– Тогда позвольте вам представить, – Человек указал пальцем, – сейчас мы проезжаем мимо статуи лорда Пальмерстона, которого будут помнить из-за его сыра.
– А, «пармезан», – сказал Уилл.
– А вот статуя лорда Бэббиджа, величайшего гения нашей эпохи Без него Британская империя не была бы тем, чем стала.
– А чем она стала?
– Она расширяет свои границы год от года. И будет разрастаться, пока не охватит весь земной шар, а затем распространится и за его пределы, – Человек указал наверх. – Завтра Луна, еще через пару недель – звезды.
– Завтра?!
– Ну, не совсем завтра… Запуск корабля произойдет через несколько дней, но вы понимаете, к чем я веду.
– Полет на Луну?
– Откуда вы свалились, дружище? Вы читаете газеты? Радио слушаете?
– Ну… Честно говоря, довольно редко. Особенно последнее время. Хотя, полагаю, следовало бы делать это почаще.
– Так вот, всем этим мы обязаны лорду Бэббиджу. А также мистеру Тесла. Вот, кстати, и его статуя. Правда, он иностранец, и не так дорог нам.
– Полет на Луну… – задумчиво проговорил Уилл. Об этом писал Жюль Верн. И Герберт Уэллс. Значит, факт, а не вымысел.
– Я был на запуске Электрического корабля Воздушного Флота Ее Величества «Дредноут», – сообщил Человек. – Взял выходной, и вместо Человека из Клэпхэмского Омнибуса или Человека с Улицы стал Лицом Толпы. Зрелище было впечатляющее. А еще я стал свидетелем попытки покушения и видел, как отважно пожертвовал жизнью Эрнест Старлинг, капитан полка Королевских Электрофузилеров, чтобы спасти Ее Величество королеву, благослови ее Бог. Вот, кстати, и его статуя – ее недавно поставили на Трафальгарской площади. Капитана Старлинга посмертно произвели в рыцари, и полагаю, теперь его надо называть «сэр». Сэр Эрнест Старлинг.
– Что? – воскликнул Уилл.
Воспоминания нахлынули вновь. Воспоминания его прославленного предка, ныне покойного, о встрече в зале ожидания Брентфордского вокзала с неким Хьюго Рюном, ныне тоже покойным.
– Я это помню, – и Уилл скрыл лицо в ладонях.
– Спокойно, шеф, – посоветовал Барри.
– Заткнись! – заорал Уилл.
– Простите великодушно, – удивился Человек. – Что я такого сказал?
– Ничего, – глухо пробормотал Уилл. – Ничего. Капитан Эрнест Старлинг. Это мой…
Он осекся.
– Ваш батюшка?! – спросил Человек. – Клянусь старыми бурыми штанами Гордон-Беннетта![70] То-то я смотрю, лицо знакомое. Вылитый капитан. Вот это да! Счастлив познакомиться и пожать вам руку!
Человек схватил Уилла за правую руку, которую он все еще прижимал к лицу, и сердечно пожал ее.
В этот момент динамики системы оповещения щелкнули и послышался голос водителя:
– Букин дом, джентльмены. Вам выходить.
– Мне пора, – сказал Уилл, поднимаясь. – Но… большое вам спасибо. Приятно было поговорить.
– А как насчет чаевых? – Человек протянул ладонь.
– Конечно, – Уилл порылся в кармане и достал серебряный трехпенсовик.
– Ваше великодушие можно сравнить лишь с вашим обаянием и приятной внешностью, – произнес Человек, принимая монету и пряча ее в карман брюк.
– Еще раз спасибо.
Уилл стал спускаться.
– Тьфу, сукин сын, – проворчал Человек, глядя ему в спину.
Уилл стоял перед воротами Букингемского дворца.
Букингемский дворец выглядел совсем так, как и должен выглядеть Букингемский дворец. Так он выглядел раньше и будет выглядеть всегда – разве что время от времени его ограду перекрашивают в другой цвет. Сейчас ограда была черной. Ибо ни один цвет не соответствовал вкусу королевы Виктории так, как черный.[71]
– Вот мы и на месте, шеф. Что предлагаешь делать дальше?
– Войти, – ответил Уилл. – И искать зацепки.
– Ты в корне не прав, шеф.
– Я тебя не спрашивал, Барри.
– Тебя не впустят, шеф. Ты простолюдин.
