— Нет, нет, не беспокойся, Олег. Занимайся, пожалуйста, своими делами. Я устроилась в гостинице.
— Зачем же? — сказал Вашенцев. — Ну, я приду проводить тебя, если не задержит командующий.
— Ради бога, никаких провожаний. Я уже отвыкла от твоих нежностей, Олег. И мы ведь обязательно поссоримся. Я уверена.
Вашенцев проводил Ирину до троллейбуса. Он проехал бы с ней и дальше до гостиницы, непременно поговорил еще, если бы не ожидал командующего.
Вернувшись в дивизион, Вашенцев долго сидел в своем кабинете наедине с тяжелыми, гнетущими думами. Вспомнился Горск, запорошенные тополиным пухом дорожки городского парка, одинокая, изнывающая от жары птица в густом низкорослом ольховнике. Потом встал перед глазами домик, куда почти каждый вечер прибегала Ирина втайне от матери. И разве мог он, Вашенцев, подумать тогда, что так недолговечно, так коротко будет его счастье...
Генерал-полковник Мартынов и начальник училища Забелин появились в дивизионе Вашенцева во второй половине дня, когда свалившееся к западу солнце глядело прямо в окна, а под его лучами волжская плесовая волна в помещении третьей батареи играла, как живая. Командующий долго присматривался то к одной стене, то к другой, потом спросил, улыбнувшись:
— Это чья же такая выдумка?
— А вот он, главный закоперщик, — сказал Забелин, показав на Вашенцева.
— Сами, что ли, выводили? — поинтересовался командующий.
— Никак нет, — ответил Вашенцев.
— Кто же такой мастер у вас?
— Да тут целая группа работала.
— И все художники?
Стоявший в стороне Крупенин не утерпел, доложил:
— Рисовал курсант Красиков, товарищ генерал-полковник. Очень способный человек. Родился и вырос на Волге.
— Вот теперь понятно, — сказал командующий и записал фамилию курсанта к себе в блокнот.
Вашенцев бросил косой и гневный взгляд в сторону Крупенина.
Командующий тем временем спрятал блокнот в карман, еще раз одобрительно оглядел казарму и предложил всем зайти в ленинскую комнату.
— Так вот, — сказал он, опять повернувшись к Крупенину. — Значит, будем воевать. Интересно, как молодые курсанты настроены?
— Ждут, товарищ командующий, — коротко доложил Крупенин.
— Ждут? — Мартынов снял папаху, неторопливо поправил волосы. — Хорошую вы нам задачу задали, товарищ старший лейтенант. Трудную, но хорошую. Правда, кое-кому в штабе, особенно инспекторам, не по душе такая храбрость. Но это понятно: привычка — вторая натура человека, и преодолеть ее так вот, сразу, без боли, не всякому суждено.
Вашенцев слушал командующего и думал с сожалением, что уж очень сильно расхваливает он Крупенина, без всяких к тому оснований.
Мартынов, вероятно, уловил настроение Вашенцева и, пристально посмотрев на него, спросил:
— А как вы, товарищ майор, чувствуете себя перед боем? Может, моя помощь нужна в чем?
— Да нет, товарищ командующий, все уже подготовлено.
— Рекогносцировку провели?
— Так точно.
— Районы возможной высадки десантов «противника» наметили?
— А мы учли это еще во время тренировок.
— Хорошо, если учли. А то я недавно был на одном учении, где вообще дивизион выехал на полигон, как на прогулку: на всем пути ни единой тревоги. Словно нет в мире ни авиации, ни ядерных бомб. Тишь и благодать. Случай, конечно, редкий, но, сами понимаете, тревожный. Да, кстати... — Вспомнил Мартынов и наклонился к Забелину: — Вы беспокоились, кажется, насчет выносных индикаторов?
— Все уже уладили, — сказал Забелин.
— Ну вот и замечательно. Что еще есть ко мне, говорите. Может, какие вопросы личного порядка тревожат?
— Есть один такой вопрос, товарищ командующий, — сказал Забелин и показал на Вашенцева. — Вот командиру дивизиона не повезло у нас. До сих пор в майорском звании ходит. Все сроки уже миновали. Вы помните, наверное, почему задержка произошла?
— Помню, помню. — Мартынов откинулся на спинку стула, подумал. — Ладно, посмотрим, Андрей Николаевич. Только не сейчас, после учений.
Потом, когда командующий и начальник училища ушли из дивизиона, Вашенцев подумал с облегчением: как все-таки хорошо, что ничего не знают они о его семейных неурядицах! И с приездом Ирины тоже все обошлось тихо и мирно: никто не видел ее, кроме дежурного в проходной, никто не говорил с ней. Одно только беспокоило Вашенцева: нехорошо все же вышло, что не сумел он проводить Ирину к поезду, а нужно было, долг мужчины обязывал.
35
Ирина уезжала с первым идущим на Восток поездом. В то время, когда Вашенцев, сидя в кабинете, раздумывал о ней, она была уже на вокзале с новыми друзьями — Александрой Терентьевной Осадчей и Екатериной Дмитриевной Забелиной. Женщины повстречались еще в гостинице минут двадцать или тридцать назад. Но встреча эта произошла в такой момент, когда Ирина, уже одетая, с небольшой дорожной сумкой в руке выходила из номера. Заказанное ею такси ожидало на улице, у подъезда.
— Послушайте, как же так получается? — непонимающе развела руками Александра Терентьевна. — Вы только появились и уже исчезаете?
— Да, уезжаю, — сказала, вздохнув, Ирина.
Екатерина Дмитриевна взяла гостью под руку:
— Ну что вы, право, надумали? А?
— Тогда разрешите хоть проводить вас?
Внимание неожиданных спутниц растрогало Ирину, и она согласилась:
— Хорошо. Если можете, проводите, пожалуйста.
Пока ехали в машине по улицам города, женщины разговора серьезного не заводили, стеснялись шофера. А как только вошли в здание вокзала и отыскали свободный диван в стороне от людской сутолоки, Александра Терентьевна сказала, обращаясь к Ирине:
— Вы знаете, как получилось все? Пришел мой Артем домой расстроенный и говорит: «Председатель ты женсовета или нет? А если председатель, то изволь немедленно разобраться, почему это жена Вашенцева предпочла собственной квартире городскую гостиницу?»
— В самом деле, почему вы так поступили? Человек сколько времени ждал вас — и вдруг?.. — подхватила Екатерина Дмитриевна.
Ирина поначалу не знала, как быть: говорить откровенно или умолчать, не открывать семейной тайны. Но все же не выдержала, призналась:
— Не ждал он меня. Понимаете? — сказала Ирина. — И не сейчас это вышло. Давно это.
Александра Терентьевна и Екатерина Дмитриевна переглянулись недоуменно и почти в один голос предложили:
— Так, может, нам поговорить с ним?
— Вот именно, поговорить нужно. Как же можно так легко отступать. У вас ребенок. Да и он, Вашенцев, мужчина не из каких-нибудь: видный, красивый.
