— Он потерял все. Свое положение в обществе, работу, доверие людей. За что он был так наказан судьбой?
Тут девушка ощутила в своей руке стакан.
— Это коньяк, — пояснил Вилли, — глотните, вам полегчает.
С отвращением почувствовав запах алкоголя, который она ненавидела, девушка все же после некоторых колебаний сделала большой глоток.
— Подруга решит, что я тут вела развратный образ жизни... пила ее коньяк. — И без всякого перехода она продолжила: — Все беды моего отца начались буквально на следующий день после смерти мамы... — Гизела закрыла глаза, возвращаясь мысленным взором в то далекое уже время. Вилли подумал, что сейчас девушка говорит как бы сама с собой, не обращаясь конкретно ни к кому. — Мама умерла от большого количества снотворного. Случайно ли это получилось или она намеренно ушла из жизни, никто и никогда уже не узнает. А отец уже был на крючке, может быть, даже не подозревая об этом. За него решила взяться недавно принятая на работу секретарша. — В этот момент Гизела открыла глаза и своими голубыми, затуманенными от слез глазами посмотрела прямо в лицо Вилли. — Эта девица пыталась шантажировать отца тем, что он, якобы имея связи с дельцами, торгующими наркотиками, помогал ей и ее друзьям приобретать зелье подешевле, без посреднических накруток.
У отца был один недостаток — он легко впадал в азарт. И заводился с пол-оборота, хотя по мере сил старался сдерживать себя. Зачастую это ему не удавалось. И вот во время одного из коротких отпусков, который он решил провести в недолгом плавании по Рейну, отец попался. Наблюдая за игрой картежников на верхней палубе, он заметил, что за спиной одного из игроков стоит красивая молодая женщина и плачет. Отец подошел и тихо спросил, в чем дело. Незнакомка пояснила, что ее муж проигрывает все, что они взяли с собой на отдых. Не предвидя последствий, отец пригласил ее к себе в каюту и пообещал, что, если она не будет слишком упряма, он компенсирует все потери. Она не стала упрямиться и, возвратившись из поездки, заняла место его секретарши.
Гизела сердито смахнула слезы с глаз и помолчала. Вилли не торопил ее.
— Когда отец узнал, что вокруг него начинается какая-то возня, он вызвал к себе одного из руководителей городской полиции и рассказал ему о создавшейся ситуации. Но оказалось, что бойкая девица уже обскакала его. Эта ведьма еще раньше сама написала в полицию заявление, и делу нельзя было не дать хода. На суде многие обвинения отпали, но не все. А юная хищница, которую тоже засадили за решетку, была счастлива, что потянула за собой недавно считавшегося почтенным человека.
Пресса раздула костер, и со страниц газет и журналов, с экранов телевизоров на обывателей смотрело лицо тщательно скрывавшего свои махинации закоренелого преступника. А он был просто одиноким, тоскующим, слабым человеком, несмотря на все показное благополучие. И зачем только я столько времени и сил отдала борьбе за свою карьеру, вместо того чтобы помочь ему?!
Девушка снова заплакала. Вилли взял стакан из ее дрожащей руки, поставил его на стол и легонько подтолкнул Гизелу к креслу, в которое и усадил через несколько секунд. Он слушал ее монолог молча, потому что сказать правду в этой ситуации не мог. Да и нужна ли ей эта правда, сейчас или потом?
Через несколько секунд твердой рукой коснувшись подбородка Гизелы, Вилли поднял вверх ее лицо и посмотрел прямо в глаза.
— Чем я могу помочь, только — честно.
— Ничем. Я сейчас соберусь и уеду домой.
В эту минуту она не производила впечатления женщины с железным самообладанием. Перед ним сидела растерянная и подавленная девочка, у которой умер отец.
— Нет. Я не могу тебя отпустить. Тебе надо хоть немного отдохнуть перед дорогой. — Переход на «ты» получился вполне естественным.
— Не время сейчас отдыхать. — Вилли заметил, как судорожно дернулось лицо девушки. — Надо сделать приготовления к... похоронам.
Гизела постаралась улыбнуться, но у нее это не очень получилось. Вилли понял: девушка опасается, что он может заподозрить ее в желании использовать его естественное человеческое сочувствие для попытки сближения. Он решил не вступать в объяснения и дискуссию по этому поводу, а просто твердо сказал:
— Тебе в таком состоянии просто нельзя садиться за руль.
Гизела хотела открыть рот, чтобы опять возразить, но заметила, что его взгляд упал на открытую бутылку коньяка.
— Черт подери! Значит, я поеду на поезде. А до станции возьму такси.
— Не надо никакого такси. Я сам отвезу тебя.
— Ты? — искренне изумилась Гизела.
— Я, я! Собирайся, а я быстро предупрежу Лору и возвращусь за тобой. Поторопись, поезд уходит, насколько я помню, где-то в полшестого.
— Ты уверен, что мы успеем?
— Абсолютно!
Вилли возвратился, как раз в тот момент, когда Гизела заканчивала укладывать в сумку самое необходимое.
— И все же я могу ехать сама, — упрямо заявила девушка. — Выпила-то всего один глоток.
— Нет, не стоит. Ты можешь заснуть за рулем и попасть в аварию, причем пострадают совершенно посторонние люди. — Против такого аргумента Гизела спорить не стала. Она вспомнила трагедию, в которой был виноват ее отец.
Всю дорогу до станции Вилли молчал, Гизела была ему за это благодарна, она вся ушла в свои невеселые мысли.
Девушка все еще не могла поверить, что смерть отца — это реальность, а не какое-то несчастливое стечение обстоятельств, введшее окружающих в заблуждение. Она разговаривала с отцом позавчера вечером и ощутила, что, впервые после злосчастного суда, в его голосе появились нотки оптимизма.
«Мне очень не хочется навредить твоему положению, дочка», — сказал он и возвращался к этой мысли несколько раз в течение разговора.
От своих размышлений Гизела отключилась только тогда, когда Вилли вручил ей билет первого класса на поезд. Она автоматически взяла твердый квадратик, а потом нервно воскликнула:
— Я же не дала тебе деньги на билет. — Девушка стала нервно рыться в своей сумке. — Черт, не могу ничего найти в таком беспорядке!
— Не стоит волноваться из-за такого пустяка.
Вилли стоял, как скала, на платформе, скрестив сильные руки на груди. Похоже, произведенные расходы его действительно совершенно не волновали. А Гизела не могла ответить на вопрос, чего ей хочется больше — придушить его или поцеловать.
— Ограничим вашу благотворительность этим последним жестом доброй воли. По-моему, вы далеко не миллионер, чтобы вести себя так...
Девушка прикусила язык, чтобы не сказать какую-нибудь бестактность. Вилли холодно пропустил ее слова мимо ушей и не стал комментировать оценку девушкой его финансового положения.
— Ты возвратишься сюда, когда все там закончится? — спокойно поинтересовался он.
Гизела уже стояла в купе. Она вздрогнула от неожиданности и севшим голосом спросила:
— А вы с Петером еще будете здесь?
Спокойные глаза Вилли уперлись в нее, и он в своей обычной манере констатировал:
— Да, будем, если ты этого хочешь, Гизела. Она шумно вздохнула. Вилли серьезный человек и просто так словами не бросается.
— Да, я очень хочу этого, — сказала она совсем просто.
Приподнявшись на носки, девушка высунулась из открытого окна вагона. Вилли заметил, что ее красивые глаза полны слез. А Гизела в этот миг поняла, что перспектива увидеть Вилли и Петера по возвращении поддержит ее в течение предстоящих трудных и скорбных дней.
Девушка не очень помнила все то, что происходило в течение минувшей недели, и возвратилась в реальный мир, только когда переступила порог знакомого коттеджа. Бросив сумку с вещами, она
