— Увидев меня, напрочь забыла обо всем остальном?
Не вступай с ним в словесную пикировку, предупредила себя Софи. Наверняка проиграешь. Слишком зыбкой была почва под ее ногами.
— Повторяю, Филипп, если тебе есть что сказать — говори.
— Я так понял, по словам твоей сестры, что работы ты пока не нашла?
Розалин обсуждала с ним ее проблемы?! О чем только сестра думала? Вероятно, не думала совсем! Ну и как много она успела ему рассказать?
— Ну почему же… у меня есть несколько вариантов. — Пора впадать в панику или подождать?
Филипп с раздражением окинул тоненькую фигурку, стоящую перед ним. По-прежнему судорожно сжимая рукой ворот халата, Софи старалась унять дрожь, но явно не собиралась одеваться, просто потому, что он это предложил.
— Предпочел бы разговаривать с тобой там, где у меня больше возможностей уберечь голову, — сказал он, в очередной раз уворачиваясь от низко висящего светильника, и направился обратно в гостиную.
Софи бросилась в спальню и натянула на себя первые попавшиеся джинсы и водолазку, которая, как назло, вызывающе обтягивала ее высокую грудь. Когда она вошла в гостиную, Филипп стоял у окна и смотрел на улицу, но обернулся, услышав шаги. Его взгляд оценивающе скользнул по плавным изгибам ее фигуры.
— Мне кажется, ты забыла надеть лифчик. Можно было и не спешить, я не тороплюсь… Или это сделано сознательно? — ухмыльнулся Филипп.
Это было вопросом гордости — не отреагировать на его колкость. Это было вопросом самосохранения — не посмотреть в его темные блестящие глаза.
— Как говорят: гордитесь тем, что имеете.
Вспышка восхищения во взгляде Филиппа в ответ на ее слова принесла Софи некоторое удовлетворение.
— Ты имеешь в виду секс? — Похоже, он не собирался сдаваться.
— Это ты думаешь только о сексе! — сердито бросила Софи.
Улыбка Филиппа погасла.
— Но ведь между нами был только секс.
Несмотря на то что это были практически ее слова, они задели Софи, когда прозвучали из уст этого человека. Но с другой стороны, они… и возбудили ее.
Ради справедливости следовало заметить, что она никогда и не рассчитывала, что Филипп Маршан действительно испытывает по отношению к ней какие-то чувства, что он готов заботиться о ней… Она была всего лишь женщиной, которой он хотел добиться, — что и сделал…
— Или ты спешила вернуться в гостиную, потому что боялась оставить меня надолго наедине с фамильным серебром? — услышала она голос Филиппа.
Можно подумать, оно было у Розалин!
Единственной ценной вещью, которая находилась в квартире, была потрясающей красоты фарфоровая чашка, унаследованная от бабушки и стоящая обычно на каминной полке. Сестра тряслась над ней, и мало кому посчастливилось пить из этого раритета. И вот теперь эта чашка стояла перед Филиппом на кофейном столике.
А ей-то казалось невозможным, чтобы Розалин вообще пригласила Филиппа войти. Но мало того, что его впустили, к нему отнеслись как к особо важной персоне! Он умеет произвести впечатление, горько подумала Софи. Не хватает еще приревновать его к собственной любимой сестре!
— Не возражаешь? — спросил Филипп, подходя к камину и собираясь его зажечь.
— А это имеет значение, возражаю я или нет?
— Я только что вернулся из Испании, и теперь мне все время кажется, что здесь холодно.
— Подновлял загар? — Эта колкость напомнила ей, что, к сожалению, все тело Филиппа было золотистого оттенка. С помощью солнца такого эффекта не достичь.
— Дела, — коротко ответил он. — Неожиданная возможность…
— Можешь дальше не продолжать, — остановила его она. — Для меня уже не секрет, что ты не в состоянии устоять, когда тебе предоставляется возможность.
— Похоже, ты не можешь не ехидничать?
— Я тебя сюда не приглашала, — напомнила Софи. — Почему ты здесь? Ты получил, что хотел: Люк в безопасности…
— Я не имею никакого отношения к тому, что между ними произошло.
— От Розалин я этого не услышала, — возразила она с негодованием.
— Возможно, — ответил Филипп. — Но она ушла задолго до того, как я добрался до отеля.
Он обнаружил там племянника полностью в расстроенных чувствах. Тот одновременно хвалил себя за то, что поступил правильно, и пребывал в отчаянии оттого, что лишился единственного шанса обрести настоящее счастье. Филипп, который никогда не видел Люка в таком состоянии, просто сидел рядом и слушал его бессвязную речь… А что еще он мог сделать? К утру молодой человек был по-прежнему удручен, но более спокоен.
— Что мне делать? — спросил он Филиппа.
Ну почему Люк задает этот вопрос теперь, когда у него совсем не такой ответ, какой был бы несколько часов назад?
— Я не могу сказать тебе этого, Люк. Что делать, должен решить ты сам.
Неужели племянник действительно слишком полагается на его мнение? Неужели он, Филипп Маршан, непогрешим?
Действительно, никогда раньше Филипп не сомневался в своей правоте. И ни от кого не слышал критики в свой адрес… За исключением этой зеленоглазой колдуньи. Но если она так хорошо разбирается в людях, то что же не разглядела нутра Карла Коллахена!
— Но как ты думаешь, я правильно поступил? — упорствовал Люк. — Вот ты, например, ты ведь никогда не сделал бы предложения женщине, которую знаешь всего лишь несколько недель! — Он даже рассмеялся над абсурдностью подобной идеи, не обратив внимания, насколько дядя был поражен его словами. — Нельзя строить будущее, основываясь лишь на физическом влечении.
— Послушай, Люк, может, ты дашь себе какое-то время на размышления?
— Здесь не о чем думать…
Софи помнила их предыдущую беседу.
— Но если бы Розалин оказалась там, ты бы сделал все, что в твоих силах, чтобы развести их, разве нет?
— Ты так думаешь? — Филипп, казалось, был искренне огорчен ее предположением.
— Я это знаю! — сердито выпалила она.
— Твоя сестра, похоже, воспринимает ситуацию более философски, чем ты.
Философски! Нет, его самоуверенность переходит все границы!
— То-то она плачет все ночи напролет!
Зря она это сказала. Но, по крайней мере, получила удовольствие, увидев, как помрачнел Филипп. Такого он явно не ожидал.
— Ты уверена? — Розалин, с которой он разговаривал час назад, поразила его своим трезвым подходом к расставанию с Люком.
— Я никогда еще не видела сестру более несчастной, — заявила Софи.
— Но мне она сказала, что считает, что так будет лучше для них обоих. В конечном счете…
— И ты поверил? — презрительно фыркнула Софи. — Просто Розалин сказала то, что ты хотел услышать. Это позволило тебе не чувствовать себя виноватым.
— Увлекаешься популярной психологией? Но я и так не чувствую себя виноватым. Нет причин.
— Ну конечно! — Софи была готова рвать и метать. — Скажи, Филипп, а ты чего ожидал? У Розалин, к твоему сведению, есть гордость…
Чего мне, к сожалению, недостает, подумала она. Даже сейчас, яростно защищая сестру, Софи
