Словохотова. У него кололо от спертого воздуха в висках.
— Разрешите сообщить собранию, — сказал он.
Пашка отнял у какого-то мужичка табурет и сел, расставив твердо ноги.
— Наш Доброхим не имеет еще средств для организации того производства, которое в кратких чертах наметил гражданин Словохотов, сообщая о построении города Ипатьевска, когда в действительности в Каспийских степях сейчас пески, пустыня. Но мы имеем все данные к тому, что после надлежащего освещения того или другого вопроса, имеющего важное значение для укрепления нашей химической промышленности, мы найдем и средства, и кредит на это государственное дело. Но только как осветить вопрос? Каждому хорошо известно, что экономическая мощь страны зависит главным образом от развития и технического усовершенствования сельского хозяйства. Поэтому Доброхим и обратил в первую голову внимание на развитие тех отраслей химической промышленности, которые имеют значение для увеличения урожая, для борьбы с вредителями. Все те продукты, которые нужны для увеличения жатвы, имеют громадное значение и для приготовления химических средств обороны…
Инженер хотел сказать об удобрительных туках для сельского хозяйства, о фосфорной кислоте и ее солях, но подумал, что тут дело агронома, — он же не успел прочесть не только об агрономии, но из-за тряски не умел просмотреть книжку о химии. Тогда он стал говорить о противогазовой защите, и странное дело — крестьянам этот вопрос показался ближе и яснее.
Наверное, потому, что много воевали, и мысль о новой войне плотно вошла в мозги.
А каждая начавшаяся война будет теперь поистине новой неслыханной войной. Сейчас думают о газах, но, может быть, средина войны вынесет на своем хребте новые еще более страшные способы истребления человека.
Конец войн в уничтожении войн, в поголовном восстании порабощенных.
— Прошу слова, — сказал Пашка, подымая руку.
Собрание заволновалось.
— Долой, не надо…
— Побрехал…
— Наслушались… Будет…
— Он опять заведет волынку на две недели.
— И то хлеба задержали.
Пашка встал, запахнул тулуп.
— Пропусти меня, не хочу я с вами сидеть. Единственный человек меня понял — китаец. Не пришел сюда жаловаться. Пропусти.
Он, широко шагая, направился к выходу.
— Гражданин Петров…
— Не хочу.
После ухода Пашки инженеру сразу стало легче. Он закончил краткую свою речь о Доброхиме и его задачах, крестьяне деловито согласились вступить в общество, и собрание перешло к выработке резолюции по делу Пашки Словохотова.
Сейчас эта резолюция лежит передо мной. Она написана бойким размашистым почерком в ученической тетрадке, две поправки к ней на обложке брошюры о Доброхиме.
Десятка три подписей под ней и нехитрый штемпель волостного Доброхима.
Есть еще десятка четыре крестов, это значит, что с резолюцией согласны и неграмотные, присутствовавшие на сходе.
Туг же записка инженера Монда, он просит опубликовать это в газете как последствия общественного психоза, так несколько замысловато выбранил он Пашку.
Инженер Монд честный и твердый человек, всерьез электрифицирующий Микешинский уезд, и если у него есть недостаток, так это — он очень любит свою дочь и немудрено, что он обиделся на Пашку.
Мы приводим выдержки из этой резолюции:
«Признать действия Павла Степановича Петрова, неправильно именующего себя Словохотовым — кличкой, данной ему в Красной Армии, — недостойными члена Доброхима и всякого честного гражданина СССР.
Сообщенные им сведения по химической обороне страны и в применении химии в сельском хозяйстве в корне правильными…»
Дальше идет перечисление сведений.
Читатель уже ознакомился с ними раньше, и мы выпустим это перечисление.
Характерно, что сведение о разведении летучих мышей — пропущено. Очень, должно быть, оно показалось легкомысленным членам ячейки. Между тем действительно летучие мыши истребляют малярийных комаров, и их нужно если не разводить, то беречь.
«Форму обрисовывания войны будущего тоже надо признать правильной, но политически незрелой, как выдвигающей личность, в то время как в строении мира участвуют массы, которые и вершат дело революций и строение всего мира.
Обвинение священника Рекова, что его Пашка выдвигал в качестве бога, а также будто бы украл у него медвежью шкуру, признать неосновательным и недоказанным. Действительно, священник Реков основывал какую-то секту и пытался принять меры к обновлению крестов, что и было разоблачено своевременно. Но религия — дело частное согласно декрета, и нам нет до этого дела, а что касается шкуры, то при осмотре шкура медведя Рокамболя оказалась бараньей полостью, которую сам священник Реков взял с господской усадьбы. Голубой цвет ее произошел от неумелого окрашивания.
А в связи с приставаниями к девице Софье Некритиной указанного Словохотова и за самовольное сбирание толп народа, которым он и рассказывал под видом своей жизни разные небылицы про химическую войну, отчего многие суеверные люди, отчасти и со страху, отказались сеять хлеб, — Павла Петрова, самовольно именующего себя Словохотовым, из членов волостного Доброхима исключить…»
ГЛАВА ПОСЛЕДНЯЯ
Из которой читатель узнает СОВЕРШЕННО НЕВЕРОЯТНЫЕ ВЕЩИ и Пашка Словохотов предстанет В НОВОМ СВЕТЕ
Пашка шел домой огорченный и обиженный.
На заседании какой-то ехидный голос крикнул:
— Вся-то химия у него в самогонном аппарате.
Это чтоб да у Пашки, героя и химика, ученика великого Монда, был самогонный аппарат!
Впрочем, Монд Пашке не понравился. Длинный и сухой, и действительно походит на англичанина, но все-таки есть в нем что-то такое. Водки с ним, ясно, не выпьешь и едва ли соблазнишь дочь, которая выходит за немецкого колониста.
Пашка жил на окраине села бобылем.
Избушка у него покосилась, соломенная крыша совсем прогнила, настолько, что стыдно было б ее и починять.
Старуха-мать и то говорит:
— Лучше бы тебе, чем с бочки брехать, крышу перекрыть.
А к чему соломенные теперь крыши, когда по всей Европе аэропланы и черепица ни по чем. Пашка и ждал, а пока рассказывал о своей жизни.
Почему, спросите, слушали Пашку?
Поговорите со сведущим человеком о нашем теперешнем крестьянине.
Оный сведущий человек подтвердит вам.
Мужик теперь не работает, как раньше, без мысли с восхода до заката. А потом, как бревно, в постель.
Мужик теперь проработает час и пять минут стоит и думает.
Так вот проходишь мимо и видишь.
