— Ну что? Придется идти мне! — Терентич оправился, застегнул свою потрепанную в боях куртенку на все пуговицы. Были бы ордена, нацепил бы и их. Но они остались дома на полке в шкафу. — Попробую с ними поговорить. Вроде там матюгальник при воротах.
— Я иду с тобой! — твердо решил Илья. Он не хотел отпускать от себя отца ни на шаг. И подставлять под пули тем более.
— Я иду один! — рявкнул Терентич, и Илья замер от неожиданности. Словно холодной водой окатили. Видать, у папани командный голос снова прорезался. Не захочешь, подчинишься. — Тебе лучше вообще не высовываться!
Можно было бы, конечно, пойти и Илье, но отец решил, что лучше ему не показываться бандитам на глаза. Иначе они точно поднимут панику и еще, чего дорого, откроют огонь. Илья с этим согласился.
Терентич вышел из-за прикрытия и подвалил к воротам. Осмотрелся, попробовал заглянуть в щель. Между створками был небольшой просвет, но все равно не видно ни хрена. Не долго думая, он долбанул по воротам ногой. Железное полотно тяжко загудело, разнося по округе глухой гул.
Илья, наблюдавший за ним из-за угла, бросился на помощь, чтобы оттащить отца от ворот, — вдруг начнут стрелять. Но он ошибся. В особняке никак не отреагировали на стук, словно все вымерли. Или спят. Под боевик. Илья поспешно ретировался, посоветовав отцу нажать кнопку вызова и что-нибудь спросить.
— Скажешь, ищу такой-то дом, — предложил он. — Допустим, дом три. Дробь пять.
— Как бы самому дробь в задницу не схлопотать, — проворчал отец.
Когда Илья отошел на достаточное расстояние, чтобы не попасть в объектив, Терентич уставился в камеру и нажал кнопку звонка. Довольно яркий фонарь освещал площадку перед воротами и бил ему в глаза. Пришлось немного подождать. Минут десять. Терентич нажал ещё раз. В динамике что-то скрипнуло и грубый голос рявкнул:
— Чего надо, дед?
— Телеграмма! — буркнул Терентич. — Получите и распишитесь.
— Какая к черту телеграмма! — ругнулся динамик. — Убирайся отсюда, бомжара вонючий!
— Мы сами не местные, — заблеял Терентич. — Дайте хоть хлеба кусок.
— Щас пулю в лоб получишь, козел! — ответил Мишаня и отключился. Видно, пошел искать пистолет или то, что было в доме из оружия.
Терентич нажал кнопку ещё раз. Потом еще. Ни ответа, ни привета. Через пять минут отстегнулось маленькое окошко в двери справа от ворот, и нем показался ствол.
— Считаю до трех, гад! — сказал Мишаня. — Потом стреляю на поражение!
Терентич вовремя отскочил в сторону и зашел с левого фланга. Из окошка его даже не было видно. А калитку Мишаня не открывал. Видно, сам боялся нападения. Терентич расценил это, как трусость, и воспрянул духом.
— Лучше толстяка своего схороните! — радостно сказал он. — Накрылась ваша малина медным тазом! Сейчас менты понаедут, постреляют вам в лобешники!
Он повернулся и быстро пошел вдоль забора, поплотнее прижимаясь к нему. Зачем лишний раз рисковать и подставляться под пулю? И оказался прав. Мишаня высунул наружу руку с «макаром» и пальнул в его сторону пару раз. Обе пули ушли куда-то в небо, прорвав вечернюю тишину поселка гулким эхом. Терентич пригнул голову и скрылся за углом.
— Это что ещё за пальба? — испуганно спросил Илья.
— Да так, поговорили по душам, — проворчал отец.
— Тебя не задело?
— Пустяки! — отмахнулся Терентич. — И не в таких перестрелках участвовали! Ну, теперь, они, гады, затрепыхаются!
— Что ты им сказал?
— Пожелал спокойной ночи!
Художник тоже был на взводе. Выстрелы, раздавшиеся в вечерней тишине, ударили ему по нервам. События принимали слишком крутой оборот. Хотелось развернуться и дать деру. А то ещё подстрелят, как зайца, и ответить будет нечем. Вот если бы достать что-нибудь огнестрельное, тогда совсем другой разговор пойдет. Кто кого…
— И чего теперь? — поинтересовался он. — Уносим ноги?
— Унести всегда успеем, — сказал Терентич. — Это самое простое, отступить. А нам надо перейти в наступление.
— В наступление? — удивился Илья. — Каким это образом, интересно? И с чем наступать? С камнями и палками?
— Пока не знаю. — Отец пожал плечами. — Будем ждать!
— Чего ждать? Чего ждать? — занервничал Серега.
Терентич уже шел обратно к машине. Обернулся, бросил через плечо:
— Дальнейшего развития событий.
Пока в особняке Разумовского никаких особых шевелений не наблюдалось. В окнах горел свет, доносились слабые звуки телевизора, изредка слышался женский смех. Больше никаких шумов. Видно, банкир отдыхал от праведных дел со своей кралей, и чем они там занимались, узнать было практически невозможно. Его телефонные беседы с корешами и компаньонами тоже были недоступны. Но Геша Скворцов гарантировал, что мобильный телефон прослушивается. Хотя вряд ли банкир стал бы говорить дома по мобильному. Хоть он и богатый человек, но сэкономит даже на этом.
Но вдруг в наушниках у Геши пискнул вызов мобильника, щелкнула кнопка включения разговора, и раздался нервный хрипловатый голос:
— Шеф, это Мишаня! У нас тут непонятка творится!
И усталый безразличный голос Разумовского в ответ. Геша поставил прослушку на открытый звук и включил запись. Оперативники навострили уши. Если непонятка, то это уже интересно. Главное, что манера разговора звонившего не оставляла сомнения в его принадлежности к криминальному миру. Развязный тон, жаргонные словечки, резкие отрывистые фразы — так говорят только на зоне. Или на рынке. В среде банкиров и крутых бизнесменов так говорить не принято.
— Что такое? — кратко бросил банкир.
Хрипловатый голос с другого конца быстро заговорил, сбиваясь и куда-то торопясь.
— Какой-то дед это…приперся, значит, постучал в ворота и сказал, что нашего толстяка, Валерку то есть, уже засекли, и скоро это…к нам менты понаедут. И накроют всю нашу эту… малину! Откуда он тут типа… взялся, черт его знает! Мне показалось, он того… серьезно все это…
— Что за дед? — спокойно поинтересовался банкир. Он не склонен был сразу впадать в панику. Чего пугаться из-за какого-то деда? На свете есть и более опасные вещи, которые грозят просто катастрофическими последствиями. Например, прекращение кредитования Центробанком их частной лавочки.
— А я знаю! Я это…по нему шмальнул пару раз, но вроде не попал! Короче, я не стал наружу выходить, типа…кто его знает, сколько их там. Но пока все это… тихо…
— Местный дурачок, — устало вздохнул банкир. — Это все?
— Нет, не все! — ещё быстрее заговорил Мишаня. — Толстяк это…в баню ездил, вернулся какой-то чумовой и это…брякнул, значит, что жмурика нашего видел живым и невредимым! Типа в машине ехал!
— Трезвый?
— Кто, жмурик?
— Сам ты жмурик! Толстяк!
— Не совсем. Но все соображает. Не похоже, это…чтобы у него крыша съехала. Что делать-то, шеф? Может, Тихого вызвать на всякий случай?
Банкир недолго помолчал, наверное, переваривал информацию. Думал, как отнестись к этому сообщению? Принимать все за чистую монету и за пьяный бред? От этих ребят можно всего ожидать. Перепились с безделья и прикалывают. Нет, лучше никак не принимать.
— Пока ничего не предпринимайте. Хотя Тихого вызови! Пускай побудет пока! Если кто посторонний явится, дай знать! Все!
