- Кажись, все.
Ушкуй со стариковским кряхтением выпрямился. Мачта, парус, снасти - все было на месте.
- Считай, дешево отделались.
- Пока дешево...
Впрочем, толку от уцелевшего паруса было немного. Когда вышли из Онежской губы, он бессильно повис на мачте - над морем воцарился мертвый штиль. Пришлось браться за весла. Садились по двое, сменялись через каждые полчаса. Ушкуй полз, как улитка по стеблю.
- Что за напасть! - досадовал Илья, глядя, как медленно уплывает вдаль Летний берег, последний привет Заволочья. - Мужики рассказывали, что в Студеное море осенью лучше не соваться - бурям конца нет. А тут - хоть бы ветерок.
- Еще успеется, - говорил осторожный Коста. - После жалеть будешь, что накликал.
- Не буду. Из этого киселя век не выбраться. Уж лучше буря.
Дни проскальзывали по небу стремительно, вспыхивая и сгорая дотла, как тонкие лучины. Зато ночи тянулись долго и тревожно. Глеб проглядел все глаза, ожидая, что из морской пучины вынырнет какое- нибудь новое чудо, и держа наготове испробованное Костой оружие. Но, кроме чаек, не видно было никого.
Однажды вечером на востоке показался пустынный берег какого-то острова. Глеб справился по карте, начертанной на кожаном лоскуте, и позвал всех на палубу.
- Железные Ворота? - догадался Илья.
- Похоже, они.
Дальше на карте не было ни единого знака - севернее этих мест никто из русичей не проникал. Глеб хотел выбросить ее за ненадобностью, но передумал.
- Если повезет, дорисуем сами. Коста смотрел на остров, проплывавший мимо. Камни, камни, камни, редкие деревья...
- Как он называется?
- Каяне называть Мудьюг, - ответил Пяйвий. - Извилистая Река.
- Значит, там есть вода, - сказал Савва. - Не сделать ли нам остановку?
- Унылое место, - поморщился Коста. - Давайте лучше налево. Там и вода есть, и лес побогаче.
- Откуда ты знаешь?
- Чутье...
Повернули на запад, и через некоторое время линию горизонта заслонил материк. В вечерних сумерках он надвинулся непроницаемой стеной и застыл, когда волна вынесла ушкуй на песчаную отмель.
- Переночуем здесь, - распорядился Глеб. - Если ничего не случится, утром пойдем на разведку.
- Все вместе?
- Завтра решим.
Ночь прошла тихо. Утром Илья предложил разделиться: троим остаться на ушкуе, троим идти в лес. Но Коста рассудил иначе:
- Двоих на ушкуе достаточно. А в лесу, случись что, пара рук лишней не окажется. Как считаешь?
Вопрос был обращен к Глебу. Тот мгновение раздумывал, потом кивнул, соглашаясь. Осталось решить, кто пойдет, а кто останется. Коста отколол ножом от мачты тонкую щепу, разломил ее на шесть частей. Отвернулся.
- Кинем жребий. Кто вытянет длинную, тот останется.
Первым тянул Глеб.
- Короткая. Вторым - Илья.
- Короткая...
Короткие попались и Савве с Пяйвием. Последние две щепки Коста, не показывая, выбросил за борт.
- Все ясно. Мы с Алаем остаемся.
- Смотрите в оба. Если вдруг...
- Знаю. Не первый год замужем.
Коста выглядел мрачнее обычного. Подавая Глебу лук, подергал тетиву, проверил, нет ли трещин. Для Глеба в этом настроении было что-то не совсем понятное - он чувствовал, что Косту мучит не только тревога, ставшая в последние дни и недели такой же привычной, как ночная тьма. Нет... в голове у Косты зрело что-то еще. Что? Глеб хотел спросить, но передумал. Не сейчас.
- Идите. Удачи вам. - Коста задержал свою ладонь в ладони Глеба, но ничего больше не сказал и, подождав, пока они сойдут на берег, полез в трюм доставать пустые бочонки.
Илья с Саввой пошли вперед. Глеб хотел нагнать их, но Пяйвий придержал его за рукав и зашептал в самое ухо:
- Глеб... Я смотреть на воду...
- На воду?
- Щепки! Коста бросить их в море.
- Ну и что?
- Глеб... Они все быть короткие. ВСЕ!
Глеб молча сдавил его руку и ускорил шаг. Они догнали Илью с Саввой и дальше пошли вчетвером.
Небо было прозрачным - без облаков, без тумана, - но из этой прозрачности стали вдруг медленно спускаться невесомые, как козий пух, снежинки. Одна из них, словно муха, закружила над Глебом, коснулась лица и, растаяв, стекла по щеке холодной слезинкой.
- Первый снег, - проговорил Илья, глядя вверх.
- Это для нас он первый. Здесь, поди, уже порошило.
- Не похоже. Земля сухая. - Илья нагнулся, сорвал яркую, как капля крови, брусничину, бросил в рот. - Сладкая... Морозом прихвачена.
- Мороз здесь точно был. Тропа хрустит, слышишь?
- Тропа?
Сами того не замечая, они шли по тропе - широкой и плотной. Она тянулась от берега в глубину леса, петляя между голыми деревьями, и протоптали ее, вне всякого сомнения, человеческие ноги.
- Ветка сломана, - сказал Савва.
- Не сломана, а срезана, - поправил Илья. - И срез свежий. Сегодняшний...
Глеб пошел медленнее и тише, сделав товарищам знак быть настороже. Впереди показалась неторопливая речушка. Тропа вела прямо к ней.
- Воду нашли, - сказал Глеб полушепотом. - Хорошо, что рядом.
Савва подошел к реке, погрузил ладони в ледяную воду. Пока пил, заметил на другом берегу еще одну тропу.
- Мешкать нельзя. Могут нагрянуть хозяева, и тогда неприятностей не оберемся.
- Хозяева... Кто - каяне или карелы?
- А пес их разберет. По мне, разницы никакой.
- Разница есть. Правда, Пяйвий?
- Карелы хороший, - отозвался Пяйвий, озираясь.
- А каяне?
- Каяне злой. С каяне лучше не встречаться.
- Слышал? - Савва встряхнул мокрыми руками. - Лучше не встречаться. Вот и я говорю...
- Слышать-то слышал. - Глеб внезапно нахмурился и потянул меч из ножен. - Только рассуждать об этом уже поздно.
- Почему?
- Глянь-ка вон туда.
В сетчатых просветах между ветвями мелькали чьи-то фигуры. Лес, застывший и безмолвный, вдруг огласился криками и топотом.
