Путешествие в мир экстаза
всегда начинается с замысла.
– Питерсон говорит, что он не может освободить кухарку, ваше сиятельство, – сказала Молли, сделав книксен.
– Что?! Что он сказал?! – сердито воскликнул Майкл, хмуро глядя на молоденькую горничную. Впрочем, его гнев был направлен не на нее, а на дворецкого его матери.
– Графиня развлекается, ваше сиятельство, поэтому, по словам Питерсона, он не может освободить кухарку. Он говорит, что раз уж Смайтон считает, что может управляться со всем хозяйством, то вам и кухарка ни к чему.
Приподняв бровь, Хоторн посмотрел на Молли. Девушка сделала еще один книксен.
Скорее всего Питерсон ничего не понял. Вообще-то Майклу с Маргарет было довольно услуг Молли и Смайтона, но граф хотел, чтобы завтрашний обед был особенным.
И доводы Питерсона раздражали его, особенно если учесть, что именно он, граф Монтрейн, нанимал дворецкого матери на службу.
– Тебе придется еще раз сходить к нему, Молли, – наконец сказал Хоторн. Написав записку, он вручил ее девушке. В ней граф довольно сухо изложил Питерсону свое требование и добавил, что тот должен найти способ выполнить его, что оно исходит не от Смайтона, а от него.
Молли поклонилась в третий раз и выбежала из комнаты.
Стало быть, графиня опять развлекается?
Его мать не видела ничего зазорного в том, чтобы за месяц растранжирить выделенные на квартал деньги, а затем ждать, когда Майкл безропотно оплатит все счета.
Женитьба на богатой наследнице становилась все более необходимой. Он не станет долго ухаживать за ней. Ему срочно, сейчас, необходимо вливание капитала. Хоторн еще раз убедился в этом, просмотрев отчет о месячных тратах. Шляпки, туфли, платья, цветы, всевозможные, никому не нужные безделушки, которые покупались лишь для того, чтобы произвести впечатление или подольститься к кому-нибудь.
Если он не женится в ближайшее время, то не сможет оплатить все счета.
Однако мысль о том, чтобы принести себя на алтарь семейного благополучия, прежде казавшаяся Хоторну вполне приемлемой, сейчас стала для него отвратительной.
Монтрейн, к примеру, не мог подумать о том, чтобы забыть обо всех делах и провести с женой целых два дня, как это было с Маргарет. Хоторн подумал о Джейн Хестли. У нее были очень светлые волосы, мелкие черты лица, тонкие губы и преждевременно отвисшие щеки. Хоторн сомневался в том, что Джейн могла бы заинтересоваться «Записками» Августина X. И уж тем более он не мог себе представить, что она когда-нибудь вздумала бы обвить его тело голубой лентой.
Маргарет восхищала его, удивляла, интриговала, возбуждала любопытство. Более того, тот Монтрейн, в которого он превращался в ее обществе, нравился Монтрейну настоящему, как будто Маргарет обладала способностью находить в нем самое лучшее. Правда, тот человек был весьма несдержан и абсолютно иррационален, но еще никогда прежде Хоторн не чувствовал себя таким живым и жизнерадостным.
Некоторые женщины созданы для того, чтобы навсегда запоминаться мужчинам. Почему-то Хоторн не сомневался, что Маргарет – одна из таких женщин.
Но увы, он не мог жениться на Маргарет. Монтрейн, сморщившись от отвращения, опустил глаза на кучу счетов.
Впервые в жизни он был недоволен своей судьбой. Он вынужден искать себе богатую невесту, чтобы сохранить титул и продолжить свой знатный род. Хуже будущего не представить, черт возьми. Отвратительного будущего, которое охватывало всю его дальнейшую жизнь.
Лондонская жизнь запомнилась Маргарет шумом, бесконечной какофонией всевозможных звуков. Как будто целый мир заглянул в гости к этому городу, нашел его восхитительным и решил остаться. Но здесь, в доме Майкла, у Маргарет создавалось такое впечатление, что она вновь попала в провинцию, настолько тихо там было, особенно по утрам. Тишина нарушалась лишь едва слышным жужжанием и тиканьем каминных часов.
В дверь постучали, и почти тотчас Майкл вошел в комнату.
– Я так рада, что это ты, – проговорила Маргарет, глядя на графа. – Сначала мне пришло в голову, что это опять та ужасная портниха.
– Тебе невыносима мысль о том, что с тебя снова могут снять мерки? – входя в комнату, спросил Монтрейн с улыбкой. Он был одет в черные брюки и белоснежную рубашку – словом, вполне подходяще для необычайно теплого дня. Впрочем, одежда Майкла Хоторна всегда была безупречной, во что бы он ни облачился.
– Кажется, я никогда больше не смогу посмотреть на эту женщину, – призналась Маргарет.
Они обменялись заговорщическими улыбками. Оба пережили нелегкие минуты, но теперь все было в прошлом. Правда, с того дня Смайтон стал держаться с Маргарет еще официальнее.
– Думаю, она испытывает к тебе схожие чувства, – промолвил Монтрейн.
Маргарет покачала головой:
– У коммерсантов есть одно правило: собственные чувства в расчет не принимаются. И то, что человеку, возможно, не нравится его клиент, – не важно. Он все равно должен с ним работать, продавать ему все, что требуется.
– Это так похоже на отношения в высшем свете, – кивнул Майкл. – Ты можешь сколько угодно говорить себе, что не желаешь с кем-то общаться, однако правила хорошего тона вынуждают тебя вести с неприятным тебе человеком беседу.
Маргарет улыбнулась:
