много лемуролюдей собираются вместе, наружу вырывается их скрытая людоедская сущность и тогда они долго не могут успокоиться, пока не убьют кого-нибудь.
Наиболее яркий, можно даже сказать, клинический пример лемурочеловека представляет собою ныне здравствующий император Франции Наполеон Бонапарт. Его психологии свойственны все черты мышления примитивного лемура-выскочки: глупость, самонадеянность, чванство и, разумеется, кровожадность.
— Ну и ну! — удивленно воскликнул Михаэль.
— Но перенесемся на тысячу лет назад, — продолжал маэстро. — Это было жестокое и страшное время. По всей Европе бушевали войны, изуверы-правители чинили неслыханные зверства. Но более всего жестокостью и изуверством славился барон Карл фон Гевиннер-Люхс, владелец замка Дахау. Его изображение вы могли видеть в портретной галерее. Достаточно взглянуть на это хищное лицо, на котором оставили свой след все мыслимые и немыслимые пороки, чтобы убедиться, что земля вряд ли когда-нибудь носила худшего злодея. Рассказывают, что под конец жизни у барона даже выросли клыки, как у хищника. В замке барон устраивал немыслимые кутежи и безобразия и в конце концов так загадил замок, что по его коридорам и шагу нельзя было ступить: повсюду в лужах помоев плавали нечистоты и мусор. Расплодилось множество омерзительных червей, мокриц и жаб. Сам барон, хотя и не отличался особой чистоплотностью, однажды, в момент протрезвления, ужаснулся царящему в замке беспорядку.
— Сейчас, по-моему, не намного лучше, — усмехнулся Кристоф.
— Так вот, — маэстро говорил быстро, не отвлекаясь, — он назначил огромную награду тому смельчаку, который сможет очистить замок. Многие отчаянные сорвиголовы пытались это сделать, и всех их подстерегала незавидная участь: кто-то попросту захлебывался в нечистотах, кого-то сожрали крысы и насекомые. Многих, не справившихся с заданием, барон приказывал казнить. И вот однажды, когда барон совсем уже было отчаялся, к нему явился довольно отвратительного вида человек и вызвался очистить старинное обиталище баронов. «Кто ты, смельчак?» — спросил барон. «Зови меня просто золотарь», — отвечал тот. «Но как же ты будешь очищать замок?» — «У меня много помощников», — усмехнулся золотарь, указывая на выходящую из лесу банду отвратительных лемуров…
— Значит, — воскликнул Кристоф, — значит… выходит, что золотарь— это… это Макабр!
— Да, — грустно отвечал маэстро.
— О! Теперь я, кажется, многое понимаю, — сказал Кристоф. — Но, прошу вас, продолжайте!
— И действительно, всего за какую-то неделю лемуры расчистили отвратительный замок, отмыли полы, стены, загнали крыс, жаб и насекомых в самые глубокие подвалы. И замок заблистал чистотой, стал совсем как новый. «Проси что хочешь!» — сказал золотарю изумленный барон. «Я не стану просить ни денег, ни земель, — сказал золотарь. — Я прошу только одного…» — «Чего же?» — «Чтобы ты разрешил нам поселиться у тебя в замке».
И с этих пор замок Дахау стал настоящим гадюшником, хотя и был относительно чист. Макабр сделался его фактическим хозяином. Барону Карлу нравилась кровожадность лемуров, он даже женился на одной лемурихе. Вместе с каннибалами он стал совершать набеги на соседние селения, опустошал их и даже пристрастился к людоедству. На тысячу верст вокруг барон и лемуры пользовались недоброй славой, люди боялись даже упоминать его имя. Каннибалы же тем временем безжалостно пожирали детей, женщин, стариков, не брезговали даже грудными младенцами.
Слух об этих бесчинствах пронесся по всей Европе и достиг даже отдаленных Британских островов, где в ту пору проживал великий маг, волшебник и чудодей по имени Мерлин. Прослышав о лемурском разбое, знаменитый белый маг со своей свитой отправился в Дахау. Много приключений и злых поворотов судьбы испытал Мерлин, прежде чем оказался в замке, где и произошла его знаменитая битва с лемурами. Много волшебных чар было применено с каждой из сторон, много магов и лемуров было испепелено, погиб и отвратительный барон. Я же был тогда лишь зеленым юнцом, но и мне это сражение запомнилось на всю жизнь. Я получил несколько ран, но и сам уничтожил четырех каннибалов. В конце концов Мерлин одержал победу: волшебным посохом он размозжил голову барона Карла, а золотарь, он же Макабр, он же Идолище Поганое, он же Злокозненный Дэв, он же Страшный Тэнгу, был навеки заточен в одно из самых глубоких замковых подземелий, на дверь которого Мерлин наложил страшное заклятие. Ни один лемур и ни один человек не сможет проникнуть в это подземелье, кроме юноши с особой отметиной на ладони. Этот юноша, гласило заклинание, появится через тысячу лет. Необходимо не дать ему освободить жреца. Собственно, с этой целью я и оказался в замке. Сам старый Мерлин поручил мне, молодой человек, наблюдать за вами. Но увы мне, старику! Я не уследил!
— Мамочки! — воскликнул Кристоф. — Если бы я только знал!
— Стоило мне лишь на несколько часов отвлечься от наблюдения за вами, как случилось непоправимое.
Золотарь оказался на свободе, которой, если бы не ваше любопытство, юноша, он бы не увидел никогда! Теперь по вашей милости, молодой человек, по замку разгуливает одно из самых кошмарных чудовищ на земле.
Впрочем, я вас не виню. Так было предсказано. И я не знаю, смог ли бы сам Мерлин воспрепятствовать осуществлению предначертанного.
— Тысяча дьяволов! — воскликнул Шульц. — Я всегда знал, что в этом поганом замке творится что-то нечистое!
— А скажите, — спросил Кристоф, — хлебатели и ковырятели — лемуры?
— Не совсем, — отвечал маэстро. — Это всего лишь помесь лемуров и людей. До самого недавнего времени они и не подозревали о своей омерзительной сущности, кроме некоторых из них, например, жабы Лягва, который более известен вам как дворецкий, Хранитель власти Макабра. Лишь когда стало близиться исполнение предсказания, лемуры почувствовали, что они могут изменяться. Они стали собираться в отдаленной части замка и приносить молитвы и клятвы верности своему томящемуся в неволе повелителю. Лишь тогда в них пробудилось то чудовищное, исподволь дремавшее в глубине их сознания предназначение. Золотарь источал из своего узилища колоссальную энергию. Именно он привел вас к своей темнице. Именно он, хотя, могу ручаться, вы и не чувствовали, что вас что-то ведет.
Именно он принудил лемуров изменяться. Теперь в своем истинном обличье они сделались страшны, они готовы крушить и убивать. Сейчас же они страшнее в сотни раз, ибо рядом с ними Макабр, подлинное проклятие нашей планеты.
— А куда же смотрели бароны? — спросил Кристоф. — Почему они не разогнали лемуров?
— Если вы внимательно слушали мой рассказ, — сказал маэстро, — то вы должны помнить, что барон Карл женился на лемурихе, следовательно, все его потомки…
— Лемуры, — закончил Кристоф. — Значит, и я, как их потомок…
— Вы нет, — сказал маэстро. — Вы всего лишь незадачливая жертва искусно разыгранного спектакля. Вас просто нашли по особой отметине на руке… Вспомните, в последнее время никто не интересовался вашей ладонью?
— Да, — сказал Кристоф. — В одном из трактиров в Нюрнберге уродливая цыганка внимательно рассматривала мою ладонь, а потом удалилась, не сказав ни слова.
— Вот, — сказал маэстро. — А через несколько дней за вами явился таинственный экипаж.
— Именно так, — подтвердил Кристоф. — Значит, я…
— Да, — жестко сказал маэстро. — Вы никакой не барон. Вас обманули. Более того, перед вами разыграли спектакль, связанный с мнимой кончиной Карла-Людвига, который на самом деле и не умирал. В этом вы можете убедиться, заглянув в его гробницу, которая на самом деле пустует. Тот, кого вы считаете Карлом-Людвигом, на самом деле жив и здоров, он такой же лемур, как и все в этом замке. Более того, бароны Дахау вымерли еще тысячу лет назад. Их места поочередно занимала лемурская прислуга. Помните, на одном из портретов вы опознали кухарку?
— О Господи! — Кристоф тяжело вздохнул. — Маэстро! Почему же вы ничего этого не говорили мне раньше? Может быть, я бы и вел себя осмотрительней!
— Вы бы все равно мне не поверили, — усмехнулся маэстро. — Кроме того, великий Мерлин запретил мне что-либо вам рассказывать, мне было дозволено лишь намекать. Ибо, если бы те тайны, что я сейчас вам рассказал, вышли за пределы этого замка, последствия были бы самые огорчительные.
— Значит, — сказал Михаэль, — нам предстоит битва с лемурами?
— Хорошо хоть то, — сказал Кристоф, — что я разогнал половину.
