множество остальных исчезло в днепровских водоворотах.
Король, уже сидя в коляске, продолжал обсуждать план похода. Вокруг его экипажа стояла в напряженном ожидании горстка людей. Было около десяти вечера, пора бы уже начинать переправу. Юлленкрук, который тоже получил приказание сопровождать короля, вынул из экипажа наклеенную на доску карту и отдал ее Левенгаупту, предварительно показав генералу, по каким местам армия недавно прошла и где она находится теперь. В качестве дополнительной помощи Левенгаупту с войском в походе на Крым король оставил татарских проводников. Наконец стали прощаться; Левенгаупт, пожелав всем счастливого пути, сказал, что у него есть одна просьба. “Какая же?” – поинтересовался Карл. Генерал попросил короля за свою верную службу не допустить, чтобы его “несчастная жена и дети в случае потери кормильца вынуждены были пойти по миру”. “Ваша просьба будет исполнена”, – ответил король и протянул Левенгаупту руку для поцелуя. Дернувшись, коляска тронулась и укатила в кромешную тьму»136.
И вот кортеж с королем добрался до берега Днепра у Тахтаевки. Первыми перевезли на ту сторону драбантов, которых оставалось всего около 80 человек. Королевский экипаж спустили в две связанные между собой лодки, в которых сидели на веслах двенадцать драбантов. В виде дополнительного конвоя переправили еще конников и двести человек пехоты из Сёдерманландского полка под предводительством майора Сильверспарре. Чтобы посадить верхом эту пехоту, на другую сторону было также переброшено более ста обозных лошадей. Лошадей перегоняли либо отдельными группами, либо на буксире за лодками, в которых ехали люди. Немногочисленные лодки беспрерывно сновали тудасюда, но переправа происходила медленно и была очень опасна. Некоторые необходимые повозки разобрали, перевезли на ту сторону по частям, а там снова собрали. Переправили через реку и довольно много раненых, но почти исключительно офицеров, поскольку, как горько пишет один из участников похода, лодок было «не более, чем хватало для высокопоставленных и знатных особ, которые, удобно сидючи, и были перевезены». Среди переправленных в ту ночь за Днепр были генерал-майоры, полковники и подполковники, а также генерал-адъютанты, два директора канцелярии, гофинтендант, военный советник, епископ, множество канцеляристов и восемнадцать пасторов. Помимо них на другой берег была доставлена значительная часть придворного штата: конюхи, кухмистеры, мастеровые, слуги, бывший мундшенк, тафельдекер и другие. «Крысы бежали с корабля». Многие офицеры и рядовые, ослушавшись приказа, на собственный страх и риск перебрались через Днепр и присоединились к королевскому отряду. В общей сложности на тот берег попало около трех тысяч человек, включая не только шведов, но также запорожских и других казаков.
Утром 1 июля Левенгаупт, командовавший шведами, оставшимися на левом берегу Днепра, приказал сжечь обоз. Однако выполнить это было непросто, поскольку подводы были разбросаны на протяжении многих верст от Тахтаевки до Переволочны.
Рано утром группировка Меншикова общей численностью 9 тысяч человек – драгун, казаков и пехоты – вошла в соприкосновение со шведами. Меншиков действовал достаточно грамотно, и его левый фланг сумел перекрыть отход шведам к Переволочне. Шведы оказались в ловушке.
Сражение под Переволочной. А – Шведский боевой порядок. Б – Русский боевой порядок. В – Запасные лошади русского корпуса.
Левенгаупт допустил серьезную ошибку, вступив с русскими в переговоры. Следовало атаковать их, пока не подошли основные силы, и сделать попытку уйти в Крым, согласно королевскому приказу.
В итоге генерал Крёйц в сопровождении полковника Дюккера и капитана Дугласа поскакал к русским.
Меншиков на переговорах со шведами действовал методом кнута и пряника. Он предложил, если шведы сдадутся в плен, оставить и офицерам и рядовым все их имущество, включая обозное. А в случае отказа Данилыч угрожал начать бой, в котором «никакой пощады и милости не будет учинено».
В 11 часов утра шведское командование получило условия капитуляции в письменном виде, за подписью Меншикова. «Аккорд» был изложен по-немецки и содержал шесть пунктов, из которых последний был вставлен в виде дополнения в самом конце документа, что говорило о поспешности, с которой велись переговоры.
В первом пункте заявлялось, что войско под командой Левенгаупта, а также все прочие люди, к нему принадлежащие, отдаются в плен Его Царскому Величеству.
Во втором пункте рядовым предписывалось, сдав все оружие, стать военнопленными с возможностью последующего обмена или выкупа. Впрочем, личное имущество, кроме оружия, боеприпасов и лошадей, им разрешалось сохранить. Офицерам позволено было сохранить и коней.
Согласно пункту третьему, всем шведским офицерам дозволялось полностью сохранить свое обозное имущество, а по заключении мира их должны были отпустить на волю без размена или выкупа. Помимо всего прочего офицерам обещали, что они «будут содержаны честно» и получат позволение отлучаться на время «под честной пароль».
В четвертом пункте устанавливалось, что артиллерия, боеприпасы, знамена и штандарты, музыка и казна целиком переходят к царю.
Пятым пунктом шведы обязались выдать русским всех запорожцев.
В шестом, последнем, пункте, который, как уже говорилось, был добавлен в виде приложения, всему командному составу давалась возможность сохранить своих служителей, а также оговаривалось, что высшие статские чины – комиссары, аудиторы, секретари и полковые пасторы – могут, наравне с офицерами, удержать свои багажи и служителей.
Спешка при проведении переговоров явствует также из того, что Крёйц уже после заключения соглашения вспомнил о выдаче солдатам из казны месячного жалованья и попытался добиться и этой уступки.
Русские войска двинулись с обрыва вниз, к застывшим в ожидании шведским силам. Теперь шведы увидели, что их противник тоже явно выдохся. Трудный марш измотал в русских полках и солдат, и коней. Когда драгунский полк Бауэра спускался по песчаным откосам, юный прапорщик Густаф Абрахам Пипер обратил внимание на то, что в каждом эскадроне валилось от изнурения до двадцати лошадей.
Как уже говорилось, шведы попросту сдали русским запорожцев и малороссийских казаков. Энглунд писал: «Самым постыдным в соглашении был пункт пятый: из него следовало, что “запорожцы и другие изменники, которые ныне у шведов находятся, имеют выданы быть Его Царскому Величеству”. И вот теперь этих союзников и соратников, которых сами же шведы подбили на бунт против царя и которых король обещал защищать, безо всяких передавали русским. А их месть была ужасна.
Мятежных казаков, которые были взяты в плен в битве 28 июня, уже казнили жесточайшим образом. Вокруг Полтавы и по близлежащей степи на каждом шагу попадались их тела в самых жутких видах и положениях: кто-то болтался на виселице, другие были живыми посажены на кол, третьи, с отрубленными руками и ногами, но тоже еще живые, висели на колесе, на котором их колесовали... “и разными другими способами бунтовщики казнены были”. Столь же быстро расправились победители и с попавшими к ним в плен дезертирами из русской армии. Шведских военнопленных, в частности, заставили смотреть, как сажали на кол перебежавшего к королю бригадира Мюленфельса…
На берегу Днепра русские организовали охоту за изменниками-казаками. Их сгоняли вместе, “как скотину”, не только мужчин, но и женщин с детьми, которые следовали с обозом. Преданным своими союзниками, брошенным своими вожаками, им оставалось только умереть. Русские забивали их на месте. Кое-кто пытался напоследок оказать сопротивление, столь же отчаянное, сколь и бесполезное; другие топились в Днепре.
А человек, оставивший их на произвол судьбы, генерал от инфантерии граф Адам Людвиг Левенгаупт, в это время обедал у человека, распорядившегося убивать их, генерала от кавалерии князя Александра Даниловича Меншикова. Они вкушали трапезу в столовом шатре, который был раскинут высоко на холме и из которого виднелся строй русских войск»137.
Всего в плен сдалось около 20 тысяч шведов. Среди них было 3 генерала, 980 офицеров, 12 575 унтер- офицеров и рядовых. В числе нонкомбатантов были 40 пасторов, 231 музыкант, 945 мастеровых, 34 придворных короля, 25 королевских лакеев и т. д., всего 3 402 человека. Среди сдавшихся было 1 657 шведских женщин и детей. Под Переволочной русским досталась и вся шведская артиллерия – 31 орудие (21
