коварству. Если ты твердо решил жениться на этой особе, единственное, на что я способен пойти, — это отречься от тебя и лишить тебя наследства.
С этими словами оскорбленный маркиз покинул комнату. Винченцо не сделал даже попытки остановить его. И хотя отец был с ним на этот раз не более суров, чем прежде, юноша внезапно почувствовал, что над ним и Элленой нависла страшная угроза. Но прежде всего его беспокоило, где теперь Эллена и что с ней. Теперь он только об этом и думал.
Разговор с матерью был совсем другим. Винченцо с первых же слов понял, что она неискренна с ним. Насколько отец был прям и откровенен, настолько скрытна и лицемерна была маркиза. Винченцо не мог рассчитывать ни на ее помощь, ни даже на материнское сострадание. Нет, маркиза ни словом, ни намеком не поможет ему в поисках Эллены.
Теперь оставался лишь последний источник информации — Скедони. У Винченцо уже не было сомнений, что этот замысел похитить Эллену и спрятать ее от него неизвестно на какое время принадлежит матери и ее духовнику. Исполнителем, бесспорно, был сам Скедони. Был ли он монахом, который преследовал его, это еще предстояло выяснить, но то, что он соучастник маркизы в похищении Эллены, юноша уже не сомневался.
Покинув будуар матери, Винченцо, не откладывая, поспешил в монастырь Святого Духа, чтобы увидеться с отцом Скедони. Послушник, открывший ему ворота монастыря, сообщил, что отец Скедони в своей келье. Винченцо, сгорая от нетерпения, велел провести его к нему.
— Я приставлен к этому месту и не вправе отлучаться, синьор, — возразил привратник. — Пройдите через двор, вон к той двери, спуститесь по ступеням вниз, справа увидите выход на галерею, а там третья дверь и будет в келью отца Скедони.
Винченцо быстрым шагом пересек пустынный монастырский двор, никого не повстречав на своем пути. Кругом царила глубокая тишина. Выйдя на галерею, он за одной из дверей услышал приглушенные слова молитвы, произносимые столь истово, что подумал: так молится лишь грешник. Решив, что это и есть нужная ему келья, он легонько постучал в дверь. За дверью воцарилась тишина. Винченцо повторил стук и, снова не получив ответа, открыл дверь и вошел. Полутемная келья была пуста. Юноша настороженно окинул ее взглядом, боясь, что мог не заметить в темноте ее обитателя. На полу лежал тюфяк, поодаль стояли стол и стул, на столе — распятие Христа и несколько молитвенников и книг, две из них — на незнакомом ему языке. Тут же рядом на столе он увидел нечто похожее на орудия средневековых пыток. Неприятный холодок пробежал по спине Винченцо, когда он разглядывал эти зловещие инструменты, применения которым не знал, но смутно угадывал.
Убедившись, что келья действительно пуста, он поспешно покинул ее. Вернувшись к привратнику, он сообщил ему, что не нашел отца Скедони в его келье. На что тот ответил, что в таком случае святой отец либо в храме, либо в саду. Сегодня утром он не отлучался из монастыря.
— А вчера вечером? — справился Винченцо.
— Да, но он вернулся к вечерней мессе, — ответил удивленный привратник.
— Вы в этом уверены, брат? — переспросил Винченцо. — Следовательно, он ночевал в монастыре?
— Кто вы такой, чтобы задавать мне вопросы? — рассердился монах. — И по какому праву! Если бы вы хоть сколько-нибудь знали правила нашего монастыря, вы бы поняли, сколь неуместны ваши вопросы. Того, кто осмелится не ночевать в монастыре, ждет суровое наказание. Отец Скедони никогда не нарушает монастырских правил. Он один из самых благочестивых и праведных братьев в нашем монастыре. Мало кто превзошел его в молитвах и покаянии. Возложенные им на себя испытания может выдержать лишь святой. Хм, ночевал ли он в монастыре? Лучше пройдите в церковь, синьор, там, возможно, вы и найдете отца Скедони.
Винченцо, ничего не ответив, быстро направился в церковь.
«Лицемер, — подумал он, негодуя, — ничего, я разоблачу его».
В храме было так же пусто и тихо, как на монастырском дворе.
«Куда все подевались? — недоумевал юноша. — Куда бы я ни шел, слышу лишь звуки собственных шагов. Будто здесь всем правит смерть. А может быть, это час размышлений и молитвы и все монахи уединились в свои кельи?»
Проходя вдоль длинных скамей, он внезапно замедлил шаги, ибо услышал усиленный акустикой звук, похожий на захлопнувшуюся где-то дверь.
Вглядываясь в полумрак храма, Винченцо все же надеялся найти здесь того, кто ему нужен. Ожидания его оправдались: в дальнем углу он увидел неподвижную фигуру в сутане и быстро направился к ней.
Монах не собирался прятаться от него, он даже повернулся ему навстречу.
Эта сутулая фигура еще издали показалась Винченцо знакомой, но он все же, чтобы убедиться, заглянул под низко опущенный капюшон. Он не ошибся — это был духовник его матери отец Скедони.
— Наконец-то я нашел вас! — не выдержав, воскликнул Винченцо. — Мне надо поговорить с вами, отец. Но, кажется, храм не совсем подходящее место для нашего разговора.
Скедони ничего не ответил. Лицо его застыло, взгляд был устремлен вниз. Казалось, он не слышал слов Винченцо.
Тот вновь повторил их, уже громче, однако на лице Скедони не дрогнул ни единый мускул.
— Что означает ваше поведение? — воскликнул охваченный гневом Винченцо. — Ваш маскарад вам не поможет, ваши замыслы мне известны. Немедленно верните Эллену ди Розальба в ее дом или скажите, где вы прячете ее!
Но Скедони по-прежнему молчал. Его возраст и сан не позволяли Винченцо силой заставить его отвечать. Ярость и нетерпение юноши разбивались о ледяное молчание застывшего, как статуя, монаха.
— Теперь я узнаю в вас моего преследователя и мучителя, прячущегося в развалинах крепости Палуцци. Это вы столь уверенно предвещаете мне беды, даже смерть несчастной синьоры Бианки, ибо все несчастья — дело ваших рук!
Застывшее лицо Скедони неожиданно пришло в движение, он нахмурился.
— Вы предсказали исчезновение Эллены, вы заманили меня в подземелье и заперли там, вы — зловещий прорицатель и виновник всех моих несчастий!..
Монах наконец поднял глаза. Взгляд, который он обратил на юношу, был ужасен, но он по-прежнему не промолвил ни слова.
— Да, это так! — продолжал Винченцо. — Теперь я не сомневаюсь в этом и хочу, чтобы об этом узнали все. Я сорву с вас эту фальшивую маску святости, все должны узнать о ваших гнусных деяниях, о том горе и несчастье, которое вы причинили. О вас все должны узнать всё!
Монах снова уставился в пол. Лицо его было непроницаемым.
— Негодяй, верни мне Эллену! — не выдержав, в полном отчаянии выкрикнул бедный юноша. — Да скажите ж наконец, где она, где я могу ее найти, иначе я силой заставлю вас сделать это. Куда вы увезли ее?
Когда юноша, повысив голос, громко выкрикнул эти слова, двое священнослужителей, вошедшие в эту минуту в храм, с удивлением остановились. Увидев неподвижную фигуру Скедони и почти обезумевшего от отчаяния Винченцо, они поспешно направились в их сторону.
— Опомнитесь, синьор, — промолвил один из них, схватив Винченцо за плащ. — Перед вами храм Господень.
— Передо мной один из самых гнусных лицемеров! — гневно воскликнул юноша в ответ и, отступив назад, выдернул край своего плаща из рук монаха. — Нарушитель мира и покоя, который он призван охранять! Человек, забывший о своем долге…
— Возьмите себя в руки, синьор, и не гневите Бога, — увещевал его монах. — Не оскорбляйте святой сан нашего благочестивого брата… — сказал он, кивком указав на Скедони. — Покиньте храм, пока вам позволено это сделать добровольно. Вы не сознаете, какой гнев можете навлечь на свою голову, совершая подобное святотатство.
— Я не уйду отсюда, пока не получу ответа на свои вопросы, — ответил Винченцо, обращаясь к Скедони, и в своем гневе даже не удостоил взглядом увещевавшего его монаха. — Я повторяю: где Эллена
