Екатерина Дмитриевна уже сама видела по бодрому настроению дочери, что с ногой и в самом, деле не очень опасно, и готова была расцеловать Вашенцева за его заботу и внимание. Она призналась даже, что совсем недавно в пылу тревоги просила мужа позвать на помощь именно его, Вашенцева.
— Верно, — подтвердил Забелин, выходя из своего кабинета. — Звони, говорит, майору Вашенцеву, и все. А вы тут сами... Это как же получилось?
— Да так, встретились... — замялся Вашенцев. — Степь большая. Мало ли что... четыре километра нести пришлось...
— Спасибо, Олег Викторович, от души.
В суматохе никто не обратил внимания, как далекий, рокочущий гул быстро нарастал за окнами. Лишь когда могучая звуковая волна вплотную прихлынула к стеклам и они мелко задрожали, Андрей. Николаевич сказал с иронией:
— Вот и спасательный экипаж на старте. Летчики знают, когда подать. Им сверху видно все...
Он хотел тут же одеться, спуститься вниз и отправить аэросани обратно, но Вашенцев сказал, что все это с удовольствием сделает сам, тем более что ему уже пора идти, так как надо непременно побывать в дивизионе.
— Благороднейший человек, — сказала Екатерина Дмитриевна, когда Вашенцев исчез за дверью и торопливые шаги его простучали на лестнице. Она помогла дочери снять ботинок и, ощупывая больную ногу, произнесла со вздохом: — Надо же, четыре километра на руках нес...
Надя хотела добавить: «А по какому снегу, мама». Но промолчала.
17
Счастливее всех, наверное, чувствовали себя в этот воскресный день Винокуров и Яхонтов. Сразу после обеда старший лейтенант Крупенин вызвал их в канцелярию и вручил обоим увольнительные в город. До вечера было еще далеко, и друзья по обоюдному сговору отправились в конец улицы Красных конников, чтобы посмотреть на остатки древней крепости и полюбоваться с самого высокого места панорамой города.
Большая, вросшая в землю крепостная, стена, которую они увидели, когда вышли на площадь, была оплетена по бокам свежими лесами, а сверху прикрыта плотным дощатым козырьком от разрушительной силы свирепых степных буранов. И там, где время уже источило и обесцветило камень, как заживленные раны, выделялись аккуратные швы новой реставрационной кладки.
— Да, старушка видала виды, — рассудительно сказал Винокуров, похлопав по стене ладонью. — Словом, дела давно минувших дней. Жаль только, что камни — не магнитофонные ленты.
— Но все же археологам они что-то нашептывают, — заметил Яхонтов.
Курсанты неторопливо обошли стену, посмотрели в ров и за него, где когда-то простиралась дикая холмистая степь, а теперь возвышался новый городок с заводскими трубами, строительными кранами, красивыми многоэтажными домами. В сравнении с ним старый город, выглядел, конечно, ниже и тусклее: Зато высокие новые здания на фоне разнокалиберных и пестрых построек приобретали тут какую-то особенную прелесть и, казалось, парили, как воздушные лайнеры.
Возле стены, держась за руки, прошли две симпатичные девушки. Одна из них улыбнулась курсантам.
— Видал, Серега, какие феи, — шепнул другу оживившийся сразу Винокуров. — Давай приударим.
— Да нет, Саня, так, с ходу, неудобно, — сказал Яхонтов.
— Почему неудобно? Самый подходящий момент. Прозеваем — жалеть будем.
Девушки постояли немного у стены и повернули к центру площади.
— Нет, Серега, ты невозможный человек, — тянул Яхонтова за рукав Винокуров. — Ну пойдем за ними, не отставай. Постой, постой, одна-то ведь знакомая, Люся. В медпункте училища работала.
— Верно?
— Конечно. А ты не узнал?Эх, Серега, Серега! — Винокуров обнял приятеля а талию и потянул через площадь в ту сторону, где все еще были видны две меховые шубки: белая и коричневая.
Яхонтов молча последовал за другом. На середине площади он остановился и, тронув Винокурова за плечо, показал на большое панно, броско расписанное яркими красками.
— А ну, Саня, разберись в этой живописи.
— А что тебе непонятно? — спросил Винокуров. — По-моему, это гражданская война изображена. Красные конники вступают в город, а белоказаки бегут.
— Совершенно точно, — подтвердил усатый старичок, оказавшийся рядом с курсантами. — Тут аккурат и входила наша конница.
— Может, и вы, папаша, причастны к этому делу? — поинтересовался подогретый любопытством Винокуров.
— В некотором, роде... так. — Старичок внимательно посмотрел на курсантов и доверительно прибавил: — Имел честь на пулеметной тачанке проследовать вот по этому самому месту.
— Значит, вы, папаша, легендарный? Очень приятно познакомиться, — сказал Винокуров.
Старичок улыбнулся:
— Я что... Я рядовой конармеец. Меня здесь, под самым городом, шрапнель в ногу клюнула. Боль такая, что слезы выжимает, а командир кричит: «Орлы, выше головы!» Да иначе и нельзя — кругом народ, торжество. Тут уж, как говорится, умирай, а марку держи.
— Интересно, а в городе бои тоже были? — спросил Яхонтов.
— Были, ясное дело, — объяснил старичок. — Враг за каждый домишко уцепиться норовил. А больше всего за железную дорогу держался. Целые сутки бились. Вот оно как.
— Спасибо, папаша, за рассказ, — поблагодарил старичка Винокуров. — Но вы уж нас извините, не можем больше задерживаться. Торопимся: одна нога тут, другая там.
— Понятно, понятно. Молодость — не старость.
На улице Красных конников, куда снова вышли курсанты, народу прибавилось. Празднично настроенная молодежь, несмотря на мороз, густо заполонила оба тротуара. Заметить в этом потоке знакомые девичьи шубки было уже труднее. Расстроенный вконец Винокуров сердито ворчал на Яхонтова:
— Нет, Серега, ты человек не деловой. С тобой ходить в город — одни муки. Ну зачем ты остановился у панно? Специально? Задержать меня решил? Признайся?
Яхонтов не оправдывался. В душе он тоже был не против поухаживать за хорошенькими девушками, но его смущали самоуверенность и бесцеремонность приятеля, грубоватые выражения, которыми тот сыпал без всякого стеснения: «Не зевай», «Давай приударим». И вообще, случайные уличные знакомства всегда представлялись Яхонтову занятием весьма несерьезным.
— Пойдем-ка лучше в Дом офицеров, — предложил он. — Там сегодня летчики свою самодеятельность показывать будут.
— Чего ты успокаиваешь меня самодеятельностью?.. — обиженно проворчал Винокуров. — Когда она будет? Вечером. Нам нужно сейчас девушек разыскать.
— Но их уже нет. Ушли.
— Куда им уйти?
— Мало ли куда: в кино, на танцы.
Но одну из девушек, Люсю, курсанты все же встретили. Случилось это уже в сумерках на тихой и малолюдной улице, недалеко от клуба, металлистов. Винокуров опять схватил Яхонтова за руку и торопливо зашептал:
— Посмотри-ка, Серега, скорей!
Люся шла по другой стороне улицы, освещенной только что включенными электрическими фонарями. Теперь уже и Яхонтов вспомнил, что эта девушка действительно работала в медпункте училища, и что он даже ходил к ней когда-то за лекарством от зубной боли.
— Ну ты, Серега, больше не дури, — сказал, поправляя ремень, Винокуров. — Пойдем сейчас — и
