оборонительные меры, быть готовыми к ответным действиям в любой ситуации.
Далее Мельников пытался сосредоточить внимание на маневренности войск, снабженных мощным современным оружием, на мобильности и силе удара, на том, как разумнее использовать новое оружие в современном бою. Не исключал он тут и своих прежних соображений о действиях мелких подразделений. Наоборот, в условиях новых средств вооружения и связи, по его мнению, роль мелких подразделений значительно возрастала, но возрастала и ответственность за руководство боем.
Перелистывая страницы, Мельников остановился на том месте, где он писал о защите ракетно-пусковых установок на стартовых позициях. Быстрое развитие десантных войск делало эту проблему весьма актуальной.
Читая и внося поправки, Мельников не заметил, как за окном почти стемнело. Он спустился с крыльца и неторопливо побрел к ближнему косогору, за которым текла речка, а за ней начиналась степь. У горизонта еще ярко алела узкая, будто подрезанная, полоска заката, и ее последние отсветы медленно остывали на верхушках карагачей, притихших в вечерней дреме.
6
Почти весь субботний день Мельников пробыл на полевых тактических занятиях. Вернулся в штаб дивизии уже под вечер, чтобы узнать, нет ли каких срочных распоряжений из штаба округа. И теперь, усталый, но довольный тем, что подготовка к учениям идет полным ходом, неторопливо брел домой.
Дома Наталья Мироновна встретила его словами:
— Ау нас гости. Пожалуйста, Сережа, познакомься.
В большой комнате на диване сидела высокая худощавая женщина с узкими темными глазами и такой же темноглазый мальчик лет пяти-шести. По их круглым и смуглым лицам, по просторной пестрой одежде нетрудно было догадаться, что это казахи, живущие в самых южных степных районах, где почти совсем не бывает дождей, а жара в разгар летней поры достигает иногда сорока пяти градусов.
— Айхаса и Чокан Фархетдиновы — жена и сын моего подопечного больного, — сообщила Наталья Мироновна.
— Рад, очень рад! А я деда вашего знаю, — сказал Сергей Иванович. — Приезжал он ко мне когда-то. А теперь, значит, внук пожаловал.
Женщина и мальчик почтительно встали, чтобы по своему национальному обычаю поприветствовать хозяина дома. Но Мельников усадил их снова на диван и сам сел рядом на стуле.
— Вот так лучше, — сказал он, дружески улыбнувшись, и повернулся к мальчику: — А ты молодец, Чокан, любишь, наверно, отца сильно?
— Большой любовь, сердечный любовь, — объяснила женщина. — Рядом степь ходили, рядом овца стригли. Где отец шаг, там и сын шаг.
— Достойный наследник, значит, — похвалил Мельников.
Чокан смущенно нагнул голову, но тут же выпрямился, словно боясь, как бы генерал не потерял интерес к нему, торопливо сказал:
— Батяня мой стригаль. Овца захворал, и он захворал. Один доктор не помог, другой пришел, помог батяне. Другой доктор большой друг Фархетдиновых.
— Ты слышишь, Наташа? — Мельников повернулся к жене и взял ее за руку. — Чокан своим другом объявил тебя.
— Они мне семейную реликвию привезли.
— Реликвию? — Только теперь Мельников увидел на столе выточенную из белого камня статуэтку — человека, борющегося с могучим степным барсом. Бывая на учениях, Сергей Иванович много раз встречал в казахских домиках подобные фигурки, знал, как ими дорожат старые и молодые степняки. Приходилось видеть, с какой торжественностью передавали старики аксакалы подобные статуэтки своим наследникам. — Большой подарок, — сказал Мельников, разглядывая фигурку. — Очень большой.
— Зачем вы, Айхаса, это придумали? — смущенно развела руками Наталья Мироновна. — Ну помогла я вашему мужу. Так я же обязана помогать больному, на то я и врач.
Но Айхаса и слушать не хотела. Настойчиво доказывала, что, не появись у них в ауле Наталья
