К моменту оглашения обвинительного акта Реардэн обнаружил, что парень знал о сделке с Денеггером, но никому не сообщил о ней.
– Почему ты не настучал на меня своим друзьям в Вашингтоне? – спросил тогда Реардэн.
Парень, не глядя на него, резко ответил:
– Не захотел.
– В твои обязанности входит наблюдать за подобными вещами, да?
– Да.
– Кроме того, твои друзья были бы рады услышать это.
– Конечно.
– Разве ты не знал, каким лакомым кусочком была эта информация и какую сделку ты мог бы провернуть с дружками в Вашингтоне, которых ты мне как-то представил, помнишь? Теми, чья дружба дорого стоит.
Парень не ответил.
– Это помогло бы тебе добиться высокого положения. Только не говори, что не знал этого.
– Знал.
– Почему же ты не воспользовался этим?
– Не знаю.
Парень угрюмо избегал взгляда Реардэна, словно пытался не думать о чем-то необъяснимом в самом себе. Реардэн рассмеялся:
– Эй, ты играешь с огнем! Сегодня ты не стал стукачом. Если и дальше будешь поддаваться этому чувству, твоя карьера полетит к чертям собачьим. Уж лучше пойди и убей кого-нибудь – быстренько.
Парень не ответил.
Сегодня утром Реардэн как обычно пришел в свой кабинет, хотя правление не работало. В обеденный перерыв он остановился у прокатного стана и удивился, увидев там Нашего Няня, в углу, никем не замеченного, с наивным удовольствием наблюдающего за работой.
– Что ты делаешь здесь сегодня? – спросил Реардэн. – Ты что, забыл, что сегодня праздник?
– Я отпустил домой девочек и пришел закончить кое-какие дела.
– Какие дела?
– Письма и… О черт, я подписал три письма и заточил карандаши, я знаю, что не должен был делать этого сегодня, но мне нечего делать дома, а здесь я не чувствую себя одиноким.
– У тебя нет семьи?
– Нет… практически нет. А у вас, мистер Реардэн? У вас есть семья?
– Пожалуй, практически нет.
– Мне нравится это место. Нравится бывать здесь… Видите ли, мистер Реардэн, я же учился на металлурга.
Шагая прочь, Реардэн обернулся и поймал следящий за ним взгляд Нашего Няня, это был взгляд мальчика, взирающего на героя своих любимых детских приключенческих рассказов. Да поможет тебе Бог, бедный маленький дурачок! – подумал Реардэн.
Да поможет им всем Бог, думал он, проезжая по темным улицам города, с презрительным сожалением заимствуя слова их веры, которую не разделял. Он видел наклеенные на металлические стенды газеты с кричащими в пустынных закоулках черными буквами заголовков: «Железнодорожная катастрофа!» Днем Реардэн слышал сообщение по радио: на магистрали «Таггарт трансконтинентал», возле Рокленда, штат Вайоминг, произошло крушение; трещина в рельсе послужила причиной гибели товарного состава, двигавшегося по краю ущелья. Крушения на магистрали «Таггарт трансконтинентал» участились – рельсы изнашивались по всему пути, который Дэгни полтора года назад планировала реконструировать, обещая Реардэну поездку от океана к океану по его собственному металлу.
Дэгни убила год на то, чтобы собрать изношенные рельсы с заброшенных боковых путей и залатать основную линию. Она угробила месяцы на борьбу с людьми Джима из совета директоров, которые заявляли, что национальный кризис – явление временное и путь, который продержался десять лет, прекрасно продержится и следующую зиму, до весны, когда, как обещает мистер Висли Мауч, положение улучшится. Три недели назад Дэгни вынудила их приобрести шестьдесят тысяч тонн новых рельсов; этого хватало лишь на то, чтобы залатать самые опасные перегоны по всему континенту, но добиться от них большего ей не удалось. Ей пришлось вырывать деньги у людей, оглохших от паники: годовой доход от грузовых перевозок падал с такой скоростью, что члены совета директоров с дрожью взирали на этот, по словам Джима, самый удачный год за всю историю «Таггарт трансконтинентал». Дэгни пришлось заказать стальные рельсы – не было никакой надежды получить разрешение на покупку металла Реардэна в связи с «крайней необходимостью», не было даже времени вымаливать это разрешение.
Реардэн перевел взгляд с газетных заголовков на свечение вдоль кромки неба – огни Нью-Йорка далеко впереди; его руки крепче сжали руль.
Была половина десятого, когда Реардэн добрался до Нью-Йорка. Он вошел в квартиру Дэгни, воспользовавшись своим ключом; свет нигде не горел. Он позвонил ей в офис. Ответил голос Дэгни:
– «Таггарт трансконтинентал».
– Разве ты не знаешь, что сегодня праздник? – спросил Реардэн.
– Привет, Хэнк. На железной дороге не бывает праздников. Откуда ты звонишь?
– Из твоей квартиры.
– Я освобожусь через полчаса.
– Хорошо. Я заеду за тобой.
Когда Реардэн вошел, в приемной было темно, за исключением освещенного стеклянного закутка Эдди Виллерса. Эдди запирал свой стол, собираясь уходить. Он с недоумением посмотрел на Реардэна.
– Добрый вечер, Эдди. Почему ты так занят? Крушение в Рокленде?
Эдди вздохнул:
– Да, мистер Реардэн.
– Поэтому я и хочу видеть Дэгни – по поводу вашей железной дороги.
– Она еще у себя.
Реардэн направился к двери в кабинет Дэгни, и Эдди нерешительно окликнул его:
– Мистер Реардэн!
– Да?
– Я хотел сказать… завтра суд над вами… Что бы они ни сделали, предполагается, что это от имени всех… я хочу сказать, что я… что это не от моего имени… даже если я ничего не могу поделать, лишь сказать вам… даже если это ничего не значит.
– Это значит намного больше, чем ты думаешь. Возможно, больше, чем мы оба думаем. Спасибо, Эдди.
Реардэн вошел в кабинет, и Дэгни взглянула на него из-за стола. Реардэн видел, как она наблюдает за его приближением, он увидел, что из ее глаз исчезает усталость. Он присел на край стола. Дэгни откинулась назад, смахнув с лица прядь волос и опустив плечи под тонкой белой блузкой.
– Дэгни, я хочу кое-что сказать тебе о рельсах, которые ты заказала. Я хочу, чтобы ты знала это.
Она пристально наблюдала за ним. Ее лицо приняло спокойное торжественное выражение – как у Реардэна.
– Согласно распоряжению из Вашингтона пятнадцатого февраля я должен поставить компании «Таггарт трансконтинентал» шестьдесят тысяч тонн рельсов, что даст тебе три тысячи миль пути. Ты получишь – за ту же сумму – восемьдесят тысяч тонн рельсов – пять тысяч миль пути. Ты знаешь, какой материал дешевле и легче стали. Твои рельсы будут сделаны не из стали, а из моего металла. Не спорь и не возражай. Я не спрашиваю твоего согласия. Предполагается, что ты не будешь ни о чем знать. Я это делаю, и я один буду за это отвечать. Мы обставим это так, что те из твоих работников, которым известно, что ты заказала сталь, не узнают, что ты получила металл Реардэна, а те, которые узнают, что ты все же получила его, не догадаются, что тебе не разрешили его купить. Мы так запутаем бухгалтерию, что, если что-то и вскроется, никто не сможет обвинить никого, кроме меня. Возможно, заподозрят, что я дал взятку кому-то из твоих работников, что в этом замешана и ты, но доказать не смогут. Я хочу, чтобы ты обещала мне, что никогда не
