— Тебе чего? — рявкнул киллер, обернувшись.
— Эта…в общем… — забормотал Валера. — Деда мочкануть надо… Это его отец… Точно… Я уверен…Он наведет… Как пить дать…
Тихий высвободил руку из наташкиных одежд, нехотя поднялся с кровати, подошел к двери, проговорил зло:
— Уже мочканули. Иди спи. И смотри, пиво из живота не расплескай.
И захлопнул дверь перед самым носом толстяка. Тот хотел ещё что-то сказать, но тут отворилась дверь соседней комнаты, и на порог вышел Димон. Он мрачно смотрел на толстяка. Ни слова, ни жеста. Валера его и так понял, нервно засуетился, повернулся и пошел обратно к лестнице. Мишаня так ничего интересного и не увидел.
Корнюшин сообщил Самохину по мобильному телефону радостное известие — банкир прокололся. Так крупно прокололся, что теперь не отмажется вовек. Ежу понятно, он давал указания своей банде. Кто-то рассказывал ему о каком-то трупе, пальбе из пистолета и деде, который может накрыть всю малину. Спрашивал про какого-то Тихого. Очевидно, ихнего силовика, который может прибегнуть к крайним мерам и навести порядок. Банкир все проглотил и дал «цеу».
Полковник приказал не прекращать наблюдения. Пан Разумовский может куда-нибудь намылиться среди ночи, поэтому лучше сидеть на посту до утра, несмотря на холод, голод, естественные надобности и отсутствие газет.
— Пускай хоть минус двадцать, хоть ливень с градом, — категорически высказался полковник. — Сидите, пока мне не высидите этого субчика. С кем общается, куда ездит, кто к нему приезжает. Каждый его шаг мне на пленку.
— А если он больше никаких контактов..? — проворчал Костя.
— А если никаких, так и доложишь — никаких! Утром подъедет смена, будут пасти его дальше.
— Утром он, скорее всего, на работу поедет. Обратно в город.
— Значит, проводите до банка, там сменят. Все ясно?
— Ясно…
Костя отключился. И остался недоволен. С одной стороны понимал, что глаз с банкира спускать нельзя, с другой, что сидеть тут бессмысленно. Никуда он ночью не денется, тоже ведь человек, будет отдыхать себе и наслаждаться прелестями жизни. А они тут бди всю ночь! Им тоже надо отдыхать, они не железные, сломаться могут. Подъехали бы с утра пораньше и проводили бы его на работу. Эх, лучше бы Самохин распорядился поставить в его особняке прослушку. Вот тогда были бы результаты. Наверняка, он будет обсуждать с кем-нибудь создавшееся положение. Не один же он там, в доме.
— Шеф приказал тут ночевать, — устало и с долей грусти сказал Костя. Вынул сигареты, закурил, стал ловить приличный музон. Он не любил современный рок, тяжелый не только по названию, но и по восприятию. Предпочитал что-нибудь задушевное и мелодичное.
— Тут ночевать! — изумился Тарасенко. — Да где ж..?
Костя пожал плечами.
— Если сиденья откинуть, два места есть. Третьему придется спать в багажнике.
Они с Тарасенко повернули головы назад и пристально посмотрели на Гешу.
— Я знаю, на кого ты намекаешь, — обиженно сказал тот. — Вообще-то, я могу и уехать. На электричке. Мне тут делать больше нечего. Частоту я вам словил, все…
— Сидеть! — Костя резко обернулся. — Лучше я сам залезу в багажник. Ты нам ещё нужен.
— Зачем это?
— Потом узнаешь, — отмахнулся Костя, хотя и сам не знал, для чего ему нужен радиотехник. Нужен и все. Пригодится.
В салоне заиграла нежная мелодия. Корнюшин забалдел и прикрыл глаза. Хотя и свербела мысль, что придется куковать тут всю ночь. Об этом думали все.
— Вот несправедливость… — вздохнул Тарасенко. — Мы мерзнем на улице, а вор загорает в особнячке, пьет коньячок и смотрит порнушку. Хотя он должен сидеть в тюрьме, как говорил один всем известный капитан.
— Ничего, сядет! — неуверенно проворчал Костя. — Всему свое время.
— Ни хрена он не сядет! Откупится. Сейчас сажают только карманников, которые тащат лопатники прямо под носом ментов, и алкашей, которые по пьяни тюкнули своих жен подушкой. А воровские банкиры гуляют на свободе.
— Точно! — обрадовался Геша. — Значит, бестолку тут сидеть. Поехали!
— Я те поеду! — Костя показал ему кулак. — А если сейчас кто-нибудь из его шайки припрется? Ты что!
Корнюшин даже сам удивился, насколько оказался прав. По подъездной дороге тихо прошелестела черная иномарка. Если бы не светящиеся габаритки и притушенные фары, она бы потерялась в ночной тьме. Костя едва успел приглушить музыку и загасить сигарету. Они замерли в безмолвии и тишине. Кажется, их не заметили.
Машина остановилась перед воротами особнячка, в котором уже несколько часов развлекался банкир. Костя бесшумно открыл дверцу и выпал со своего сиденья, чуть не свалившись на землю. Только так он и смог разглядеть номер иномарки, слабо освещенный задним фонариком. Тем временем кто-то изнутри открыл автоматические ворота, ночной гость въехал на территорию участка, и они бесшумно встали на место.
— Семь, два, шесть, эр, эм, — доложил Корнюшин, поднимаясь с земли.
Тарасенко быстро записал номер в записную книжку. Костя, не говоря ни слова, передал ему мобильный телефон. Юра понял его и так. Набрал по памяти номер гаишной справочной, запросил справку. Получил её буквально через минуту — там полковника Самохина уважали и помогали в случае чего его группе.
«Фольксваген-пассат» с таким госномером принадлежал управляющему делами мэрии Игнатию Ковалеву.
— Да-а, — печально протянул Юра. — Теперь банкира точно не посадят.
— Вот бы сейчас их послушать, а… — мечтательно проговорил Корнюшин, глядя на Гешу.
— Ага, щас! — обиженно огрызнулся радиотехник. — Только волну настрою!
— А если подумать?
Костя пристально смотрел на него, ожидая какого-нибудь решения. Геша поймал на себе его взгляд, отвернулся, посидел так немного, не выдержал взгляда и все же решился. Открыл свой баул, покопался в нем, вынул махонькое подслушивающее устройство размером с пуговичку, протянул Косте. Тот даже не увидел его между пальцев.
— Вот тебе жучок, — сказал Геша. — Ты и думай!
Костя взял пуговичку, с трудом рассмотрел её в тусклом свете приборной панели.
— Ты предлагаешь мне его подсунуть под кресло, в котором сидит чья-нибудь задница? Я же не фокусник!
— Я тебе предлагаю его на стекло прицепить.
— В комнате, где идет серьезный базар?
— Именно. Отклеишь бумажку, а под ней липкая полоска. Усек?
Костя подумал совсем немного. Он всегда решался на любую авантюру, не особенно раздумывая. Любил он их, авантюры. Они разгоняли немного скуку повседневной оперативной работы.
— Ладно, я пошел. Все равно делать нечего. Юрик, идем, подсадишь.
Он открыл дверцу, выпал наружу и проскочил к забору. За ним метнулся Тарасенко. В самом темном месте он подставил плечо, и Костя легко взобрался наверх. Одним движением перемахнул забор и скрылся на чужой территории.
В доме горело три окна на первом этаже. Похоже, это была гостиная — оттуда лилась музыка, и доносились всхлипы телевизора. Даже если прилепить на стекло жучок, все равно ни хрена не услышишь. На втором тоже горели два окна, и там было тихо. Косте почему-то показалось, что именно там идет важный разговор двух хозяев жизни. Что они там решают, может быть, судьбу одного из неугодных конкурентов, может быть, делят деньги, пришедшие по кредиту из центра. Что бы они ни обсуждали, запись такого разговора имела бы весомую цену на рынке оперативных разработок.
