— Нет, они просто очень привязаны друг к другу. Похлестче нас с тобой, — усмехнулась Розалин, — если это только возможно. Люк говорит о нем с восхищением. Тебя он, похоже, тоже не оставил равнодушной, да?
— Кто? — Софи мастерски изобразила непонимание.
— Филипп. Люк утверждает, что это самый замечательный человек из всех, кого он знает.
— Ага, похоже, Филипп тоже так считает.
Розалин было рассмеялась, но тут же приняла серьезный вид.
— Скажи, ты считаешь, это я виновата? Наверное, я сделала что-то не так.
— А женщине и не надо ничего делать! — в сердцах выпалила Софи. — Чтобы я никогда больше не слышала от тебя ничего подобного, Розалин Маккормик! Обещаешь?
— Обещаю.
9
Зажав ключи в зубах, потому что руки были заняты бесчисленными пакетами из магазина, Софи толкнула входную дверь плечом и буквально ввалилась в прихожую.
— Розали-ин!
Тишина. Должно быть, она все же решила пойти в кафе со своей старой подругой. Это лучше, чем убиваться в квартире. Софи считала, что в обществе других людей сестра быстрее забудет о Люке Делано.
А почему бы тебе самой не отвлечься и не забыть о Филиппе? — хитро поинтересовался внутренний голос.
Но ведь ситуация, в которой оказалась Розалин, гораздо сложнее ее собственной. Софи было очень больно видеть, как сестра изо всех сил старается показать, что произошедшее ничего для нее не значит. На работе или просто в присутствии других людей она была оживленной и энергичной, но стоило им оказаться дома вдвоем, Розалин словно подменяли.
С другой стороны, лихорадочная деятельность, которую сестра развила с целью отвлечься, принесла свои плоды. Такого успеха, как за последние десять дней, Розалин, пожалуй, не добивалась еще никогда. И накануне Недели высокой моды в Париже это пришлось как нельзя кстати.
Что же касается Софи и Филиппа, так ведь между ними и не существовало ничего, кроме сексуального влечения. Поэтому ожидать чего-то более глубокого и значимого было просто глупо. А секс… Живут же люди без секса, да и она сама так жила. Филипп был ее ошибкой, только и всего.
Продолжай себя уговаривать, девочка, снова вмешался внутренний голос. Может, даже и преуспеешь в этом!
Еле удерживая пакеты с покупками, Софи захлопнула ногой дверь.
На самом деле, подумала она, не имеет значения, сколько раз в день я буду возмущаться собственными глупостью и бесхарактерностью и насколько тщательно займу чем-нибудь каждую свободную секунду. За все это время не было ни минуты, когда бы она не думала о Филиппе.
Но она должна, должна его забыть! А для этого мало занять свои мысли и руки, нужно, чтобы ничего, совсем ничего больше не напоминало о часах, проведенных с ним.
Лучше всего ей уехать. Тем более что ее финансы оставляли желать лучшего, а позволить себе сесть на шею сестры Софи не могла. Но и возвращаться домой она не хотела. Мама с папой, конечно, будут рады ей помочь, но она уже не ребенок. Нельзя вечно убегать от проблем или прятаться под крылом у родителей!
Ей необходимо найти работу. Все равно какую. В конце концов, у нее университетский диплом, пусть даже поэзия мейстерзингеров мало кого интересует…
Софи опустила пакеты на пол и провела рукой по волосам — совсем влажные. Да и одежда сырая. Дождь захватил ее буквально на пороге, но успел изрядно намочить. Покупки, конечно, следовало бы разобрать, но здоровье важнее — в душ, и немедленно!
Выйдя из ванной в халате и с головой, замотанной полотенцем, Софи возвратилась в прихожую за продуктами. Но там ее мысли снова вернулись к проблеме поиска работы в ближайшее время. Розалин скорее всего не поймет, почему она хочет уехать из этой квартиры и как может согласиться, например, работать официанткой…
По дороге из магазина Софи зашла выпить чашечку кофе и разговорилась с девушкой, которая принесла заказ. Та упомянула, что сейчас лето и у них не хватает людей. Так что теперь поверх одного из пакетов лежали анкеты для приема на работу…
— Позволь, я помогу.
От неожиданности Софи выпустила из рук пакеты. Филипп успел подхватить некоторые из них. Остальные же снова оказались на полу.
— Ты?! — со злостью воскликнула она.
— Да, я! Ты не подходила к телефону и не отвечала на мои письма.
— И ты решил, что пора зайти… спустя десять дней? — Дай Бог ей силы разговаривать с ним таким же тоном, как сейчас. — Что случилось, Филипп? У тебя освободился вечер и ты подумал… ну, в общем, почему бы и не заглянуть к Софи, она ведь не откажет?
Его глаза потемнели от гнева.
— Не смей так говорить о себе, мне это не нравится! — заявил он.
— О, твое мнение так много значит для меня!
— Меня не было во Франции, но я звонил. — Было видно, что Филипп едва сдерживается, чтобы не вспылить.
— Я отключила телефон.
— Я все объяснил в письмах. Я писал по два в день.
— Я не вскрывала их.
Филипп нервно провел рукой по волосам.
— Тебе не кажется, что ты ведешь себя как ребенок?
— Ребенок! А ты представь, каково это, проснуться и обнаружить, что мужчина, с которым ты провела ночь, не оставил даже номера своего телефона! Думаю, я предпочла бы, чтобы ты украл мой кошелек. Более того, уверена, что предпочла бы это.
— Я оставил записку.
— Ну да, записку. — Глаза Софи превратились в узкие щелочки. — Жаль, что не сохранила ее, а то полюбовалась бы, как ты ее ешь! — закончила она, дрожа от ярости.
— Я спешил.
— Чтобы вырвать племянника из когтей моей сестры.
— Разговор сейчас не об этом. — Филипп пристально посмотрел в сердитые зеленые глаза.
— Еще бы!
— Ты хочешь знать, почему я не разбудил тебя тогда утром? — Он горько усмехнулся. Объяснение явно давалось ему с трудом. — Потому что понимал, что если ты взглянешь на меня, то мы проведем весь следующий день, занимаясь любовью.
Сдавленный стон вырвался из полураскрытых губ Софи. Она таяла… Нельзя позволять ему делать это с ней снова!
— Ты же видишь, я теряю над собой контроль, когда дело касается тебя. Ни одна женщина не действовала на меня так, как ты…
Один лишь его хриплый голос заставлял ее чувствовать себя мягче воска. А это откровенное, всепоглощающее желание, горящее в его глазах!.. Софи стоило нечеловеческих усилий не броситься в объятия этого мужчины вопреки всему.
— Как ты вошел? — Она осмотрелась вокруг. — И что ты сделал с моей сестрой?
Филипп усмехнулся — на мгновение ему показалось, что она готова забыть обо всем, и…
— Ты имеешь в виду, куда я дел тело? — Ирония, прозвучавшая в его голосе, заставила бледные
