— Да, ты. Неужели, чтобы стать счастливой, тебе достаточно выйти замуж за Алана Петерса и работать в его лаборатории?
— Да-да, достаточно.
— Значит, ты хочешь именно этого?
— Джесс, то, чего я хочу, не имеет значения, — Чарли растерялась, пытаясь найти ответ на настойчивые вопросы Джесса. Как ему объяснить, чтобы он понял?
— Нет, это имеет значение. Это главное, и я хочу, чтобы ты поняла, как много ты потеряешь в жизни, если будешь вести себя подобным образом. Кто вбил тебе в голову, что ты должна забыть о себе? Роберт вряд ли. Значит, это сделали твоя мать и Алан Петерс. Чарли, они не правы. Человек должен любить себя и делать то, что ему хочется, прислушиваться к зову своего сердца…
— Забавно слышать подобные слова от человека, который говорит одно, а делает совсем другое, — с нажимом произнесла Чарли.
Чарли не собиралась обижать Джесса, но своими вопросами он загнал ее в угол. Он внес смятение в душу девушки, и ей пришлось нанести ответный удар.
— Черт подери, Чарли. Ты умеешь больно бить.
В голосе Джесса слышалась горечь. Этого Чарли уже не могла перенести, поэтому она вскочила со скамейки и бросилась в дом.
Чувствуя себя побежденным, Джесс сел на ступеньки крыльца и опустил голову на колени. Ему не в чем было винить Чарли, она правильно сделала, что не дала себя в обиду. Кто он такой, чтобы осуждать ее? Вместо того чтобы помочь Чарли, он только все испортил. Именно так и должен был поступить милый парень, но ведь только Чарли считает его таким и только она смогла заставить Джесса взглянуть другими глазами на собственную жизнь и ощутить, что он только притворяется счастливым.
Джесс отвлекся от безрадостных размышлений, услышав слабый шорох. Он поднял голову и увидел подходившего к нему мальчугана лет восьми-девяти.
— Привет, — с улыбкой поздоровался он.
Мальчик растерянно посмотрел на дверь:
— Роберт здесь?
— Его сейчас нет. А я могу чем-нибудь тебе помочь?
Мальчик неожиданно заплакал, и Джесса охватила жалость. Он притянул ребенка к себе и обнял его.
— Иди сюда, малыш. Что случилось?
— Я не хочу умирать.
«Кто же этого хочет? — едва не сорвалось у него с языка. — Что же делать? — пронеслось в голове у Джесса. Он покрепче обнял мальчика. — Как мне его успокоить? В таком возрасте дети не должны думать о смерти». Джесс открыл рот и хотел как-то утешить ребенка, но понял, что любые слова будут бессмысленны. Он закрыл глаза и пробормотал:
— Мне тоже не хочется, малыш. Но ведь это от нас не зависит, правда?
Мальчик вытер слезы и тихо пробормотал:
— Да, вы, наверное, правы.
— Кейси! Ты ищешь меня?
Услышав голос Роберта, мальчик отпрянул от Джесса.
— Шелли ждет тебя на пристани. Скажи ей, что я прислал тебя на помощь. А я приду попозже, и мы с тобой погуляем немного. Идет?
Мальчик кивнул, через силу улыбнулся и пошел к пристани. Джесс с болью в сердце наблюдал за ним.
— Джесс, надеюсь, ты не собираешься плакаться мне в жилетку?
— Неплохо было бы, — признался Джесс, не испытывая ни малейшего смущения. Он тяжело вздохнул и потер руками виски. — Я не знал, что ему сказать.
— Ты правильно поступил. Совершенно правильно. Ты не стал ему лгать, и это самое главное. Нельзя говорить, что все образуется, потому что это неправда. Он будет вести более или менее нормальный образ жизни, и при этом знать, что это не нормальная жизнь. Трудно понять такие вещи в столь юном возрасте, но ничего — справится.
— Роберт, тебе изо дня в день приходится сталкиваться с этими проблемами. Как тебе удается все выдерживать?
Только задав вопрос, Джесс вспомнил, что у Роберта Картера просто нет другого выбора. Но он не успел извиниться. Роберт присел рядом с ним и хлопнул Джесса по плечу.
— Это все равно, что ходить по канату. Самое главное — не смотреть вниз.
— Я чувствую себя так, как будто только что свалился с этого самого каната.
— Тогда полезай быстренько назад. Не расстраивайся, МакМастерс. Ты парень что надо, умеешь помочь людям, когда им тяжело.
— Да, — сухо подтвердил Джесс. — Просто святой.
— Как и все мы, — Роберт оперся на плечо Джесса и поднялся. — Пошли. Мне надо показаться в столовой, а то мы можем остаться без обеда.
Украдкой оглянувшись на дом, Джесс неохотно пошел рядом с Робертом.
— Во всяком случае, Джесс, мы знаем, что небезупречны. Это, конечно, не относится к Алану Петерсу, который считает себя посланником божественной науки.
Джесс от души рассмеялся, и Роберт искоса глянул на него.
— Какие у тебя намерения в отношении. Чарли?
От неожиданности Джесс даже споткнулся.
— Что ты имеешь в виду?
— Что я имею в виду? — передразнил его Роберт. — А то ты сам не знаешь. Что у тебя на уме: серьезные отношения или недельный роман?
— Тебе никто не говорил, что ты не очень тактичен?
— У меня нет времени на подобные мелочи. Ответь на мой вопрос.
— Серьезные, — вынужден был сказать Джесс.
— Рад это слышать. Ты мне нравишься. Чарли будет нужна опора, и я хочу быть уверенным, что ты будешь рядом с ней.
Джессу не очень понравились зловещие нотки в словах брата Чарли.
— Роберт, что ты имеешь в виду?
Тот серьезно посмотрел на Джесса:
— Я не всегда буду рядом и мне бы хотелось, чтобы о Чарли кто-нибудь заботился. Дело не в деньгах, а в родной душе.
— И далеко ты собрался?
Роберт рассмеялся:
— Пока не знаю. А тебе можно поплакаться в жилетку?
— Попробуй.
— Никто не знает, почему у одних больных диабетом состояние ухудшается, а у других нет. Можно повысить свои шансы с помощью режима и строгой диеты, следить за давлением, калорийностью принимаемой пищи, делать специальную гимнастику. Все это помогает, но не дает стопроцентной гарантии. Все время надо быть начеку, один неверный шаг, и все усилия пойдут насмарку. Джесс, я ведь, образно говоря, представляю собой бомбу, только не знаю, когда произойдет взрыв. Чарли убедила себя, что я такой же, как и все окружающие, и мне бы очень не хотелось ее разочаровывать, но все может случиться. По статистике больной диабетом имеет шанс на двадцать лет нормальной жизни, а потом — неизбежная смерть. В первую очередь разрушаются почки, зрение, нервные окончания. Обычно все начинается с почек, но иногда бывает и проще. Можно поранить ногу, и из-за плохого кровообращения рана не будет заживать, затем начнется гангрена. Сам понимаешь, что будет дальше. Кроме того, есть еще одна опасность — импотенция. Ее я боюсь больше всего и стараюсь, пока могу, пользоваться радостями жизни, чтобы потом было о чем вспомнить. Не очень веселая перспектива, не так ли?
— Бывает и хуже.
