Карета остановилась, он вышел и поднялся по ступеням крыльца дома герцога Херриджа.
Саймонс открыл дверь.
— Удивлен, что вы здесь, а не выполняете распоряжение своего хозяина, — сказал Дуглас.
— Это и есть распоряжение моего хозяина, мистер Эстон. — На губах Саймонса играла легкая улыбка. Выражение его лица настолько раздражало, что у Дугласа мелькнуло желание ударить его.
— Он здесь? — спросил Дуглас.
— Что сказать его светлости о цели визита? — спросил Саймонс.
— Нетерпение его светлости, Саймонс.
— Сомневаюсь, что его светлость захочет обсуждать это, мистер Эстон. Полагаю, он захочет увидеть результаты вашей работы. Уверен, что алмазы у вас с собой, мистер Эстон.
— Где он?
Саймонс поклонился, потом повернулся и направился к библиотеке герцога. Постучав в дверь, он выждал минуту и повернул ручку. Как только дверь открылась, он отступил в сторону и объявил о визите Дугласа.
Герцог Херридж не встал при его появлении и даже не потрудился поднять глаза от бумаг, которые подписывал. Вместо этого он ждал, пока Дуглас подойдет к его столу. Только тогда он поднял взгляд, положив перо на подставку.
— Вы сказали, что получите результат за короткое время, Эстон.
— Я сказал, что это вопрос недель, ваша светлость, а не дней. Угрозы процесс не ускорят.
— Угрозы?
— Расторгнуть мой брак.
Герцог улыбнулся:
— Мне было интересно, сработает ли это. Вы весьма увлечены моей дочерью, не так ли?
Герцог Херридж был из тех, кто, однажды почувствовав уязвимость человека, пользуется этим и бьет в больную точку. Дуглас не собирался снабжать его информацией, особенно о Саре.
— В Чейвенсуорте был взрыв, — сказал он.
Херридж откинулся на спинку кресла и пристально смотрел на него, его улыбка исчезла.
— Все алмазы погибли в огне, — сказал Дуглас.
Выражение лица герцога не изменилось.
— Вам придется ждать дольше, чем я первоначально рассчитал.
— Почему произошел взрыв? — спросил Херридж, уставясь на промокательную бумагу. — В вашей формуле есть изъян?
— Нет никакого изъяна. Возможно, раствор, скреплявший кладку печи, не выдержал. Возможно, я попытался изготовить слишком много алмазов сразу.
— Вы можете предотвратить такую катастрофу в будущем?
Дуглас нахмурился. Герцог Херридж начал улыбаться, а это плохой признак. Если ему что-то доставляло удовольствие, то это было явно не в интересах другого человека.
— Думаю, да, — осторожно сказал он.
— Тогда вам придется это доказать. — Херридж взял со стола колокольчик и дважды позвонил.
Саймонс открыл дверь так быстро, что Дуглас подумал, не стоял ли дворецкий за ней все это время.
— Проводите мистера Эстона на третий этаж, — сказал герцог. — И проследите, чтобы у него было все необходимое для изготовления алмазов.
— Я не останусь здесь, Херридж, — сказал Дуглас.
— Останетесь, мистер Эстон.
Саймонс отступил в сторону. В комнату шагнули двое крупных мужчин, больше похожих на борцов, чем на лакеев. Они подхватили Дугласа под руки, хотя он и сопротивлялся, с двумя ему было не справиться.
— Приношу свои извинения, — сказал Херридж. — Но мне действительно нужны эти алмазы, мистер Эстон. — Он повернулся к Саймонсу. — Проследите, Саймонс. — Герцог выдвинул ящик и достал пистолет. — Стреляйте в него, если потребуется. — Он вручил оружие дворецкому.
Саймонс молча взял пистолет и нацелил его на Дугласа, мужчины поволокли его вверх по лестнице.
Сара надела простое черное платье, черные серьги и маленькую черную брошь. Она обошлась без больших обручей, надела только две нижние юбки, но одна из тафты, обшитой кружевом, при ходьбе издавала шуршащий звук.
Хотя она не видела мужа с утра, она распорядилась подать к обеду все то, что Дуглас заказывал в последние недели. Следовательно, будет разнообразие мяса и пудингов — Дуглас питал слабость к сладкому, — фрукты и два сорта вина.
К сожалению, все ее приготовления оказались напрасны. Ей сообщили, что Дуглас уехал из Чейвенсуорта несколько часов назад.
Сара уставилась на миссис Уильямс, надеясь, что та не заметит ее шок.
— Он уехал?
— Насколько я поняла, у мистера Эстона дела в Лондоне.
— Кто вам это сказал? — очень спокойно спросила Сара.
— Главный конюх, — ответила миссис Уильямс.
Сара сумела съесть обед, не забывая о манерах. В конце обеда она пригласила в столовую кухарку и двух ее помощниц.
— Жаль, что у нас мало гостей, — сказала она им. — Ваши блюда достойны праздничного стола. Мне очень повезло, что я живу в Чейвенсуорте. Спасибо за прекрасный обед.
Она была выше обид. Несколько часов кухарка и помощницы трудились, чтобы устроить банкет, на котором ел только один человек.
— Пожалуйста, раздайте остальное слугам.
— Мы оставим немного для мистера Эстона, — широко улыбнулась кухарка.
По их мнению, он не мог совершить ничего дурного? Одна его улыбка, и глупые женщины сияли до конца дня. Если он шутил с ними, они краснели и жеманничали. Обед готовили для него, а он его пропустил. И что они сделали? Они без вопросов приняли это, отложили для него еду и с нетерпением ждали его возвращения.
Дуглас не появился ни в следующий час, когда Сара шагала по гостиным, ни еще через час, когда она решила прогуляться по коридору у герцогских покоев. Наконец она вернулась в свою комнату и увидела явно уставшую Флори, сидевшую на скамье у кровати.
— Ложись, Флори. Ты мне сегодня не понадобишься.
— Позвольте мне помочь вам с платьем.
Когда корсет был расшнурован, Сара отпустила Флори.
— Тебе явно надо поспать, — сказала она. — Иди, отдохни.
Тихая ночь манила поспать. Сара стояла на террасе и смотрела на восток, на небо. Сегодня она могла видеть небеса во всей роскошной красоте ясной летней ночи, чувствуя себя маленькой, ничтожной песчинкой, но все же частью всего величия, созданного Богом.
Ветерок, пахнущий розами и лавандой, игриво обнимал ее, натягивал ночную рубашку.
«Мне сообщили, что есть закон о бракоразводных процессах, который позволяет расторгнуть брак».
Господи, так вот какое дело у него в Лондоне? Конечно, нет. Не после того, как она часы провела в его объятиях, плакала от счастья, уткнувшись ему в грудь. Не после прошлой ночи. Или даже этого утра, когда он принес ее в дом и смотрел на нее как на редчайшую драгоценность.
Сара подошла к секретеру, вынула журнал и начала писать, вкладывая в слова страдание, внезапно нахлынувшее и необъяснимое чувство утраты. Закончив, она положила ручку, глядя, как чернила капают с кончика пера на промокательную бумагу.
Когда слезы полились из глаз, она сказала себе, что плачет по матери.
