овощей поистине отвратной. Согласен, шеф?
– Угу, – откликнулся Уилл.
– Так и знал, что ты согласишься. Итак, когда выкупаешься, можем приступить. Что скажешь?
– Ты не хочешь выйти из моего уха, пока я купаюсь?
– О, понятно. Ты несколько смущен тем, что я сижу в твоей голове, гляжу твоими глазами и вижу все самое интимное в тебе.
– Вот именно.
– Забудь. Я уже все это видел. Равно как и молодая особа, которую ты подцепил после ужина вчера вечером.
– Что?!
– Ну, я хотел узнать… хм… что чувствуют люди, когда это делают. Мы с тобой получили истинное удовольствие, хотя ты разумеется, этого не помнишь.
– О нет!!!
Это был стон души. Стон, который повторился еще раз.
– Но у всего есть светлая сторона, шеф. Теперь я знаю все тайны твоей души… ну и не только души. Так что можешь принять ванну и ни о чем не беспокоиться.
В конце концов Уилл все-таки забрался в ванну.
Он лежал в теплой благоухающей воде и читал «Таймс». Ему очень давно не доводилось принять ванну, а Барри не увидел бы ничего для себя нового, и поэтому ничто не мешало Уиллу просто получать удовольствие. Он лежал, полностью расслабившись, читал газету, и жизнь уже не казалась ему такой ужасной.
– Так каковы наши планы? – спросил Барри. – Как мы будем ловить Наглого Джека? Тебе ничего пока не пришло в голову?
– А? – Уилл отложил газету, у которой заметно подмок нижний край.
– Ну…
– Значит, пока ничего.
– Ты мне сам скажешь, – Уилл принялся натирать себя губкой. – Похоже, ты уже все обо всем знаешь. Ну, может быть, что-нибудь и о деле Джека-Потрошителя…
– Кое-что знаю, шеф. Потому и сказал, что тебе лучше в это не ввязываться.
– Так что ты знаешь?
– Он убивает людей. А потом расчленяет трупы.
– И это все, что ты выяснил?
– Трудно быть в курсе событий, лежа в ларчике на дне корабельного сундука.
Уилл поднялся, выбрался из ванны и занялся поисками полотенца.
– А почему ты был в ларчике? – спросил он Барри. – Почему не в голове у мистера Рюна?
– Мы с мистером Рюном не очень хорошо ладили. У него была такая тьма требований… Он весьма… целеустремленным человеком, этот мистер Рюн.
Уилл не ответил. Он обнаружил полотенца, вытерся и швырнул их на ковер от Уильяма Морриса, а сам нагишом плюхнулся в кресло.[67]
– Взгляни на меня, – сказал он Барри. – Ты внутри и смотришь моими глазами. Погляди на меня и скажи, что видишь.
– О… сокровенных частях твоего тела, шеф?
– Нет! Не… не о них! Обо мне.
– Ну, шеф… Я вижу примерно то же, что и ты. Долговязого тощего юнца, достаточно здорового, но несколько бледноватого. Я бы предположил, что этот юноша часто засиживается допоздна. Но в целом юноша достаточно симпатичный. Разве что слегка…
– Слегка что?
– Слегка растерянный, шеф.
– О да, – Уилл вздохнул. –
– Строгая оценка, шеф. Кажется, у тебя не было особого выбора.
– Вот именно. А теперь я должен сделать выбор. Я должен что-то делать. Чтобы что-то случилось. А я даже не уверен, что знаю, кто я такой.
– И это ты мне говоришь, – заметил Барри.
– Ну…
– Ничего страшного. Это чисто риторическое замечание. Я все прекрасно понимаю. Со мной происходит то же самое.
