уставился на улицу, облокотившись на ограду балкона.
— Я станцевал несколько танцев, целовался с восхитительными женщинами в саду, но все остальное…
— Клэр там не было?
— Ее я не могу вспомнить.
— И никаких рыжих во фланелевых ночных рубашках?
— Благодарю, но таких там тоже не было.
— Значит, можно с уверенностью утверждать, что с твоей памятью все в порядке, — сказала Вероника. — А что случилось после бала?
— Наша обычная компания устроилась в библиотеке поиграть в карты — несколько владельцев соседних плантаций, с которыми меня связывали деловые отношения. Я выиграл несколько партий, немного выпил, а что было потом, не помню. Проснулся я на следующее утро в заброшенной хижине на краю моей плантации.
— Один?
— Если не считать ужасной головной боли и явного ощущения, что рядом со мной спала женщина.
— Откуда ты знаешь, что это была женщина?
Валентин раздраженно взглянул на нее.
— Запах, милая. Я хорошо знаю запах женщины. Но, увы, я не знал, что это была за женщина, и не было никакого подтверждения, что она была девственницей.
— Подтверждения?..
— Крови.
— Ox… — Вероника смутилась и покраснела, несмотря на то что была женщиной девяностых годов двадцатого столетия. Огромный опыт этого человека в подобных делах заставлял ее чувствовать себя слишком наивной. Более того, Валентин волновал, пьянил и возбуждал ее только одним своим взглядом.
Девушка кашлянула.
— Но может, это была не она.
— То же самое я сказал священнику, когда он стал добиваться от меня правды. Может быть, это была она, может быть, и нет — я ничего не помнил.
— И что было потом?
— Он застрелил меня в моей кровати. — Валентин так буднично произнес эти слова, словно прошлое не имело для него никакого значения.
— Откуда ты узнала о моей несвоевременной кончине? — спросил он после долгой паузы.
— Из архивов Батон-Ружа. Я искала сведения о Клэр и там же нашла свидетельство о твоей смерти.
Надежда зажглась в глазах Валентина, когда он посмотрел в лицо Веронике:
— Клэр? Ты нашла что-нибудь?
— Свидетельство о рождении. Валентин, у Клэр Уилбур спустя восемь месяцев после твоей смерти родился ребенок.
— Мой?
Разочарование переполняло девушку.
— Мне очень жаль, но имени отца там не было — только имя матери.
Валентин выпрямился и начал расхаживать по комнате.
— Но мне нужно знать это. Черт возьми! Я должен это знать! Разве я могу спокойно себя чувствовать, когда у меня на душе такое? Я не могу. Я просто не могу!
— Но ты ничего не сможешь сделать, чтобы загладить свою вину, Валентин. Это произошло так давно. Нельзя допускать, чтобы чувство вины так терзало твою душу.
— Вины? — Валентин повернулся к девушке и скептически посмотрел на нее. — Ты действительно так думаешь?
— А разве это не так?
— Боже мой! Конечно, нет, — улыбнулся Валентин. — Это надежда, Вероник, надежда.
— Ты надеешься, что это твой ребенок?
Улыбка увяла, и лицо призрака стало серьезным.
— Пойми меня правильно. Я, конечно, сожалею об обстоятельствах этого зачатия, но ребенок — мой ребенок. — Неподдельная радость согнала печаль с его сурового лица. — Я никогда не смогу сожалеть о таком замечательном чуде!
Скажи мне, кто родился — мальчик или девочка?
— Девочка.
— Дочь? — Валентин закрыл глаза, наслаждаясь этим известием. — Дочь… Я был единственным сыном в семье, — продолжил он, — последней надеждой отца на продолжение рода. Но мне не повезло, и если бы не Клэр… Может быть, Клэр… — Валентин в отчаянии потряс головой. — Мой дух не сможет успокоиться, пока я не узнаю, мой или не мой это ребенок. — Он пристально посмотрел на Веронику. — Тогда наконец я смогу пересечь границу миров и успокоиться. Тогда, и только тогда.
Эти слова заставили девушку задрожать. Валентин был временным в этом мире — сегодня здесь, а завтра уйдет.
Он был безопасным. Но от осознания возможности его ухода у Вероники неожиданно засосало под ложечкой.
Это все из-за ее работы. Она не могла позволить ему уйти, пока не закончит ее. Вероника освоила всего двадцать шагов! Кроме того, полученные знания пока не были закреплены с помощью практических занятий.
Ей нужен Валентин. И не только из-за этой курсовой работы, добавила про себя Вероника, почувствовав на своих губах его долгий пристальный взгляд и ощутив странный трепет во всем теле. Это было предвкушение, возбуждение, желание — нестерпимое, отчаянное, страстное желание. Ей хотелось сказать: я хочу тебя здесь и сейчас.
— Ну и что мы теперь будем делать? — спросил Валентин.
Вероника глубоко вздохнула и постаралась укротить свои мятежные гормоны.
— Возможно, есть еще какие-нибудь записи, которые смогут пролить свет на судьбы Клэр и Эммы.
— Эмма? — улыбнулся Валентин, словно пробуя на вкус имя дочери. — Эмма — это прекрасно.
— Я поеду в «Небесные ворота» на следующей неделе и посмотрю, что там можно найти. Тем более что в субботу утром я свободна.
Валентин посмотрел девушке в глаза.
— Спасибо тебе, Вероник.
Эти необыкновенно нежные и какие-то странно тоскливые слова задели девушку за что-то, запрятанное глубоко под се страстью и бушующими гормонами. Вероника с трудом подавила это чувство.
— Не благодари меня.
— Почему?
— Потому что у нас с тобой взаимовыгодная сделка: я помогаю тебе — ты помогаешь мне. Это только выгодная сделка.
У этого призрака нет никакого сочувствия, никакого сострадания и никаких человеческих чувств! Он просто призрак — сегодня здесь, а завтра там, — свободный от всяких условностей призрак.
— Так что у нас запланировано на сегодняшний вечер. профессор любви?
Озорная усмешка появилась на красивом лице Валентина, и сердце Вероники забилось в предвкушении.
— Поцелуи! — объявил призрак.
— Но я думала, что мы уже прошли поцелуи вчера вечером.
— Да, но сегодня будут практические занятия.
— Этого только не хватало! — воскликнула девушка через десять минут практических занятий, когда к ней в дверь постучал Дэнни.
— Что такое с тобой стряслось? — спросил Дэнни, когда Вероника впустила его в квартиру.
